– Вича, ты что, с показа такая красивая? А почему тогда в тапках? Не, ну ты даешь, подруга, еще и прическу новую замутила! Когда успела? – затарахтела Катька.

– Когда-когда? Да сегодня перед показом заскочила к Алине, вот она меня и уделала, чтобы я уж совсем в образе была. А тапки – потому что я дома. Не думаешь ли ты, что я после показа дома еще должна на каблуках рассекать? Тапки – наше все. И вообще, мать, ты мне зубы не заговаривай. Грыня, давай сюда, чё пожрать и выпить принесли!

Гришка передал пакет с покупками хозяйке, помог своей девушке снять плащ и разделся сам, ища глазами, куда бы повесить вещи. Но, судя по заполненности шкафа, гулу голосов из глубины квартиры и грохочущей музыке, искать свободные вешалки было бесперспективно.

– Вика, – закричал он в сторону кухни, – куда можно повесить вещи?

– Несите в родительскую спальню, там где-нибудь пристройте, – проорали ему в ответ.

– Я пойду на кухне помогу, – сказала Катька и упорхнула помогать подруге.

Насколько Вика горела в творчестве, настолько же люто она не любила готовить и заниматься домашним хозяйством. Она уже давно ныла, что пора съезжать от маман, хочется полной автономности, надо снять хатку-студию, и там творить, дать волю полету фантазии. Но полет фантазии останавливали вполне себе практические соображения – одна мысль о том, что ей придется самой что-то себе готовить, даже самое незатейливое, а потом еще и убирать за собой, повергала ее в полнейшее уныние. Так что Вича, пораскинув своими творческими мозгами, решила пока окончательно не отпочковываться от родительского крова и вкусных домашних обедов. А на ее вечеринку по старинной традиции все гости приходили с готовой едой, потому что знали – жрать у креативного дизайнера нечего.

– Что-то ты какая-то задумчивая, подруга. Случилось чего? – спросила Вика, покосившись из-под длинной челки на Катьку, раскладывающую салатики по вазочкам.

– Ты не поверишь, все отлично и ничего не случилось, – как-то безэмоционально ответила Катька.

– Но, тем не менее, твое «отлично» звучит как-то кисло. С Грыней что ли разругались?

– Да нет, Вича, честно, но с Гришкой все действительно хорошо. Я сама понять не могу, может, это со мной проблемы?

– Так, мать, надо бы пообщаться нормально. Слушай, оставайтесь сегодня ночевать у меня. Я вас определю в родительскую спальню на ночь. Подпоим твоего Грыню, а сами потрепемся по-нашему.

– Да куда там, он же на машине, поди вообще пить не будет.

– Пф-ф, подруга, я тебя умоляю. У меня тут такой народ собрался, что обработаем твоего красавца как надо, не дрейфь. Все, бери салаты, курицу, а я бутылки и стаканы прихвачу. Пошли, а то там народ взалкал жрачки и горло промочить!

Многочисленное Викино общество расположилось в основном в гостиной, но часть его разбрелась где-то в полумраке плохо освещенных комнат. Из колонок грохотала музыка, и любимец всея российской молодежи, которого Викина мама называла не иначе как «этот блеющий», причем обычно в контексте со словом «выключи», жалобно страдал. Его невыносимые страдания из-за того, что очередная девушка с заниженной планкой социальной ответственности сильно хочет его денег, повергали его поклонниц в экстаз. Девчонки подвывали вместе со страдальцем: «А-у-у, я-я». Парни сдержанно, но проникновенно покачивали головой в такт ритму и картинно взмахивали распальцованными руками.

– Годная песня, – выдохнула Катька, расставляя на столе салатики, и подсела к Гришке на диван. – Ну что, милый, ты уже установил Вике антивирус?

– Ничего он еще не установил, – воинственно заявила Вика. – Так что, Грыня, нечего тут рассиживаться без дела, вот тебе бук, давай, установи программу, а потом ешь, пей, отдыхай, девушку свою люби. Но сначала обещанное, а то я опять вирусов наловлю.

