Потом странное каноэ унеслось, словно стрела, и единственным ответом на сбивчивые от волнения благодарности молодого человека был веселый смех и восклицания, из которых он смог разобрать лишь единственное слово – «Ах-мо». Оно донеслось до него, когда быстрое каноэ скрылось за мысом маленького островка. Желая узнать хоть что-то о таинственной обитательнице леса, которая так вовремя пришла к нему на помощь, Дональд со всех сил погнал свой челн в том же направлении, но, обогнув мыс, не увидел никаких следов той, кого искал.

Встреча эта произвела на него такое глубокое впечатление, что лицо с кожей оливкового цвета, смеющиеся глаза, смоляные косы девушки стояли перед его глазами днем и ночью, не отпуская его юного воображения; но, как он ни старался, ему так и не удалось увидеть ее снова, а его упорные расспросы не принесли ни малейших сведений о ней.

Быть может, было к лучшему для его службы, что в это время майор Глэдуин выбрал Дональда в качестве курьера для доставки сэру Уильяму Джонсону посланий, касавшихся доставки подкреплений и припасов, которые должны были доставить команды гребцов на лодках из Ниагары. Майор Хистер, который к этому времени решил возвращаться на восток, внезапно решил остаться в Детройте. Он также доверил молодому курьеру несколько частных посланий, адресованных сэру Уильяму и генералу Амхерсту. Помимо этих важных посланий, в каноэ Дональда был погружен и большой мешок с письмами служащих гарнизона своим друзьям и любимым. Так что он пустился в дальний путь, провожаемый надеждами и добрыми пожеланиями тех, кого оставлял позади.

ГЛАВА

IX

ПОРАЗИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ ОТ СЕНТ- ОБИНОВ

Когда майор Хистер медленно, в глубоких раздумьях возвращался домой после расставания с сыном, он обнаружил сидевшую у порога и терпеливо ожидавшую его прихода женщину-канадку. Рядом с ней стоял с безразличным видом ее муж, которого майор знал как зажиточного фермера из поселения, которому иногда оказывал небольшие услуги, пока командовал постом.

– Доброе утро, мадам. Доброе утро, Сент- Обин. Чему обязан я честью видеть вас в столь ранний час? Что я могу для вас сделать? – спросил старый солдат в ответ на ленивое приветствие, сопровождавшее его прибытие.

– Ах! Мсье, мы пришли… – начала женщина.

– Точна так, мы пришли, – эхом отозвался ее муж.

– Жан!

– Пардон, Мари.

– Мы пришли, потому что помним доброту мсье, чтобы по секрету сказать ему…

– Тайна! Ужасная тайна, – вмешался старик, нетерпеливо переступавший с ноги на ногу.

– Жан!

– Oui, Мари.

– Если вы хотите сообщить мне нечто важное по секрету, не лучше ли нам зайти в дом? – предложил майор, по нетерпеливому поведению супружеской пары понявший, что их действительно что-то сильно обеспокоило.

Они приняли его приглашение, и майор наконец из их сбивчивых рассказов выяснил, что накануне мадам Сент-Обин, посетив селение оттава, удивилась, увидев, что множество воинов занимаются тем, что обрезают длинные стволы своих ружей, так чтобы длина каждого ружья не превышала одного ярда. Более того, она слышала разговоры индейцев, находящихся под действием спиртного, что пройдет совсем немного дней, как они будут иметь множество английских скальпов, которыми украсят свои леггинсы.

– Есть ли другие признаки волнения среди индейцев? – спросил майор.

– Да. Бэзила, кузнеца, индейцы уже несколько дней одолевают требованиями продать им напильники и пилы, и не говорят, зачем.

– Но почему вы сообщили все эти сведения не мне, а майору Глэдуину – ведь командир сейчас он, а не я?

– Потому, мсье, что комендант посмеялся над нами и слушать нас не стал. Aussi, мсье, ему мы не доверяем, в отличие от вас, который часто обращал горести наши в радость, и мы не хотим, и мы не хотим, чтобы горе постигло вас. Что до нас, так мы не боимся. Дикари французам ничего плохого не сделают. А что до англичан – так они их совсем не любят.

– Так вы думаете, что форт в опасности?

