Он всегда отказывает искорке говорить об этом. Она всегда хмурит глаза, и на оговорки тихо говорит: «Ты не бета!» Хмурится, когда раз за разом он качает головой, иногда отказывая, иногда обещая рассказать об этом в следующий раз. Он стискивает зубы. Она ещё ребёнок, нет смысла на неё злиться, особенно когда его, ни смотря ни на что, называют братиком и ластятся-ластятся-ластятся. Он мягко улыбается, вдыхая раздражающее яблоко. Отвлекает от мыслей о своих проблемах.

Он и подумать не мог что детский лепет позволит ему выдохнуть. И сейчас, слушая чужую болтовню, хмурится. Обычно дети, в силу своего любопытства, могут утянуть уйму секретов с собой. Он улыбается, поглаживая девочку по голове, пусть говорит, пусть возмущается, или восторгается, ведь…

— Сестричка Кэйа обманщица! — выронит она, заставив того ласково посмотреть на неё. — Она говорила что бета, что она не пахнет, а сама к мастеру Дилюку ластилась, испуская гадкий запах!

— И на что же он был похож? — спросит он, всё-таки осознав, кому его ассистентка готовила омежьи подавители, видимо, капитан использовала их на постоянной основе, чтобы мерзким запахом своим никого не пугать.

— Красной жидкостью! Которой пахло тело умершего от бомбочки пушистика! — обиженно скажет она. — А мастер словно не чувствовал его, прося успокоиться!

Альбедо усмехнётся. Кто бы мог подумать… Кажется, он нашёл объяснение её нервозности в последние пару дней. Наверняка, даже запираясь дома и выпивая очередной глоток зелья, она давилась от удушающего запаха крови. Наверняка ей мерещились бездыханные тела, наверняка она вздрагивала, пытаясь очнуться… И он усмехается, слыша стук в дверь.

— Не рассказывай об этом Джинн, а то Кэйа расстроится за то, что ты так нагло узнала этот секрет… — но встречаясь со строгим взглядом магистра, лишь ласково улыбнётся.

Нет ничего плохого в том, чтобы скрыть некоторые детали от лишних глаз. В конце концов, кажется он нашёл объяснение тому, почему она так свободно обращается с преступниками. Один её запах, если он похож на его, то этого достаточно, чтобы запугать любого. С работой капитана, оно могло бы сойти и за приобретённый, учитывая то, сколько крови на её руках.

Альбедо оближет губы и распрощается с ними, закроет дверь, подойдя к окну. Леди Альберих значит… Чудо, не иначе. Он зажмуривается, чувствуя как ломит пальцы. Ох, его милая создательница обожает издевательства, создав из него ещё и дракона. Он тихо засмеётся, посмотрев на свои отросшие когти. Ещё рогов с чешуёй и он сойдёт почти за настоящего! О, такими можно запросто проткнуть мягкую чешую. Как давно он не выпускал себя таким? Тихо засмеётся, на самом деле, от этого особо не легче. И пусть относительно других, Кэйа бывает в его лаборатории довольно часто, это не означает что он сможет спокойно в лицо бросить ей фразу о том, что она его омега. Альбедо прыснет в ладонь и спрячет скрюченные пальцы. Собственная кожа ему по вкусу гораздо больше. Да и выглядит куда приятнее.

И теперь он засмеётся в голос. И правда, стоило догадаться раньше, украдкой утаскиваемый запах Дилюка на её одежде. Совсем немного, чтобы Рыцарь-одуванчик ни в коем случае не ревновала. Оставшийся кровавый шлейф за её названным братом, после того, как они разойдутся… Постоянное отсутствие в виде двух или трёх дней… И подавители, которые, судя по количеству использованных реагентов она употребила бессчётное множество. Ох уж эта капитан! Ходячая катастрофа для любого, кто клюнет на её внешность и речь, кто позволит себе очароваться колкой улыбкой и усмешкой в глазах.

Им нужно поговорить. Это разрешит все вопросы, будут ли они дальше травиться и останутся порознь, или же попробуют сделать шаг навстречу друг другу. Создательница обещала, что после этого, запах будет проявляться лишь во время гона. О, этот мерзкий период! Когда от желания мутнеет перед глазами, а затхлый запах крови в слизистую въедается, напрочь перебивая желание близости. Что же с ним сделает встреча с похожим ароматом? Он же сгустится и станет совсем невыносимым… Ох, природа тоже та ещё шутница. Капитан могла бы брать очарованием, вскружив голову любому, кому посчитает нужным. А вместо этого она пугает, заставляет бояться себя, прочно в подкорку впечатывая ужас от одного своего упоминания. Поразительное создание… Алхимик успокоится. Не стоит думать о чём-то подобном сейчас, он подождёт её прихода снова и снова. Усадит на стул, выпустив естество, поставит её перед фактом, ведь… Это так странно… Понимать, что решение его проблемы всегда было на расстоянии вытянутой руки…

