Да что они вообще знают о Дайнслейфе? О человеке, что сейчас мирно спит на её груди, человеке, что с тревогой во взгляде наблюдал за ней здесь, из теней, так, чтобы никто не мог бы этого заметить. Она улыбается, медленно погружаясь в сон. От вестей стало гораздо спокойнее, что не может не радовать.
Когда хранитель ветви проснётся, когда поймёт что его звёздочка всё ещё спит, осторожно запустит руку в карман плаща. Нащупает холодную фигуру чужого сердца и тяжело выдохнет. Однажды ему придётся принять чью-то сторону, и выбор этот определённо будет самым неприятным из тех, что встанут перед ними или имели место быть. Невольно проводит по чёрным пятнам, отголоскам проклятой скверны, кажется он и подумать не мог, насколько стойкими окажутся эти пятна.
Ему бы вернуть артефакт владельцу, или отдать в руки Царицы, что из-за этого прокаженного с ума сходит, что будет искать его у архонта, что едва ли знает о том, что это происходит из-за предшественника.
Хранитель ветви зажмуривает глаза, не ощущая лёгкого прикосновения к своему плечу. А обернувшись, замечает лишь сонный любопытный взгляд разных глаз. Облизывает губы и жмурится, получая поцелуй в щеку. Не стоит омрачать своё существование одним артефактом, потому что взгляд у звёздочки понимающий, потому что на её поясе висит тот самый ледяной глаз, и он невольно усмехается. Они как божества, разлучённые бездной. Только их разлука уже осталась позади.
— Мне доводилось драться с архонтом… — сжав гнозис, негромко скажет он, замечая заинтересованный взгляд. — Я думал, что забрав его сердце, смогу отнять его жизнь, а его лишённое сил естество в агонии пустило корни в самой скверне… Затуманило его рассудок, заставив остаться там…
Она молчит, замечая лишь тускло-зелёную вершину, молчит, отрывая взгляд от тёмно-синих пятен, а после переводит взгляд в чужие глаза, ожидая продолжения.
— И теперь из-за него, Царица творит бесчинства, гоняясь за сердцами богов… — закончит он, смотря в спокойные черты лица Альберих. — Что будет, если она не найдёт аналогичное в Сумеру?
Девушка усмехнётся, складывая голову тому на плечо. Лишь широко улыбается, осознавая всю комичность ситуации. Да, она слышала, что некоторые поговаривают о том, что с настоящим божеством того региона что-то нечисто, и по окончанию войны с Каэнрией, в момент смерти, не появился элементаль, что должен был занять его место, что Селестия никому не подарила артефакта, в котором заключалась бы необходимая сила. И теперь это кажется вполне правдивым, когда она видит фигуру в руках хранителя. На мгновение, она тоже вздыхает, но потом, всё-таки поднимается на ноги, давая ответ Дайнслейфу.
— Тогда она спустится в бездну, и встретится с ним лицом к лицу, если тот всё ещё жив… — а потом примется одеваться, кидая взгляд на часы, надо бы поторопиться, чтобы успеть вовремя. — И надолго ты теперь отправишься в путь?
— Я остаюсь… — тихо ответит он, замечая ласковую улыбку в свою сторону, а потом удивлённо вскинет бровями, почувствовав её руки на своих щеках.
Мимолётная радость заставит его вздрогнуть и улыбнуться той в ответ. Мгновение, она отходит от него, опуская запасной ключ в его ладони. Прикрывает глаза, обещая прийти как можно раньше с новостями и помощью освоиться в городе. Он кивает, провожая ту взглядом. Надо будет выяснить кое-что напоследок.
В свете дня, её жилище кажется ещё более унылым, он оглядывается в тесной комнатке, проводит по дверцам шкафа, вставая около окна и взгляд на рунические письмена бросает.
Где-то в мыслях бьётся страх, взгляд проходит по сточкам, а осознание, что это оставили для него, заставляет стиснуть руки в кулаки. Божество, что вчера так спокойно оставило его, позволив остаться им наедине на всю ночь, так спокойно шастает где ни попадя?
