– Обижаете, товарищ капитан!

***

Оказалось, Лисецкий жил в самом центре.

Кто бы сомневался. Ну, хоть круг делать не придётся, всего в паре станций метро от Юры. Подойдя к чёрной бэхе, Влад подозрительно на неё покосился, потом смерил Берсенева взглядом и понимающе хмыкнул.

Какие он там сделал выводы, Юре было неинтересно, он просто сел в машину и включил магнитолу. Слушать трёп этого недоразумения и в дороге он точно не собирался.

Влад устроился на переднем сидении, пристегнулся и осмотрелся.

– Олдскульненько, – выдал он своё экспертное заключение. – Это что, «Наутилус»?

– Да, – только и ответил Юра. Он вообще сильно сомневался, что Лисецкий не то что слушал, а когда-нибудь просто слышал о подобной музыке. Но, на удивление, тот оказался достаточно эрудирован.

Хотя существовал вероятность, что это была единственная группа из старой школы рока, о которой он слышал. Юра же был настоящим фанатом. Слушать рок он начал ещё в школе. Пытался и Илью подсадить, тот не сопротивлялся, но имел более утончённые вкусы. Вот и Лисецкий не производил впечатления фаната «КиШа» или «Кино».

Но он по крайней мере не осуждал, за что получил себе первый плюсик в карму. И, скорее всего, единственный.

Конечно, Юра был большим наивным идиотом, полагая, что Лисецкого от болтовни остановит музыка. Тот стойко выдержал первые пару песен, но потом всё же открыл свой огромный рот:

– Юрий, а вы женаты?

Берсенев покрепче вцепился в рулевое колесо. Он не любил вопросов о личной жизни. В участке водилась пара сплетниц, которые всё пытались его с кем-нибудь свести. Но Юру это мало волновало. Он быстро дал понять, что романы, по крайней мере, служебные, его не интересуют. Отставали на время, пока не напивались снова храброй воды.

– Нет, – снова лаконично ответил Юра. Хотя в душе у него поднялся сумбур. Кажется, он начал догадываться, почему его так бесил Влад Лисецкий.

Но эти желания и чувства Юра давно привык запихивать поглубже. А за последние годы он в принципе ни к кому не испытывал влечения, отдавая всё время работе. Ну, изредка родителям. Сейчас вот в его жизнь вернулся брат.

Но Владу в ней точно не было места. И таким как он.

– Как интересно, – Лисецкий, конечно же, не успокоился. – Впрочем, ничего удивительного с вашей работой.

– У меня нормальная работа, – отрезал Юра и резко затормозил. – Приехали.

– Уже? – в голосе Влада послышалось разочарование. Он-то явно собирался подольше попытать Берсенева, раз уж оказался с ним в машине.

Сам виноват, что жил так близко. Юра одёрнулся себя. Это к лучшему, что Лисецкий жил так близко, и их беседа не затянулась.

– Спокойной ночи, бука-капитан, – прежде чем вылезти, Влад улыбнулся. Юра в ответ лишь смерил его тяжёлым взглядом, на что Лисецкий закатил глаза и захлопнул дверь.

Нечего им задушевные беседы вести. Напишет консультант портрет и пусть катится на все четыре стороны.

Уже дома Юра обнаружил, что не взял ничего с собой из текущих дел.

Обычно тащил какие-то папки, чтобы изучить перед сном. Или вместо сна. А тут забыл. Это всё Лисецкий, будь он неладен. Заболтал его. Не лиса, а змеюка. Прямо как Юрина бывшая одна.

Десять лет прошло, а Берсенева периодически передёргивало при воспоминании о ней. Не к ночи помянута будет. Юре с женщинами в принципе не везло. И нет, не все были ведьмами и грымзами. Некоторые просто оставались недолюбленными и забытыми. Всему виной, конечно, была работа Берсенева, ей он был предан всей душой. Да и в двадцать пять, будучи совсем зелёным спецом ещё, мотался по всей Москве, чтобы заработать себе репутацию. Ну и радел за общее дело, что уж там.

Но, наверное, проблема крылась ещё и в том, что женщины Юру, мягко говоря, не привлекали. В том, что у него в принципе были какие-то отношения, заслугой являлась лишь его внешность. Берсенев отдавал себе отчёт в собственной привлекательности, но никогда не пользовался этим ни в личной жизни, ни на работе. Как-то оно само происходило. Женщины оказывали ему знаки внимания, а он, чтобы не разочаровать родителей, не отказывался и пытался что-то с ними построить.

Правда, рано или поздно, все попытки терпели крах. Мама расстраивалась, вздыхала, а отец хлопал по плечу и говорил, что все бабы – стервы. Мама расстраивалась ещё больше, но потом ставила чай, они ели пирог, и всё налаживалось.

Ни мать, ни отец вслух этого не говорили, но оба, наверняка, про себя думали, пусть внуков и нет пока, зато хотя бы не гей. Как Илья.

То, что Юре нравятся парни, он понял ещё в пубертатный период. Но он рос в такое время, когда заикнуться об этом было стыдно. Засмеют, побьют, не поймут. Так и запихивал подобные мысли поглубже. Пытался с девушками, выходило криво. Но и с парнями какой-то бешеной страсти не случалось. Или, может, Берсенев просто научился так хорошо контролировать свою сущность. Особенно, когда младший брат признался родителям в том же самом. И его выгнали из дома.

Юра всегда был молчуном по натуре, но тот случай заставил его ещё больше замкнуться в себе. Он хотел поддержать Илью, но не особо умел. Да, они общались, но как-то коряво. И вот только в этом году, когда Илья попал в аварию, всё поменялось.

Кардинально так. Его брат и любимого человека встретил, и с родителями наконец впервые за долгие годы поговорил. Конечно, те не до конца приняли его ориентацию, но стали куда терпимее, да и чувствовали глубокую вину за то, что когда-то сделали. В общем, общение налаживалось.

Но Юра понимал, что второго сына-гея они, вряд ли, переживут.

Допив бутылку безалкогольного пива, Берсенев поставил её на край стола и взял из коробки кусок уже остывшей пиццы. Почему его пропёрло на подобные мысли именно сегодня?

Неужели всё-таки тому виной стал Влад Лисецкий? Да, Юра сколько угодно мог отрицать свою ориентацию, но Влад вызывал в нём эмоции. За годы работы в полиции Берсенев настолько очерствел, что люди давно не вызывали в нём особых эмоций. Тем более, в сексуальном плане.

А тут… Да, сначала Юра разозлился просто из-за того, что ему подсунули какого-то приблатнённого консультантика. Но сейчас мог уже признаться хотя бы самому себе. Лисецкий волновал его как мужчина.

Вот только делать ничего с этим Юра не собирался. Он был уверен, что в ближайшие дни Влад исчезнет из его жизни.

***

Утром Берсенева разбудил звонок телефона.

Он резко сел в кровати и потёр лицо. Потом бросил взгляд на настенные часы. Семь двадцать. Кто там в такую рань решил, что он бессмертный?

Номер был незнакомым, и Юра со вздохом ответил.