Но чувство тревоги, зародившееся в груди, не давало ей спокойно работать. Близость леса не успокаивала, в темноте деревья казались чёрными великанами с длинными жилистыми руками, скрипящими на ветру, а уханье сов лишь добавляло тревоги.

Устав, Темира остановилась передохнуть, но тут же заметила знакомый силуэт между двух ближайших сосен. Парень, подбоченившись, стоял в тишине, наблюдая за ней, чуть склонив голову на бок. Сердце девушки возликовало, а к лицу прилило знакомое смущение. Это был Анриш.

Он помахал ей рукой, и Темира машинально оглянулась. Другие девушки разбрелись и вовсе исчезли из вида, и можно было сказать, что они остались здесь вдвоём.

Анриш ещё раз махнул ей, словно подзывая, и, вопреки благоразумию, жрица сделала шаг навстречу. Но стоило ей сделать этот шаг, как она оказалась рядом, даже слишком – молодой охотник уже держал её за плечи, обнимая.

Сердце Темиры бешено застучало в груди, она боялась, но жаждала этих объятий, и почти осмелела, подняв глаза на лицо Анриша…

Но это был не Анриш. Темира было дёрнулась, но ещё секунду назад нежные пальцы стиснули её плечи до боли, впившись в нежную кожу девушки. Покрытые мутной пеленой мёртвые глаза уставились на неё невидящими зрачками, а синие губы, растрескавшиеся от сухости, кровожадно прошептали:

– Отдай моё сердце, ведьма!

13

Темира вскочила, хватая воздух пересохшим ртом. Гойд. Неужели теперь он будет преследовать её во снах, раз тело его стало пеплом, и было развеяно по ветру?

Она долго не могла отдышаться, обняв себя руками, пытаясь унять дрожь. Первые лучи рассвета лениво пробрались в комнату. Дверь скрипнула, и в комнату вошла бабушка, неся дрова. В печке уже догорали угли, и добавка к пище огню была как нельзя кстати.

– Темира, хворост заканчивается, надо бы принести…

Та машинально кивнула, тут же припомнив обстоятельства, при которых она обнаружила тело Гойда в воде. Хворост, в тот день она должна была принести хворост.

Деваться было некуда. Молча встав, умывшись и приведя себя в порядок, девушка вышла за дверь и отправилась в лес.

Солнце ласково щекотало макушки деревьев, и день обещал быть тёплым. Припозднившаяся мошкара плясала в воздухе, то замирая, то вновь оживая, перемещаясь с места на место. Однако утренний воздух был зябким, и Темира поёжилась, но продолжила свой путь.

Работа отвлекла её от скорбных мыслей, и она с удовольствием размялась, собирая веточку к веточке, укладывая вязанку так, чтобы та не развалилась по дороге до дома. Она почти успокоилась, но, уже возвращаясь, вновь завидела то место, где в прошлый раз решила напиться водицы и наткнулась на мертвеца. Оно словно притягивало её, и Темира шаг за шагом приблизилась к берегу, чтобы вновь заглянуть в бегущие воды Русянки, чтобы…

Страх её был напрасен. Дно, усеянное мелкими камнями да редкие рыбешки, едва заметные в воде, скользили по течению без устали. Высмотрев всё, Темира, было, облегчённо вздохнула. Но голос, раздавшийся позади, заставил её подскочить на месте.

– Уж не совесть ли тебя гложет, красавица?

Старейшина солнечных смотрел на неё так, будто Темира была виновата во всех бедах этого мира. Она испуганно отшатнулась, но Келбер схватил её за плечо, грубо сжав его.

– Отвечай, ведьма, кто убил Гойда? Ты?!

Темира попыталась вырваться, но куда ей было тягаться с мужчиной!

– Нет! – закричала она. – Пустите! Пустите меня!

Но налитые беспричинной яростью глаза старейшины не сулили девушке ничего хорошего.

Стиснув плечо девушки ещё сильнее, он потянул её к себе, чтобы приблизить лицо Темиры к своему.

– Тогда кто?! – зашипел он, глядя ей прямо в глаза. – Скажи мне, иначе…

Вихревая волна синего цвета хлестанула его по лицу, и от неожиданности Келбер ослабил хватку, отшвырнув Темиру в сторону. Девушка не удержалась на ногах, больно шлёпнувшись на песок и камни, но с облегчением краем глаза увидела ту, что пришла к ней на помощь.