Благодаря тебе, с поимкой принцессы можно будет повременить. Не волнуйся, я не выдам вас им, но когда они догадаются сами… Не думаю, что вам удастся сбежать от ордена. Поэтому, насладись её присутствием рядом и чувствами в полной мере. У вас есть время, но однажды оно закончится, а впрочем, сказать я хочу совсем о другом. Наверное, нужно сказать спасибо…
Благодаря тебе, самому сильному божеству в мире под звёздами придётся спуститься в бездну. Правда перед этим, прольётся очень много крови там, где я должен быть защитником… Но о том, никому из нас не стоит думать. Смерть от рук людей гораздо приятнее, чем от порождений бездны, не правда ли? Впрочем, сложно недооценить твой вклад в победу бездны… Божество никогда не поверит в то, что гнозис в твоих руках настоящий. Я удивлюсь, если память обо мне живёт хоть где-то ещё, кроме её сердца. Уверен, Сумеру едва ли гордится мною. И за забвение они заплатят высокую цену.
Посмею просить тебя лишь об одном, не ввязывайся, оставь это сердце себе на память, ты ведь любишь говорить о том, насколько ничтожны и слабы боги.
Надеюсь, что мы больше не встретимся.
Дайнслейф прикусывает губу. Понимает, что это не предупреждение — лишь констатация факта. Вопрос времени, проверка терпения божества Снежной. Он невольно усмехается, прикрывая глаза. Всё это так странно… Бездна решила очень резко поменять свои действия. Всему виной встреча принца со своей сестрой или мягкое нашёптывание божества, что невольно заставляет вслушаться в чужие слова. Ему бы обрадоваться, спрятать лицо в плече девушки и больше не думать о мерзком мраке, что тенью следует за ними.
Больше он не может быть в чём-либо уверен. Он помнит как принц требовал вернуть ему ту, кого он очень долго от него прятал, пока она ребёнком находилась в глубоком сне. А теперь, внезапно переключается на другую цель? И снова пробегается по строчкам письма, почему-то не ведя в действительность происходящее. Секунда, бумага мнётся под пальцами. Как бы сильно он не любил богов, он не может злорадствовать над подобным планом. Словно… Они всегда собирались заманить божество в удушающую тьму бездны, чтобы исполнить то, что не удалось совершить с Осиалом… Наверняка они нашли замену глазу культиватора. А если и нет, то наверняка сумеют отыскать таковую.
Кэйа возвращается вечером, мягко обнимает его за шею, поздравляя с принятием в рыцари, смеётся, обещая то, что они определённо будут видеться чаще, чем вечерами, а потом вручит тому в руки свёрток с униформой. Ему не стоит показывать здесь своего клинка, но если с этим возникнут проблемы… Что ж, они обязательно решат все эти проблемы.
А пока, отложив свёрток в сторону, оставляет поцелуй на его щеке, смотря на оставленный звёздный плащ в её постели. Он такой хороший, она определённо сделает всё, чтобы он пришёл в себя и прижился здесь. Точнее, немного поможет ему в этом, на шаг от того отходя и скрываясь за шторкой, разделяющей спальное место от импровизированной кухни. Тихо позовёт за собой, внимательно смотря на хранителя ветви.
Ему наверное мерзко от того, что ему придётся вновь стать обычным человеком, тем кем он был до пришествия богов. Ему придётся находиться среди тех, кто боготворит Барбатоса, одного из тех, кто был участником того катаклизма.
— Ты когда-нибудь слышала о том, чтобы боги писали рунами? — спросит он, мягко обнимая свою принцессу за талию, улыбнётся когда та уложит голову ему на плечо и тихо засмеётся, заставив его поднять уголки губ. — Даже с принцем бездны играется божество. Что что, а заговаривать зубы они умеют просто отлично. Даже он клюнул на их слова.
— На слова одного конкретного бога? — спросит она, хитро прищуривая глаз и выдыхая, едва пальцы его потянутся к ремешку глазной повязки. — Барбатос как-то обмолвился о нём, как раз после того, как фатуи украли у него сердце. От этого смеха побледнел даже мой братец…
Рыцарь вздохнёт. Божество, так легко исчезло из жизни целого континента… Если так стремительно забываются боги, что же происходит с людьми?
Спокойная речь о событиях дня заставляет вырваться из раздумий, просто к руке девушки приластиться, позволяя гладить себя по голове, пока в котле закипает вода. Это так странно, всё что касается её обычной жизни. Не сильно она отличается от той, что была у неё дома, там, под землёй. Всё те же строгие правила и бесконечные рамки, из которых она, несмотря на всю заботу и любовь, привитую Рагнвиндрами, не сумела позабыть.
