Таргон так и замер с открытым ртом. Позже спохватившись, кивнул. Келбер, усмехнувшись, вновь уставился на догорающий костер, и больше не проронил ни слова.

Темира же обрадованно улыбнулась, тут же ощутив… Вскинув голову, она поняла, что Анриш смотрит прямо на неё и на губах его плещется полуулыбка. «Нашёл» – послышался ей его голос, не громче, чем шелест ветра, и тут же их вновь накрыло с головой странным чувственным видением…

Лёгкая ткань льняного платья легко соскользнула с белых плеч, тут же накрытых сильными натруженными ладонями. Нежно, очень нежно пальцы спускаются на спину, гладят жаждущую прикосновений кожу, выводя на ней невидимые узоры, а губы впиваются в тонкую шею, и страстное дыхание касается горящего уха. Поистине божественные ощущения, особенно в предвкушении чего-то большего, что вот-вот должно произойти.

– Люблю… – сдавленно шепчет такой желанный, родной голос, и девушка верит, знает, что это не ложь, и ей не терпится прошептать то же в ответ…

– Темира! – недовольный голос Верховной Матери вернул её в реальность, рассеяв иллюзию момента.

Анриш всё так же смотрел на неё, словно готовясь в любой момент сорваться с места, и повторить всё то, что происходило в видении. От этого девушке стало не по себе, и она поспешила отвернуться, не заметив, что взгляд Мелиссы, обращённый к парню, напротив, стал более пристальным, а улыбка ехидной. Но Темире сейчас было не до того. Она спешила уйти прочь, чтобы спрятать ото всех, и от себя в первую очередь то, что казалось ей сейчас слишком нереальным. Её чувства к этому парню, которого она видела второй раз за жизнь и день. И видения, в которых они были непозволительно близки, словно любили друг друга целую вечность.

10

На сеновале постоялого двора, куда временно на постой определили Анриша и других воинов, было прохладно, но сухо и чисто. Душистое сено пахло прошедшим летом, а потому сладкая дрёма настигла почти всех с головой, но сын старейшины и Ян долго ворочались, размышляя каждый о своём, о прошедшем дне, тяжёлом и насыщенном. Мечи они держали при себе, и спали в одежде, вполне готовые к тяготам походных условий, тем более что находились не на своей территории. Да ещё этот случай с Гойдом, до сих пор леденящий суровые мужские сердца своей неожиданностью…

– Анриш. – позвал друга Ян тихим шепотом, чтобы ненароком не разбудить, если тот успел задремать.

Ян был скорее ему старшим братом, разница в пять лет накладывала свой отпечаток на их дружбу. Когда юнца Анриша – сына старейшины – подсунули ему в качестве ученика, гневу Яна не было предела. Уже тогда он считался одним из лучших воинов, и тратить время на какого-то сопляка, пусть и с родословной, он не желал. Но вскоре и сам привязался к своему подопечному, Анриш был послушен и молчалив, и в отличие от его друзей-ровесников, часами мог выслушивать бахвальные речи Яна в свою же честь. Они взрослели вместе, из мальчишек постепенно превращаясь в мужчин. И до сих пор секретов друг от друга у них не было.

– Не спится? – усмехнулся Анриш, вероятно решив, что тот встревожен из-за Гойда. – Ты когда-нибудь раньше видел, чтобы мертвецы нападали на живых?

– Конечно. – спокойно отозвался тот со знанием дела. – Помню, годов пять мне было, когда мамка, закутав меня в свою шаль, куда-то тянула ночью, сквозь лес, держа в руках горящий факел. А за нами, треща подгнившими костями, гнались мертвецы. Это ж не сложно – оживить мёртвое тело, если знать, как оно правильно. Только наблюдать жутко. Мертвяки были с местного кладбища. Хоронили-то их в разное время, а вылезли все в одно. Говорят, после этого их и начали сжигать.

Анриш, представив подобное зрелище, содрогнулся. Ну и тема на ночь глядя. Тьфу ты.

– И кто же их оживил? – спросил по наитию Анриш, сам не желая того знать.

– Ведьма одна. – всё так же спокойно продолжал Ян. – Обидел её кто-то из местных. Вот и отомстила она, натравив на нас мертвяков. Но не о том я хотел, брат, а вот о чём. Скажи, ты видел её?

Не сразу дошёл до Анриша смысл этих слов. А как дошёл, первым делом ревность кольнула его под ребро. Уж, не о Темире ли Ян завёл речь?