Мелисса неторопливо и очень уверенно приближалась к ним, поигрывая синим пламенем, исходившим с ладоней Верховной Матери. А натянутая улыбка была обращена к старейшине солнечных, Темиру же она одарила лишь мимолётным снисходительным взглядом.

– Оставь девочку в покое, Келбер! Не нужно гневить Селену, ты же знаешь, она защитит своих дочерей, и накажет виновных со всей глубиной пустоты в своей груди! Ведь у неё нет сердца!

По лицу старейшины растекался алый кровоподтёк, но мужчину он не волновал. Хотя испуганным он не выглядел, скорее, разочарованным.

– Темира, девочка моя, тебе пора. – мягко произнесла Верховная Мать, и девушка, успев к тому моменту подняться на ноги, лишь коротко кивнула, но мешкала, не решаясь уйти – мало ли, какая опасность грозит её наставнице в присутствии этого мужчины.

Мелисса же, правильно расценив её замешательство, лишь обнадёженно улыбнулась, сверкнув белыми жемчужными зубами:

– Не волнуйся за меня. Я справлюсь.

Келбер не вмешивался, провожая торопливо удирающую Темиру взглядом. А после обратился к терпеливо ожидающей его внимания Мелиссе.

– Ты следила за мной?

Белокурая женщина не спешила отвечать. Но после, вздохнув, призналась.

– Я засыпала в жаркой постели с тобой, а проснулась в холодном одиночестве. Нехорошо, Келбер. Я ведь могу и обидеться.

Тонкие длинные пальцы потянулись к лицу мужчины. Было видно, он сопротивляется этому разумом, но телом…

– Я не боюсь тебя, ведьма… – приглушённый голос приобрёл хрипловатый оттенок, сдобренный прорывающейся через казавшуюся непоколебимой брутальность страстью.

– А тебе и не меня надо бояться. – коралловые уста жрицы потянулись к губам старейшины, и от жара, возникшего между ними, Келбер едва не потерял способность здраво мыслить.

Зарычав как зверь, Келбер грубо прижал её к себе, заглушая страсть поцелуем – большего сейчас получить не удастся. А вот ночью, при свете так любимой жрицами Луны… Мысли о теле женщины, которую он сейчас сжимал в объятиях, вытеснили все мысли, касающиеся расследования убийства Гойда, хотя он и рассчитывал сегодня получить ответы на некоторые вопросы. Но эта белокурая ведьма путала все его планы.

Сколько лет ей было? Явно не двадцать. И не тридцать. Келбер помнил её ещё с тех пор, как была жива его жена, и пагубная страсть к чёртовой жрице едва не сгубила их всех. Но любовь к Вестине всё же возымела верх над порочной связью с Мелиссой – и только смерть любимой развязала ему руки и ширинку. И сколько он не зарекался, каждый раз эта ведьма умудрялась затаскивать его в свою постель.

Но не в сердце.

Так сколько ей?

На белом мраморном лице не было ни единой морщинки, даже самой крохотной. Умные синие глаза полыхали магией, и глаз красивее старейшина не видел, добровольно – почти добровольно утопая в них, и воскресая лишь затем, чтобы вновь утонуть.

Длинные белые волосы вьющимися прядями стекали по спине водопадом, восхищая, благословляя своей красотой.

Надо было убираться от неё подальше, но Келбер не мог, хоть в том не признавался даже себе. И использовал любую возможность, когда бывал в поселении лунных, чтобы очередной раз насладится таким желанным телом.

14

Темира не оборачивалась, спустившись на бег, и даже тяжёлая вязанка хвороста, запрокинутая на спину и чувствительно ударяющая по спине при беге, не отвлекала её от цели убраться отсюда как можно скорее. Старейшина чужого клана напугал её чуть ли не больше, чем мертвец в воде. Оно и не удивительно, бабушка всегда повторяла ей: «бойся живых, а не мёртвых», хотя в случае с Гойдом это было и не совсем верно.

Да что ж за напасти такие свалились на её несчастную голову в последнее время? Проклятый мертвяк! Ведь это всё из-за него, и страх, что въелся под кожу, и обвинения Келбера, несправедливые, обидные. Но кто станет слушать бедную девушку, если тому взбредёт в голову повесить всю вину на неё? И кто знает, каким будет за это наказание…

Но на этом злоключения Темиры только начались. Из-за малинника на неё, ревя, выскочил медведь, свирепо разинув пасть, и девушка, оцепенев, застыла на месте, готовясь принять смерть как таковую. В глазах потемнело, и вся недолгая жизнь пронеслась перед глазами неразборчивыми картинками, но…