Григорий с сосредоточенным видом расстегнул ворот рубашки и снял с шеи флешку на кожаном шнурке. Установка началась. А Катька с интересом оглядывала компанию: многих людей она уже встречала раньше, с кем-то уже успела обняться и поздороваться, некоторых видела впервые. За столом у Вики обычно никто не сидел, две парочки танцевали, целуясь взасос, кто-то с тарелкой и стаканом ушел в другую комнату, в дальнем углу комнаты два парня и две девушки, уже явно в подпитии, играли в карты и, судя по их некоторой неодетости, на раздевание. Везде были бутылки, стаканы, тарелки с едой, которые тоже перемещались по всей квартире вместе с их временными владельцами. Из соседней комнаты доносились какие-то дж-дж, видимо, кто-то из гостей пришел с гитарой. Вписка жила.

– Ну что, Грыня, ты закончил? Да ты ж моя рыба, – довольно забулькала Вика. – Я за безопасный сёрф в интернете, а потому ура моему гуру IT-технологий! Ребята, выпьем за Грыню, мне ж на него молиться надо за регулярную компьютерную помощь! Грыня, держи стакашик!

– Да я на машине, Вика, уймись! – отбивался Гришка.

– Ничего не знаю! Сам налаживал, а теперь за это выпить не хочешь? Если не обмоем как следует, комп работать не будет! Да забудь ты про свою машину, она у тебя на сигнализации! Я вам с Катькой родительскую кровать отдам, так что все, ночуете у меня! Девчонки, давай все за Грыню!

Шумная компания перетекла ближе к столу, стаканы и рюмки наполнялись, звенели, к Гришке откуда-то подъехала тарелочка с салатами и курицей, и он сдался. Две девицы, которые явно проиграли в карты, ибо ходили по квартире в одном белье, тоже перебрались с опустевшими стаканами на диван.

– Пошли покурим, мать, – закричала Вика в самое ухо Катьки.

Надев старые куртки, девчонки двинули на балкон. Катька не курила, но любила поболтать с Викой на балконе, так разговор получался какой-то особенно доверительный и душевный. А вот ее подруга детства зожницей никогда не была и тренд на здоровый образ жизни не поддерживала, смолила в свое удовольствие.

– Ну давай, Катюха, выкладывай, чего у вас там с Грыней произошло? – с интересом спросила Вика, затягиваясь сигаретой.

– Да в том-то и дело, что ничего. Ну, Ысь его сегодня немножко подрал, в ногу вцепился… Но ты ведь не об этом спрашиваешь? – ответила Катька.

– Ну, злыдень твой знает свое дело, уважаю, – засмеялась подруга, выдыхая дым. – Ты объясни, какая тебя муха укусила? Твой парень – можно сказать, мечта большинства молодых девушек и даже замужних женщин. Красивый, перспективный, здоровый образ жизни опять же ведет, все как ты любишь! Может, он в постели не очень? Что ты бесишься-то?

– Да нет, он и в постели на высоте. Даже регулярно смотрит обучающие фильмы и читает журналы, чтобы усовершенствовать технику секса, потом вот на мне экспериментирует. И надо сказать, что эксперименты в большинстве своем удаются.

– Чего ж тебе еще надо, собака? Женись, хороняка! Или как там, замуж выходи! Видишь, парень даже домашку по сексологии делает, чтобы потом блеснуть на практических занятиях. Кать, может ты просто зажралась, ну так, по-честному? Вот все у тебя в жизни всегда хорошо и ровненько – и в семье идеально, и на учебе, и с парнем, а ты все недовольна? Нет, подруга, я всегда на твоей стороне, просто понять хочу.

– Да понимаешь, вроде бы все в жизни хорошо. А счастливой я себя почему-то не чувствую. Что со мной не так? – задумчиво ответила Катька.

– И не почувствуешь, – решительно заявила Вика. – Потому что по-настоящему почувствовать счастье может только человек, который прошел через несчастье. А какое счастье может почувствовать человек, у которого и так все всегда ровно и хорошо? Встряску тебе надо какую-то устроить, чтобы чувства обострить, разобраться в себе.

– Ну, вот ты, Вича, ты счастлива? Ведь ты хлебнула уже много горя в жизни, и тебе есть с чем сравнивать. Значит, ты должна быть счастлива?

– Ошибаешься, подруга. Человек не может находиться в состоянии счастья длительное время. Это как в английских временах – для понятия «счастье» времена группы Progressive, то бишь длящиеся, не используются. Там только перфект подходит – вроде бы его почувствовал, вознесся на вершину блаженства – и все на этом. Пик прошел, и ты уже на спаде, понимаешь, что столько было дерьма в твоей жизни и столько еще всего мерзкого вокруг, что просто уже не можешь испытывать счастье. Оно одномоментно.