– Лучше бы мы перелезли через забор, – сказал Ганс, когда Рабан ушёл на кухню. – Ты сказал про затрещину, но это выглядело немного иначе. Я стоял позади тебя и едва удержался на ногах. Странно, что тебе самому не досталось.
– Ментальная магия не действует на самого мага, – буркнул слегка захмелевший Клод. – Я сильно передавил поток и всё равно получил не то, что хотел. Больше не буду ею заниматься!
– Не зарекайся, – сказал подошедший с кружкой в руках Рабан. – Это очень хороший вид магии, особенно с твоей силой. Говоришь, что использовал не всю? Советую тебе идти не в школу, из которой скоро выгонят, а ехать в армию вместе с отцом. Ему после этого простят солдат, а наш король бескровно закончит войну. Будешь идти впереди войска и раздавать свои затрещины врагам. Если вложишь всю силу, солдатам нашего короля останется только связывать тех, у кого не получилось удрать. Пей это тебе вместо вина.
– Ты шутишь? – спросил Ганс.
– Немного, но в этой шутке есть доля истины. Не верю я в то, что Клоду смогут помочь в школе. Но я на его месте не отчаивался бы и постарался извлечь пользу из своей силы. Нельзя использовать большинство заклинаний? Ну и демон с ними! Выбрать те, где сила важнее баланса, ими и пользоваться. В нашем королевстве по силе с ним сравнятся только несколько магов, а это означает, что большинство не сможет ни пробить его защиту, ни отразить удар! А ему нетрудно продавить любой амулет, даже сделанный мастером Горстом.
– У всадников, которых он разогнал страхом, были его амулеты, – сказал Ганс.
– Вот видишь! – воскликнул Рабан. – Ментальную магию редко используют против самих магов или тех, у кого есть амулеты. У большинства для этого просто не хватит сил, хотя для людей без защиты их нужно немного. Этот вид магии не запрещён империей для войны, потому что солдаты не воюют без защитных амулетов.
– Мне хочется спать, – заплетающимся языком сказал Клод. – Наверное, это после вина. Может, применить протрезвляющую магию? Я помню…
– Ни в коем случае! – замахал руками маг. – Я сделаю сам. Ну как, лучше?
– Да, спасибо, – нормальным голосом сказал Клод. – Сонливость пропала. Скажите, ваша мудрость…
– В молодом человеке прорезалась вежливость, – ехидно сказал Рабан. – Говори проще, что хотел. Маги не называют так друг друга, а для меня ты маг, хоть и с заскоками. Но вот твои учителя, если всё же поедешь в школу, потребуют называть их по всей форме.
– Я хотел узнать, добрался ли до вас пришелец.
– Мэт, что ли? – спросил Рабан. – Он ссылался на твоего отца.
– Я не знаю, как его зовут. Зелёный и с клыками. Вы извините, но это я его послал, а не отец.
– Значит, мне нужно благодарить не Ганса, а тебя? Считай, что я это сделал. Ты оказал мне большую услугу, а о нём я вообще не говорю. С такой внешностью, как у Мэта, можно выжить, только к кому-нибудь прибившись, вот он ко мне и прибился. Его хотели ограбить наши стражники и, в случае сопротивления, запросто могли убить, но Мэт сослался на меня, а меня в городе побаиваются. Так что они вместо ограбления проводили его к моему дому.
– И зачем тебе этот зелёный? – спросил Ганс. – Из-за его мешка?
– Нет, мне не нужны диковины его мира, хотя у него были по-настоящему интересные вещи, – покачал головой Рабан. – Пришельцы часто приносят их и потом продают. Он тоже почти всё продал. Особенно хорошо заплатили воры.
– И что же он им продал? – заинтересовался Ганс.
– У него были штуки, через которые прекрасно видно в темноте. Магия может только обострить зрение, но если совсем нет света, ничего не увидишь.
– Такие? – спросил Клод, доставая из кармана пластинку.
– Спрячь и никому не показывай, – посоветовал маг. – Если узнают, украдут или попытаются пырнуть ножом. Магии в таких вещах нет, и непонятно, как они работают. Меня заинтересовала магия Мэта. Я помог ему устроиться, а он в благодарность многое рассказал. К сожалению, мало что работает, в том числе и у него самого, но есть очень интересные заклинания.
– А зачем они? – спросил Клод. – Разве мало тех, которые есть?
