Хендри не мог вмешиваться – даже в том возрасте они прекрасно это понимали. Но позже он принес ему одеяло. Головой Алистер понимал, что флис вряд ли поможет ему защититься от чудовища, но с ним ему было немного легче – даже несмотря на то, что он был прикован к наполовину закопанному гробу.

Время шло, и мама начала закалять характер Алистера не только играя на его воображении. Она начала использовать магию.

– Там что-то есть! Там! В воде!

Алистер, который как раз зашел в темное озеро на территории семейного поместья, резко обернулся. На поверхности показался темный плавник. Он приближался к нему.

Мама с довольным видом стояла и смотрела, как Алистер отмахнулся от своего страха и продолжил плыть к центру озера.

Хендри стоял рядом с ней – и его присутствие помогало Алистеру не обращать внимания на какое-то скользкое существо, которое коснулось его лодыжки. Именно Хендри успокаивал его и придавал ему смелости, хотя подразумевалось, что это будет очередное наставление его семьи.

Они всегда пытались внушить ему одну и ту же мысль.

Чудовища не смогут причинить тебе вред, если ты сам будешь чудовищем.

С самого утра Алистер не находил себе места от беспокойства. Турнир начнется завтра и такие сны казались ему недобрым предзнаменованием. Поэтому, как всегда, когда что-то было не так, он решил найти брата.

Накинув вязаный кардиган, Алистер рискнул выйти в коридор и заглянуть в комнату Хендри. В отличие от комнаты Алистера, в которой всегда царил полумрак, потому что он никогда не открывал шторы, и беспорядочными кучами валялись наполовину прочитанные книги, магические камни, свитера и кардиганы, комната Хендри была безупречно чистой. Его окно выходило на восток. Алистер прищурился от резкого дневного света и обнаружил, что кровать его брата пуста и аккуратно застелена.

Он проверил обычные места обитания Хендри. На кухне пахло жареными орехами макадамия и круассанами с маслом, но сладкое не привлекло Хендри; он не завтракал. В музыкальной комнате было тихо. Залы – тоже пусты.

«Может быть, он где-нибудь дремлет, – подумал Алистер. – Или практикуется применять магию в кабинете».

Это казалось маловероятным. Утренние часы Хендри старался проводить в постели. Чувствуя, что беспокойство все усиливается, Алистер зашагал по лабиринту мрачных коридоров поместья в гостиную. Брата там не было, но зато были остальные члены семьи.

Лоу были одной из самых малочисленных семей, принимающих участие в турнире. И это было особенно заметно при виде одного ребенка и троих взрослых, с мрачным видом восседающих в гостиной, одетых во все серое. Портреты их предков висели на стенах комнаты в позолоченных рамах, таких многочисленных и таких старых, что Алистер не мог узнать всех их лиц. Только чемпионы. Их глаза следовали за ним повсюду, где бы он ни бродил по дому.

«Одаренный, прилежный, – представлял Алистер шепот этих портретов. – Но помните, каким он был в детстве? Он был таким пугливым. Таким тревожным. И если чтобы вывести его из колеи, достаточно всего лишь кошмаров, как он будет жить, когда окажется в одном из них?».

Над каменным камином висел портрет, написанный перед последним турниром. На нем была изображена его бабушка – такая же строгая и серьезная, какой была сейчас, несмотря на то, что его писали двадцать лет назад – в окружении четырех своих детей: матери Алистера, Мойры; его дяди Роуэна; его тети Альфины, которая выиграла последний турнир только для того, чтобы повеситься несколько лет спустя; и дяди Тода, который трагически погиб вскоре после того, как был заказан портрет.

Алистер взглянул на самый последний портрет, законченный всего месяц назад. На нем был изображен он сам, в окружении бабушки, матери, дяди, брата и восьмилетнего двоюродного брата. Улыбался на портрете только Хендри.

Он также был единственным, кто отсутствовал на этом спонтанном собрании, хотя обычно он исчезал всякий раз, когда предстояли серьезные дискуссии. А, судя по мрачному выражению лиц каждого из Лоу, это собрание должно было быть серьезным. У Алистера пересохло во рту, и он постарался не смотреть в глаза своей бабушке. Жаль, что брата нет рядом.