– А может и видел. – сухо произнёс он, напрягшись. – Да только кого?

В полутьме лицо Яна выглядело глуповато-мечтательным. Впервые видел его Анриш таким, удивляясь переменам, произошедшим с его другом. Но Ян, словно ничего не замечал, уставившись в одну точку и улыбаясь.

– Жрица. Одна из тех, что были на обряде… Длиннее светлые волосы, тонкий стан, а глаза… глаза…

Он едва не замурлыкал, вероятно, в тысячный раз прокручивая в своей голове образ понравившейся ему девы.

– Что – глаза? – брови Анриша уже сошлись к переносице, в памяти вспыхнули зелёные омуты глаз Темиры, и если Ян…

– Голубые, как небо… Небо в самый солнечный день лета…

Анриш выдохнул с облегчением. Небо так небо. Главное, без примеси свежей листвы Травеня.

– Как звать-то её? – уже успокоившись, спросил сын старейшины.

– Пока не знаю. – пожевывая сухую травинку, ответил его друг. – Но завтра я обязательно выясню.

Он замолчал, и Анриш не видел смысла продолжать разговор. Пусть Ян засыпает, мечтая о той, чьё имя пока не было известно. Ему тоже было о ком помечтать, и её имя, случайно услышанное им от бабки, сладкой горошиной каталось во рту всё это время.

«Темира». Ему так хотелось произнести его вслух, обратившись к самой хозяйке этого имени. Заглянуть в зелень глаз, коснуться серебра волос и узнать, что за видения грезятся ему каждый раз, стоит лишь их взглядам соприкоснуться…

11

Темире вновь не спалось, только на этот раз не страх стал виной этому. Все её мысли были поглощены Анришем, его серыми глазами и сильными руками. Неужели это произошло с ней? И она влюбилась в чужака, что появился в её жизни лишь благодаря страшной находке в виде мертвеца в речке Русянке.

Конечно, появился – громко сказано. День, может два, и его отряд покинет их селение, и они никогда более не увидятся. И Темира тогда продолжит своё скучное существование. А потом… В лучшем случае, она так и останется жрицей Селены. В худшем, её выдадут замуж за одного из тех безвольных парней лунного поселения, что с детства привыкли быть в подчинении у женщин.

Она тяжко вздохнула, прислушиваясь к мерному дыханию своей бабушки, как делала всегда, искренне переживая за её здоровье – увы, молодость осталась далеко позади. Но та вдруг заговорила, заставив Темиру вздрогнуть от неожиданности.

– Не вздыхай, девонька. Не один из них не стоит твоих переживаний да бессонных ночей. Спи, завтра рано вставать.

– О чём это ты, бабушка? – хорошо, что в темноте не было видно, как покраснели от смущения её щёки.

– А о том молодце, с которым ты давеча в гляделки играла.

Темира хихикнула, так смешно прозвучали слова её бабки в темноте комнаты. А ещё говорит, что видеть плохо стала, старость…

– Перестань, бабушка! – попыталась отмахнуться она. – Неужто на меня кто позарится? Мимо он смотрел, мимо! Окрестности изучал…

– А то! – Хмыкнула Аркела. – Прилип вчера к тебе глазищами, как к кулю с золотом. Думала, душу вытащит, ан нет! Хорош, да. Молод только слишком. Тебе б обжитого, да с хозяйством и слугами…

– Бабушка! – возмутилась Темира, а саму аж заколотило от приятного блаженства. Значит, смотрел… даже бабка приметила. Значит, не показалось ей…

– А что, дело говорю. – а дальше послышался вполне ожидаемый всхлип. – Мамка-то твоя, защити Селена её душу, таки счастья не узнала. Любовь… О ней ли думать надо? Вот скотина, да хозяйство…

Но о таких глупостях Темира точно размышлять не хотела. Она притворилась, что засыпает, а у самой на губах теплилась улыбка.

«Анриш» – прошептала она, словно имя это согревало её солнечным теплом. Хотя, должно быть, так оно и было.

12

Лунные камни – осколки сердца Селены, едва заметно мерцали в ночи, под ногами, и Темира подбирала их, складывая в свою холщовую сумку, прикреплённую к поясу.

Она была не одна – другие девушки занимались тем же, как и сотни раз до этого. Жрицы Луны с трепетом относились к своей обязанности. Ведь их предназначением было собрать лунное сердце воедино, и тогда Селена, смилостивившись, вернулась бы к своим дочерям, чтобы в благодарность за это подарить им свою любовь и заботу.