– Вон лежит твоя шпага, – сказал Рабан. – Она даст преимущество перед безоружным, но против другого дворянина со шпагой никакого преимущества уже нет. Вы будете равны. Понятно, что я не учитываю уровень мастерства, а только оружие. Но если у тебя за поясом ещё и пистоль, ты опять станешь сильней. Так и в магии. Заклинания, о которых ты говоришь, знают все, а о полученных мной от Мэта не знает никто, поэтому от них не смогут защититься. Конечно, есть универсальная защита, но она доступна только сильным магам, а их очень мало. Кстати, не забудь напомнить о шпаге. У меня сохранилась от сына. Она сделана из отличной стали, немного короче и легче и лучше тебе подойдёт.
– Этот дождь когда-нибудь кончится? – сказал Ганс, взглянув на окно. – Я планировал сегодня зайти к графу…
– А зачем тебе наш граф? – спросил Рабан.
– Хотел оформить самостоятельность сыну. Ему уже четырнадцать…
– Я дал бы шестнадцать, – перебил его Рабан. – Применяли магию?
– Сын применил магию, а я – плётку, – засмеялся Ганс. – Это я выражаюсь иносказательно. Я колотил, но не плёткой, а шпагой. Гонял так, что он к вечеру едва стоял на ногах. Зато теперь сможет за себя постоять.
– Ваше счастье, – сказал Рабан. – Эту магию можно применять, только когда так над собой издеваешься. Если лениться, потом выросшие мышцы быстро выродятся в жир. И согнать его очень трудно.
– А можно я спрошу? – сказал Клод. – Любой сильный маг может изменить своё тело. Тогда почему вы такой…
– Толстый? – расхохотался Рабан. – Договаривай, не бойся, этим ты меня не обидишь. Видишь ли, полнота и низкий рост – это для меня что-то вроде рабочей одежды. К людям моего сложения относятся снисходительно или вовсе с презрением, страха они не внушают. Понятное дело, что я имею в виду тех, кто меня не знает. Когда брошу службу, превращусь в статного красавца, а может, и нет. Я давно привык к этому телу, а за женщинами бегать не нужно: они сами за мной бегают. Значит, вам нужна бумага. А почему не обратились к своему графу? Он же хорошо к вам относится.
– Слишком хорошо, – поморщился Ганс. – Не хочу об этом говорить.
– Не хочешь и не надо, – согласился Рабан. – Отдашь мне грамоту, а я внесу всё, что нужно, и завтра утром заверю печатью графа. Я теперь не только городской маг, но и маг Кургеля. Он найдёт другого, но это случится не завтра. У тебя есть ещё дела?
– Дел нет, хотел спросить, чем ты думал, когда направлял к нам Гретту?
– А что не так? – удивился маг. – Она тебе не по вкусу?
– Об этом поговорим потом, – сказал Ганс, покосившись на сына. – Ты бывал в столичной школе?
– Сам не бывал, но знаю всех, кто там работает. Тебя ведь они интересуют?
– Да, я хотел узнать, с кем лучше говорить.
– Тебе лучше сразу обратиться к директору, – сказал Рабан. – Деньги всё равно вытянут, но так их у тебя останется больше. Директором у них Горст Энгель. Помимо общего руководства, он ещё преподаёт в школе стихийную магию. А Клоду я запишу адреса двух столичных магов, к которым, сославшись на меня, можно обратиться в случае нужды. Понятно, что под нуждой я имею в виду не деньги. Так, твой сын засыпает, несмотря на мою магию. Сейчас я покажу ему, куда лечь, а потом мы обсудим всё, что тебя интересует.
Утром Клод проснулся раньше всех и лежал, обдумывая события последних дней, пока не поднялся хозяин. Отца с сыном накормили вкусным завтраком, после чего пришлось с час подождать, пока Рабан ходил в графский дворец. Вернувшись, он протянул Гансу грамоту с двумя печатями, а тот отдал её сыну.
– Спрячь в одежде и постоянно носи с собой. Свой титул и самостоятельность сможешь доказать только с помощью этой грамоты. Собирайся, сейчас выедем.
– Может, подождёте, пока подсохнет дорога? – предложил Рабан. – После засушливой погоды от одного дождя не будет большой грязи, но всё равно…
– Не можем, – отказался Ганс. – Если задержимся, то не успеем сегодня доехать до Харне. Кони отдохнули, а грязь быстро высохнет. Лишь бы не зарядили дожди, но для них ещё рано.