– На него нападут, мсье. Точно.

– Как скоро?

– Кто скажет? Может через неделю. А может уже завтра.

– Могли бы вы прийти ко мне вечером, до того, как закроют ворота, и сообщить, что сможете выяснить за день?

– Мы опасаемся, мсье. Все французы следят друг за другом. Этим утром мы продаем яйца. А вечером, все знают, у нас здесь дел нет.

– Если я выйду из форта через час после заката и пройду прямо за церковь, сможете вы там со мной встретиться и сообщить, что удалось узнать?

– Если получится, придем; мы сделаем то, что просит мсье, в благодарность за его доброту, которую он так часто к нам проявлял.

Когда эти люди ушли, майор Хистер сразу направился на квартиру коменданта, которого застал за завтраком.

Глэдуин, хоть и был храбрым человеком и настоящим солдатом, склонен был к роскоши, был довольно рассеянным, не терпел чужих советов и с нескрываемым презрением относился ко всем индейцам. В довершение всего этого он очень ревниво относился к влиянию, которое имел среди индейских племен его предшественник, которого он открыто недолюбливал и хотел бы убрать с глаз долой. В это раз он принял его учтиво, но холодно, и даже не вставая.

– Рановато пришли, майор. Полагаю, что должен иметь удовольствие узнать, что прапорщик Хистер с самого утра отправился в путь, в соответствии с указаниями, и ваш родительский инстинкт звал вас уехать с ним вместе. Должен сказать, что удивлен тем, что вы не отправились с ним вместе. Полагаю, что вы ждете возможности отплыть на шхуне, потому что это более комфортабельно. С своей стороны я предпочел бы отправиться на каноэ, но полагаю, что в вашем возрасте..

– Солдат никогда не бывает старым настолько, чтобы забыть свой долг, майор Глэдуин, – холодно прервал его старый майор. – И я могу вам сказать, что только сильное чувство долга заставило меня оказаться там, где присутствие мое совершенно очевидно является нежелательным. Но я не собираюсь прерывать ваш завтрак, чтобы переходить на личности. Я хочу поделится с вами сведениями, которые недавно узнал, и которые касаются брожения среди индейцев, которые, как вам должно быть известно, собрались вокруг форта в огромном количестве. Они обрезают стволы своих ружей, чтобы они стали такой длины, чтобы их можно было спрятать под одеялом. Это сообщил мне Сент-Обин, жена которого, посетив вчера поселок оттава, обнаружила все эти приготовления.

– Интересное, должно быть, зрелище, – безразличным тоном ответил Глэдуин, – но не понимаю, какой мне в этом может быть интерес. Должно быть, эти канальи решили, что стрельба из ружей с короткими стволами столь же, или почти столь же, эффективна, как из ружей с длинными, и мудро решили избавиться от лишнего веса. Клянусь Юпитером, Хистер, я не раз веселился, глядя на хитрость наших торговцев, которые продавали краснокожим ружья за такое количество шкур бобра или выдры, которое будет уложено в стопку высотой от приклада до дула ружья, и каждый год длина ствола у этих ружей увеличивалась. Хитро, не так ли?

– Рано или поздно эти хитрости падут на наши головы, – горячо ответил майор. – Но будет это не здесь и не там. Вопрос в другом – нападут ли индейцы или нет, готов ли форт отразить это нападение, если оно случится?

– Если только это случится, дорогой сэр, я буду только рад разнообразить монотонное течение жизни в этом богом забытом месте. Что же до приготовлений, то вам ли не знать, что войска его любезнейшего величества короля Англии всегда готовы встретить любое количество голых дикарей, когда бы оно не произошло.

– Так думал и Брэддок, – угрюмо ответил майор Хистер, – и за это он заплатил своей жизнью. Но, помимо того, что мы готовы отбить атаку, готовы ли мы к осаде?

– Оставьте, майор! – воскликнул Глэдуин, заметно раздражаясь, – этот вопрос скорее говорит о чьей-то наивности. Разве можно ожидать от толпы вопящих дикарей, что они смогут организовать осаду? Никто лучше вас не знает, что их способ вести войну – внезапно напасть, с воплями и выстрелами, и так же быстро исчезнуть. Они совершенно неспособны на длительные усилия.