Сто лет не танцевала с мужчиной…
Виктор. Я тоже.
Дина. Если вы меня поцелуете – будет совсем….
Пауза.
Виктор. А можно?
Женщина закрывает глаза и подставляет губы. Он ее целует.
Дина. Вы что? (Глядит на мужчину с недоумением.)
Виктор. Что?
Дина. Ничего. Я вам, кажется, не сестра.
Виктор (неловко смеется). Извините… Я не понимаю, дело в том… Что-нибудь не так?..
Дина. На ком вы были женаты, если так целуетесь?
Виктор. Всегда так целовался, не знаю…
Дина. Дайте-ка, ну-ка… (Тянется.)
Мужчина дает свои губы. Женщина целует его не как сестра. Внимательно на него смотрит.
Ну, как?
Мужчина вздыхает – глубоко-глубоко.
Что с вами, Виктор Петрович?
Виктор. Я без ума от вас! (Решительно обнимает женщину.) Вы такая!.. (Целует.)
Дина. А вам не кажется, что этак мы далеко зайдем? (Целует мужчину.)
Виктор. Мне так хорошо, вдруг, так тепло сделалось… (Смеется.)
Дина(улыбается). Голоса женские больше не мерещатся?
Виктор. Никаких голосов!
Дина. Меня хорошо видите?
Виктор. Дина Федоровна, я ослеп и ничего не вижу! Вы прекрасная,
вы замечательная, спасибо!
Дина. Не за что. Очень нравлюсь?
Виктор. Очень! Давно не нравился так… Никто! Спасибо.
Дина. Не за что.
Виктор. Можно я снова поставлю то же самое? (Устремляется к музыкальному центру.)
Дина (удерживает его). Нельзя. (Сама «ставит то же самое».)
Музыка.
Виктор (быстро подходит, обнимает ее). До чего прекрасные любовь и музыка!
Дина. Нравится?
Виктор. Не то слово!
Дина. Тогда ведите меня в танце.
Виктор. Веду!
Звучат прекрасные любовь и музыка. Мужчина и женщина прекрасно проводят время – они танцуют.
Дина. Изнемогаете?
Виктор. Изнемогаю… Спасибо.
Дина. Не за что.
Танцуют.
Виктор. Дина Федоровна…
Дина. Что?
Виктор. Может, поцелуемся?
Дина. Пожалуйста.
Целуются.
Виктор. Спасибо.
Дина. Не за что.
Танцуют.
Виктор. Дина Федоровна…
Дина. Что?
Виктор. Мне прекрасно…
Дина. Правильно.
Виктор. А вам – не удивительно?
Дина. И мне…
Виктор(вздыхает). И мне… А может так продолжаться долго-долго?
Дина. Конечно.
Виктор. Продолжаться и не кончаться, продолжаться и не разрушаться от времени, от скуки, от испытаний житейских – может?
Дина. Конечно.
Виктор. У вас прекрасный оптимизм. Вы мне нравитесь – очень! – за оптимизм! Вы мне вообще очень, а еще и за оптимизм! Оптимизм, Дина Федоровна, в жизни – я это понял недавно – самое главное! Давайте еще целоваться, так приятно!
Дина. Давайте.
Целуются.
Виктор. Вы на меня вот так смотрите и вот так улыбайтесь всегда, пожалуйста, если не трудно…Вам вот так очень-очень идет. Нет, Дина Федоровна, не так, так слегка как бы…так кокетливо, а вот до этой улыбки вы мне показали улыбку… И эта ничего, то есть, мне нравится, очень хорошая, но эта игривая, а тогда… вот! Вот так улыбайтесь! Пожалуйста!..
Дина (улыбается «вот так»). Поцелуемся?
Целуются.
Давайте еще.
Еще целуются.
Виктор. Музыка кончилась.
Дина. Еще не надоело?
Виктор. Что вы, я могу бесконечно!.. У нас бухгалтер уволилась, не выдержала. В заявлении написала: «Эта история любви меня уже доконала. Освободите от занимаемой должности, пока с ума не сошла.»
Дина. Дурочка.
Виктор. А я мог бесконечно, мне не надоедало и не мешало.
Дина (выключает музыкальный центр). Перегрелся, пускай отдохнет. И вы отдохните, потом опять потанцуем.
Виктор (плюхается в кресло). Музыка прекрасная, любовь прекрасная, все – прекрасно!..
Дина. Просто скажите, что я вам очень понравилась и вам прекрасно со мной, и поэтому и музыка прекрасная и еще – и все!..
Виктор. Вы удивительная… И прекрасная… И… вы очень мудрая женщина, только не сердитесь… Мы могли потратить на так называемые этапы Бог знает сколько времени, а благодаря вам…
Дина. Конечно. Когда ты знаешь, что тебе двадцать лет, а больше ты ничего не знаешь – резину можно тянуть сколько угодно. Мне времени просто жалко. И я уже наизусть знаю: проку от этих этапов – ну никакого! Кто кого перефальшивит и только противно потом. И зачем я это, думаешь… Лично меня тошнит от этих выламываний. Пока слушаешь – кажется, слова, как слова, и все нормально. А подумаешь – дурацкие же… Можно было и не говорить. Можно было и не слушать. Ну, ладно, думаешь, с кем-то все равно надо. Ну, сходишь в кино, ну, в театр. Ну, в ресторан. В ресторан не всегда, не у всякого такие деньги и вообще… Ну, прогулки по свежему воздуху, за город или там еще куда… И все? И больше ведь – ничего? Можно так узнать человека? Да никогда в жизни. Пока ты с ним жить не начнешь, пока не увидишь, какая это гадина – все бесполезно!
Виктор. Любопытная мысль. Однако я все же думаю…
Дина. Узнать человека можно только когда ты с ним – о-хо-хо!..
Виктор. Я за своей первой женой ухаживал год и восемь месяцев.
Дина. Ого!
Виктор. Правда, это было… давно…
Дина. А поцеловались на каком?
Виктор. Кажется, на тринадцатом…
Дина. Долго. Меня мой муж, помню, дня через два уже целовал.
Виктор. О, Дина Федоровна, это не с моим характером… Особенно в ту пору, когда… Что вы, я тогда только институт закончил и вообще не помышлял… Честно скажу: пока учился – у меня вообще никого не было. То ли время было такое, что учиться так хотелось, то ли я был такой… А, наверное, и время, и я и многое… А после института еще трудней: я заметил, на взгляд женщины, мужчина, работающий в аптеке, звучит, примерно, как женщина-сталевар. Возможно, что комплексы, возможно, преувеличиваю, несовременно, возможно!.. Но я отчего-то стеснялся… скрывал… И если бы не мама, друзья…
Дина. Вы закончили институт, вам было 22 года.
Виктор. 23.
Дина. Тем более. До 23 лет девчонками, выходит, не интересовались. Может, давление было пониженное?
Виктор. Абсолютно хорошее давление!
Дина. Хорошее? Может, тогда… Ладно, хорошее, я ничего… Только что это значит – терпеть тринадцать месяцев?
Виктор. Со второй женой я терпел всего семь!
Дина. За семь месяцев у некоторых дети рождаются. Странно мне даже слышать, чтобы в наше время у кого-то было столько времени…
Виктор. Дина Федоровна, я вам честно скажу: у меня обостренное чувство уважения к женщине. Смертельно боюсь своим преждевременным прикосновением обидеть. Это врожденное. Всякий раз одно и то же: а вдруг я, допустим, не нравлюсь женщине?.. Или, допустим, что ей неприятны мои объятия?..