Пожалуй, ему стоит её позвать самому. Она, судя по описанию малышки, находилась в состоянии перед течкой, возможно цикл совпадёт и тогда, перед глазами не будет плясать неизвестность. Всё встанет на свои места. Он выдохнет, прислоняясь щекой к оконной раме. Всё в порядке, всё будет предельно ясно…

Поэтому, с приходом Сахарозы он передаёт ей записку, с просьбой передать её Кэйе. Увидит удивление в чужих глазах, и мягко улыбнётся. Он всё понял, ей не нужно украдкой смешивать ингредиенты, чтобы создать подавитель, которым она не пользуется. А та вздохнёт, изредка на Альбедо косясь. Немногим был известен её вторичный пол, неужели он тоже входит в круг посвящённых в эту тайну? Он улыбнётся.

— На самом деле, мне бы хотелось, чтобы она пришла сегодня… Желательно не принимая то, что ты готовишь… — скажет он, замечая румянец на чужих щеках.

Господи, Сахароза же сейчас навыдумывает себе всякого… А потом она хуже, чем малышка, будет смотреть на него и выспрашивать почему именно она, ведь якобы алхимик Кэйю недолюбливает, по её мнению, потому что рисунки, изображающие её всегда небрежны и просты. Потому что он никогда не рисует её в полный рост, ограничиваясь кругом и чёрным пятном в нём.

Быть может… Он просто… Нет, мастер Альбедо так не может, но… Всё равно зовёт Альберих сюда вечером, просит не подавлять запаха, которого Сахароза никогда не чувствовала… Но быть может…

— Мастер Альбедо… Вы же недолюбливаете капитана Альберих… — тихо скажет она, подняв на того глаза.

— И что от этого меняется? — спросит он, посмотрев на ассистента, а потом поймает её взгляд на бумаге, ах, точно, рисунки, бедная девочка, если бы она только догадывалась о том, что она заблуждается… — Нет, у нас с леди Альберих доверительные отношения, которые никак не выражаются через моё изображение её на бумаге.

И этого пока хватит настойчивой девушке, что уйдёт, вместе с временной панацей для той, кого он позвал. Ничего, проблемы надо решать по наличию возможностей. И пока таковая есть, пока он может успеть к началу течки, пока он уверен в том, что в этом плане они совпадают… Он запрёт дверь, зная, что робкая Сахароза не вернётся и посмеет спрашивать у кого-то из них, что происходит за закрытыми дверьми. Хотя, он знает, что её распирает любопытство, что она не может иначе… Но об этом ей никто не расскажет. Чужие души — потёмки, и нечего неподготовленным туда лезть. Он знает, Кэйа придёт к закату. Как обычно постучится, едва солнце приобретёт ярко-багровый оттенок. В любой другой ситуации, он бы фыркнул, забирая с её рук принесённые травы, кости, руду… Всё что может потребоваться, всё что она сможет собрать по дороге. И тот позволял ей остаться, совсем на чуть-чуть, потому что сказав всё, что она посчитает нужным, девушка удалялась, оставляя его в тишине. Теперь же, он надеется на то, что в этой тишине его не оставят. Потому что безумно хочется схожий запах почувствовать, хочется закрыть глаза и убедиться в том, насколько он гадкий… Вот только… Имеет ли он право на её снисхождение? Или же это покажется ей обидным по настоящему, не то что беззлобные шпильки в виде рисунков и прозвищ, скорее милых, чем обидных. Он собирается нарушить все рамки приличия и обнюхать её, чтобы на мгновение успокоиться. Он понимает, Кэйа — сама себе на уме, не поймёшь, что выдумает или выкинет. Но… Он просто не имеет права упустить такую возможность.

***

Кэйа придёт к нему чуть раньше ожидаемого, постучит в дверь немного иначе, чуть нервозно, словно боясь чего-то. И алхимик откроет ей без промедлений, едва улавливая нечто знаковая, почти дёрнет на себя и так же стремительно запрётся, глаза закрывая и окутывая комнату схожим запахом, притронется к чужим локтям, осознав что металлического привкуса он не чувствует, лишь едва различимый, свойственный одним лишь бетам, запах кожи, невольно притягивающий к себе ещё сильнее. И Альбедо невольно к плечу носом приложится, пока ещё удерживая себя в руках, ведь…