– Алистер, – серьезно сказала мама. – Кровавая луна почти прошла. Турнир начинается завтра.

Алистер почувствовал смесь волнения и тревоги. Теперь было неважно, сколько испытаний он прошел, а сколько провалил. Было неважно, что он не смог наложить проклятье, и это видела агент Ю. Он столько времени потратил на подготовку – и все это было ради этого момента. Хендри всегда любили больше: он был более обаятельным, более красивым. Алистер никогда не подходил для роли любимчика, потому-то он и готовился так усиленно к той роли, которая была уготована для него.

Готовился быть чемпионом.

Гордо вздернув подбородок, он уселся в кожаное кресло. Шесть других семейств уже объявили имена своих чемпионов. И сейчас Алистер наконец-то присоединится к ним.

– Каждое поколение мы преподносим нашему чемпиону подарок. – Холодный голос мамы казался даже холоднее обычного.

– То есть, я – чемпион? – Алистер пытался говорить ровно, но его голос дрогнул. Что-то тут не так. Думая об этом моменте, он представлял в ее голосе нотки гордости. Ради этого Алистер неустанно трудился. Он был идеальным чемпионом – и идеальным Лоу.

Это был его момент, но он никак не мог избавиться от мысли, что все ее тепло по-прежнему предназначалось только брату.

– Не перебивай, – рявкнула бабушка, и Алистер напрягся. Очевидно, его еще не простили за инцидент с заклинателем. Единственная причина, по которой ему не стали предъявлять обвинение в нападении, заключалась в слабой отговорке о самообороне.

Алистер оглянулся, думая, когда же в комнату войдет идеальный сын. Хендри бы понял, что для Алистера значит этот разговор. Одного его присутствия, одной улыбки было бы достаточно, чтобы сгладить этот неприятный момент.

Мама вытащила из кармана кольцо с камнем, таким же тусклым и бесцветным, как пепел.

– Это семейная реликвия, – объяснила она. – Такая же старая, как сам турнир.

Хотя на камне не было ни зазубрин, ни отметин, почему-то он действительно казался древним. Алистер в жизни не видел ничего подобного. Он бы запомнил нечто настолько таинственное, такое могущественное.

– Кровь превыше всего, – пробормотала она. Это высказывание преследовало Алистера и Хендри всю их жизнь. Даже когда они выскальзывали из поместья, чтобы развеяться, они знали, что все это неважно. Эти вылазки были погружением в мечты, в фантазию, которой они никогда по-настоящему не принадлежали.

Их реальностью был золотой свет заходящего солнца, пробивающийся между голыми деревьями семейного поместья. Потрескивание дров в камине и еле слышного дыхания. Он прятался от недовольных взглядов и жестоких лиц семьи в забытых нишах, погруженных в полумрак комнатах и башнях книг.

Алистер все еще помнил момент, когда понял, что станет чемпионом. Тогда ему было восемь, дядя сказал ему прочесть столько книг, сколько Хендри не читал на протяжении всего его обучения – а ведь Хендри был на год старше его. Проведя несколько часов взаперти, Алистер, наконец, решился выйти на улицу. Щурясь от солнечного света, он нашел брата, лежащего на покрывале поросшей травы и одуванчиков. Его волосы были растрепаны, словно сорняки.

– Это потому, что ты лучше меня, – объяснил Хендри, сорвав цветок и поднеся его к губам. – И они уже это знают.

Алистер заметил, что голос Хендри был резковат.

– Ты понимаешь, о чем я, да? – спросил Хендри. Затем Алистер понял, что в его голосе не было горечи, – лишь беспокойство.

Алистер смотрел на лес, окружающий территорию их поместья, и думал об Ильвернате за его пределами. О городе, который он едва знал. О единственной страшной сказке, которая была реальной.

О турнире.

– Да, – пробормотал Алистер. Он не знал, что чувствовать в тот момент – ужас или гордость. До турнира оставалось еще много лет.