– Да не в чем мне признаваться, гражданин следователь, – в тон Хлынову ответил Степанов. – Говорю же, генератор у меня. Ни к кому я не подключался. Ни грамма электричества ни у кого не украл.

– Значит, говоришь, генератор? – не сдавался следователь.

– Генератор, – кивнул обвиняемый.

– И работает на… Как ты его назвал? – уточнил Хлынов.

– На эфире, – улыбнулся Степанов.

– Угу, – кивнул следователь и написал на листе бумаги «эфир». – Это ж вроде наркоз раньше такой был?

– Нет. Это другой эфир, – оживился Степанов. – Он как воздух. Он везде есть.

– И здесь? В этой комнате? – на всякий случай уточнил следователь, начиная подозревать обвиняемого в слабоумии.

– Конечно, – кивнул Степанов. – Я же говорю – везде.

– И ты хочешь сказать, что сделал такой генератор, который работает на этом твоём эфире и вырабатывает электричество? – попытался расставить все точки над «и» следователь.

– Сделал, – кивнул обвиняемый. – Он, правда, маломощный получился, но это потому, что котла подходящего не нашёл. Пришлось из скороварки мудрить. Вот, думаю, осенью кабанчика своего продам и куплю котёл нормальный. Тогда и на дом, и на теплицу электричества хватит, – мечтательно закончил крестьянин.

– Я правильно тебя понял? Генератор свой ты из скороварки сделал, и он без бензина даёт электричество? – на всякий случай уточнил следователь и рядом со словом «эфир» написал на листке слово «скороварка».

– Всё верно, гражданин следователь, – кивнул обвиняемый.

– А скажи мне, Степанов, – поднял глаза на обвиняемого Хлынов, – какое у тебя образование?

– Образование? – не понял обвиняемый.

– Учился ты где? – начал выходить из себя следователь.

– Да как все, – забегал глазами Степанов. – В школе учился.

– То есть среднее. Десять классов? – уточнил следователь.

– Не. У нас в деревне только восьмилетка.

– Значит, ты, закончивший восемь классов, сделал супер-пупер-генератор, который работает от воздуха, в то время как учёные всего мира до такого не додумались? – язвительно спросил Хлынов, надеясь на то, что обвиняемый сам признает бредовость этого утверждения.

– Я, гражданин следователь, не знаю, чего там учёные думают. Мы институтов не кончали, и думать нам некогда. Работаем от светладцати до темнадцати, чтобы было что пожрать. И нам, и учёным. Я просто взял и сделал. Чтоб за электричество не платить. Чтоб хоть немножко полегче было, – вздохнул обвиняемый.

– Может, ты мне ещё скажешь, что у тебя трактор на воде работает? – устало спросил Хлынов.

– Это вам Семёныч проболтался? – упавшим голосом спросил Степанов.

– Какой Семёныч? – не понял Хлынов.

–Ну, Раков, – пояснил Степанов. – Как знал, не надо было ему рассказывать. Так от него разве отвяжешься? Пристал, как банный лист к заднице. «Почему на заправку не ездишь?»

– Стоп! – стукнул кулаком по столу следователь. – У тебя что, трактор на воде ездит?

– Ездит, – упавшим голосом подтвердил обвиняемый. – А как по-другому? Сейчас солярка дороже молока.

– Как? – непонимающе затряс головой Хлынов.

– Да там делов-то, – заулыбался Степанов. – Систему впрыска переделать да катализатор вкрутить.

– Степанов! – следователь не выдержал и сорвался на крик. —Ты меня совсем за идиота держишь? Да если бы всё так было, ты бы не свиней выращивал, а на собственной яхте по Средиземному морю рассекал! У тебя бы все трактористы мира в очереди бы стояли за двигателями. Ты бы миллионером в два счёта стал. Да что трактористы! Я бы сам тебе в ноги кланялся и сто тысяч заплатил только для того, чтоб ты мою ласточку с бензиновой иглы снял!

– Не было бы такого, – спокойно ответил Степанов, взглянув в глаза следователя. – Я ведь себе не враг. Не стал бы я вашу ласточку переделывать. Даже за сто тысяч рублей.

– Как это? – не понял Хлынов.

