Редиска и мята кажутся осточертевшим сочетанием. Однако, сейчас, это лучше чем ничего. И в лучах закатного солнца она кажется такой уставшей, что… Он одёргивает себя, позволяя той покрыть тарелки ледяной коркой. Порою, дар богов действительно может быть полезен где-то помимо битвы.

Она улыбнётся, уже в потёмках поднимаясь из-за стола. И Дайнслейф за нею последует, краем глаза смотря за тем, как перчатки и мех с тела её слетают. Смотрит как спокойно она смотрит на него, с трудом пряча весёлую улыбку и лёгкий, больше похожий на напускной, румянец, словно её это ни капельки не смущает. Дайнслейф поднимает уголки губ, понимая, что та замерла, в его ожидании, прикрывает глаза, оставаясь в рубашке, кажется, слишком быстро расправившись с брюками, что сложно не воспринимать второй кожей.

И он подойдёт, стянет с глаза ленту, желая вновь увидеть фантом, напоминающий о жизни до катастрофы. Проведёт по щеке, сбрасывая ту куда-то в ворох её одежды. Кажется, она вздрагивает и шепчет какую-то колкость о том, что он всё никак не может расстаться с латами. И кажется, самое время доказать её неправоту, но…

Вместо этого он мягко касается её губ своими, прикладывая чужие ладони к груди, заставит ту провести по звезде, осторожно спуская к застёжкам доспеха. На мгновение, ему покажется, что он слышит биение её сердца, слышит как часто ударяется оно о рёбра, прежде чем её руки хоть что-то сделают.

Прежде чем он сожмёт ту в объятиях вновь, прежде чем уткнётся носом в ключицы, мелко касаясь тех языком, почувствует как она, сбросив латы с чужого тела, обовьёт его шею, тихо-тихо шепча что-то о его сдержанности…

Он засмеётся, почти незаметно расстёгивая чужую рубашку, толкнёт ту к постели, опустится перед ней на колени, проводя щекой по бёдрам, стиснет чужую лодыжку, после чего зажмурится, в единственное мгновение собираясь с силами, чтобы осознать действительность происходящего…

— Я никому не отдам тебя… — шепчет он, толкая ту на спину, забывает о запрете привязываться, целует чуть ниже ключицы, плавно проводя по животу.

И услышав тихое согласие, почувствовав осторожное касание к груди, позволит себе вонзить зубы в чужую плоть, провести ногтями по бёдрам, и оторвавшись, заглянуть в чужие глаза, той, что смотрит на него в нетерпении. Мазнёт языком по соску, осторожно прикусывает тот, проводя по внутренним сторонам бёдер, царапнет те, и тут же на плечи её переключит своё внимание, зубы свои вонзая в него. Услышит тихое шипение, но не прекратит, лишь ягодицы чужие стиснет, прекратив кусаться едва ощутив как его за волосы дёргают.

Кажется, он немного забылся, едва дорвался до желанного лакомства. Но… Движения рук тут же становятся мягче. Он улыбается, осторожно разводя чужие губы и внимательно в лицо девушки заглядывает. Ему очень хочется поставить её на колени, хочется заставить чувствовать себя зависимой, держать где-то на грани между извращённой любовью и откровенным издевательством. Но не сейчас, когда ему позволяют сделать робкий шаг вперёд, для осуществления это мечты, не сейчас, когда ему позволили и так слишком многое.

Начало звёздочка встречает прикушенной губой и едва слышимым вздохом. Её руки лягут на плечи, и вокруг шеи обовьются, не позволяя излишне своевольничать. Он понимает, к нему хотят привыкнуть, хотят понять что он хочет.

В голову бьют ненужные поводы для ревности. Он прекрасно знает, она не могла остаться невинной в городе свободы. Знает, что Кэйа порою должна позволять недопустимое, чтобы город мерзкого бога жил… Но более он этого не позволит. Не позволит тем, кто оставил её сиротой, пользоваться ею столь низко и неблагородно.

Осторожный толчок, прежде чем она шумно вздохнёт вновь, едва напрягаясь, и всё-таки, для удобства, разводя ноги чуть шире. Дайнслейф аккуратен и нежен. Ей хочется думать, что никто более этой щемящей осторожности не заслуживал. Эгоистичное желание бьёт в голову, заставляя того резко притянуть хранителя к себе и прикусить чужую губу. То ли в отместку за метки на плечах, то ли просто так, из желания оставить свои метки тоже.