– Да просто. Не стал бы, и всё, – категорично ответил Степанов. – Сначала вам. Потом соседу. А потом пошло-поехало. Неужто я совсем дурак и не понимаю, на чём у нас страна держится? Если все машины на воду перевести, то кто тогда нефть покупать будет? Вода – она ведь везде есть. А если Россия нефть не продаст, то всё! Каюк стране! Да и с электричеством так же. Если все люди за электричество платить перестанут, куда эти энергокомпании денутся? Они ведь картошку выращивать не умеют и свинью только в магазине в виде котлет видели. И получится у нас полстраны безработных да голодных. А море это Средиземное мне и даром не нужно. Я уж лучше к нам на речку, если приспичит. Да и некогда нам. Работы невпроворот.

Старший следователь Хлынов смотрел на сидящего напротив него мужика с большими мозолистыми руками и впервые в жизни не знал, что сказать. За окном продолжал лить надоедливый дождь, а на столе лежала картонная папка с казённой надписью «ДЕЛО № 13».

Они любили это место. Высокое окно в пролёте чёрной лестницы с широким подоконником. Можно было смотреть на улицу и не беспокоиться, что кто-то помешает. Они приходили сюда каждый день. Это было «их место». Здесь раскрывались самые страшные тайны и рождались самые сокровенные мечты.

– Я бы мороженого съел килограмм, а может, даже два. Я раньше шоколадное любил, в пластиковых коробках, – мечтательно сказал Петька.

– Килограмм – это много, – возразил Ванечка. – Я в детстве как-то объелся мороженого. Приятного мало. Горло потом болело – жуть.

– Да и фиг с ним, – отмахнулся Петька. – Пусть болит. Зато наемся.

– Ты, походу, вообще никогда не наешься, – усмехнулся Сан Саныч. – Тебе хоть два килограмма, хоть десять.

– Это да, – мечтательно согласился Петька. – Есть такая опасность. Может не хватить.

На лестнице повисла гнетущая пауза. За окном светило ласковое осеннее солнышко, играя в начинающей уже желтеть листве. На подоконник с той стороны окна приземлился воробей и, сделав пару прыжков по железному отливу, замер, с интересом рассматривая людей за стеклом. Ребята замерли, боясь неловким движением вспугнуть птицу. Взъерошенный воробей смешно дёргал головой, пытаясь посмотреть на них то правым, то левым глазом. Спустя пару минут, удовлетворив своё любопытство, птица резко взмахнула крыльями и улетела во двор.

– А я в море бы искупался, – прервал тишину Ванечка. – Ни разу в море не купался. Говорят, там красиво.

– Красиво, – подтвердил Сан Саныч.

– Ты видел? – заинтересовался Ванечка.

– Видел, – вздохнул Сан Саныч. – У нас дом прямо возле моря был. Летом я каждый день купался. Придёшь со школы, уроки сделаешь и на пляж. У нас там знаешь какие волны бывают? Стоишь, вроде по колено, а потом бац, и с головой накрыло. Но самый кайф, когда подальше заплывёшь. Ляжешь на спину, руки-ноги раскинешь «звёздочкой» и лежишь. А тебя волнами качает: вверх-вниз, вверх-вниз.

– А я плавать не умею, – признался Ванечка.

– Как же ты купаться собрался? – хихикнул Петька.

– Не знаю, – смущённо ответил Ванечка. – Как-нибудь возле берега.

– Я тебя научу, – пообещал Сан Саныч. – В море плавать легче. Оно тебя само держит.

– А там правда вода солёная? – спросил Ванечка.

– Правда, – кивнул Сан Саныч. – Только не солёная, а горько-солёная.

– Гадость, наверное? – скривился Петька.

– Не мороженое, конечно, – улыбнулся Сан Саныч, – но жить можно. Главное, рот под водой не раскрывать.

Петька попытался представить, как раскрывает рот под водой, и скривился от отвращения.

– Не. Море точно не моё, – прокомментировал он свои мысли.

– Наверное… – согласился с ним Ванечка.

– А я бы, наверное, на лошади хотел прокатиться, – мечтательно сказал Сан Саныч. – У нас в парке лошади были. Я как-то катался. Прикольно так. Сначала страшно, а потом привыкаешь. И ещё хочу с парашютом прыгнуть.

– Ага. Сан Саныч – парашютист-кавалерист, – рассмеялся Петька.

Сан Саныч представил себя на лошади и с парашютом за спиной и тоже рассмеялся. Следом заржал Ванечка – «за компанию».