Чужие движения плавные, позволяют расслабиться и прикрыть глаза, голову откинуть, всё-таки разрешая рыцарю оставить на глотке алеющий след. Кто же знал, что в нём проснётся такое желание, ведь изначально, ей думалось, что он не способен на какие-либо чувства, но…

Сейчас он ласков с ней, гладит её бока и бёдра, нашёптывая на уши что-то приятное. Тихо урчит, перехватывая её стоны с губ, зализывает свои следы, прося за них прощения. И зажмуривается, чувствуя как она обнимает его ногами и сжимает, запустив руки в волосы. Какая-то нездоровая мания, дёргать за них. Неужели этому её тоже научил город ветров? Какое безобразие.

Пальцы стискивают сосок, зубы снова погружаются в основание шеи, внезапное желание ударяет основательно в голову, заставляя вздрогнуть при первой мысли… Но он её не отбрасывает, проводит прокаженной рукой между чужими грудями и лишь задушенный крик заставляет его очнуться. Он оставил ей небольшое пятно, округлив глаза, словно не желал этого минутой ранее, осторожно коснётся метки губами, прежде чем окончательно успокоиться, прежде чем заметить обеспокоенное лицо Кэйи и… Замереть, осаваясь один на один с последствиями.

Она нахмурится, тут же отпустит его, поднимаясь на локти, желая исправить чужую ошибку, но…

Его голова ляжет ей на грудь, а руки схватят за локти, не позволяя и думать о побеге, пусть и на пару минут. Он почувствует её дрожь, довольно улыбнётся, прежде чем она успеет хоть что-то сказать и прервёт гневную тираду ещё до начала, проводя языком по дёснам.

Где-то вдали послышатся удары капель дождя о землю, а сам он прикроет глаза, укладывая её обратно.

Он сделал это намеренно, но никогда не расскажет зачем.

Как и молчал, что не существует больше Каэнрии и её родители были повержены в первые секунды катаклизма… Навязчивое желание присвоить капитана себе целиком и полностью лишь поддерживают намерения молчать.

Потому что потом — будет совсем не до этого.

Комментарий к Loreley

спустимся в объятия монстров бездны или продолжим ходить по людям?

========== Morgana ==========

Комментарий к Morgana

школьная аушка и нежный секс, потому что могу

Тарталья агрессивно любит Кэйю в течении н страниц

Розалина — это имя Синьоры, если кто-то не знает

А ещё, я люблю Синьору и Венти, да.

Тарталья знает, Кэйа влюблённо смотрит не в его спину. Знает, что чувства её не будут взаимны, а потому, она не вздыхает влюблённо о ком-либо, лишь позволяет себе совсем немного поглазеть в чужую спину, и если они находятся совсем рядом, то даже протянет руку, мягко провести подушечками пальцев по линии позвоночника. И тот улыбнётся ей солнечно, отходя чуть в сторону, чтобы в разговор свой впустить.

Тарталья знает, она постоянно крутится то вокруг брата, то вокруг ботаников, тоже ошивающихся рядом с предметом её обожания. Оттуда она выносит вредную привычку закатывать глаза. А после фыркает, смотря равнодушно-спокойно на окружающих.

А ещё он знает, что порою она позволяет себе пооткровенничать в компании Рагнвиндра на правах его приёмной сестры, наплевав на наличие у него отношений с Гунхильдр. Разочек, ему даже удалось увидеть как тот гладит её по плечу и говорит, что всё будет в порядке. Она кивнёт и сию минуту оставит приёмного брата наедине со своей девушкой.

Своим мыслям и поступкам, Аякс может лишь глупо улыбнуться. Не то чтобы его хоть когда-то интересовала сама Кэйа, в классе она просто существовала, и без надобности они не контактировали. Удивительное дело, они даже умудрились не ссориться за всё то время, что она с ними учится, хоть это и было весьма в его вкусе.

То ли дело в её отношении к Дилюку, что был его если не другом, то точно приятелем, и он боялся что испортит с ним отношения, то ли ему просто этого не хотелось… Как бы то ни было… Наблюдать за ней оказалось довольно занятно. Зачем? Он и сам не знает, а потому разворачивается на оклик Розалины, забывая обо всех странных мыслях насчёт одноклассницы. Он выделит этому время, но немного потом, когда закончится обещанная этой старшекласснице прогулка.