Едва переставляя ватные ноги, Аглая двинулась в сторону своей юрты, но через несколько шагов оглянулась:

– Нет спасения, да, Ятрагор?

Ответом было молчание…

***

…Бежать!!! Куда угодно, только подальше отсюда! Чтобы не видеть больше эти ненавистные лица, не слышать вслед насмешек за гордыню и грубость. Какая гордыня? Какая грубость??? Да они кланяться должны за то, что она вообще с ними разговаривает! Она – боярыня!…

И ЕЙ теперь сидеть и дожидаться волчьего вожака и его решения??? Надо, надо было извести эту выскочку Аглаю, а потом и волчат их к праотцам отправить!!! Не удалось… Дёрнуло же старую каргу перед смертью откровенничать! И с кем – с Ятрагором! Теперь точно пощады не будет…

…Внезапно Чеслава замерла и даже зажмурилась от такого простого и такого страшного решения. Да! Именно так и следует поступить!…

Глубокой ночью женская фигура прокралась к коновязи на краю поселения. Кони всегда паслись в табуне, далеко в лугах, но две-три лошади постоянно оставались вблизи становища для каких-либо нужд. Сейчас ЕЁ нужда была самая главная.

Погладив выбранного скакуна по морде и угостив его кусочком хлеба, боярыня набросила на его спину седло и, вскочив верхом, помчалась прочь от становища в густую темноту…

***

…Алп-Хасан предавался отдыху. Привычный к кочевому образу жизни, он любой привал превращал в маленький праздник. Вкусная трапеза, мягкие подушки, утехи с наложницами, двух-трёх из которых непременно брал с собой в поход.

Сейчас хан пребывал в приподнятом настроении. Ещё бы! Как он огорчился тогда, узнав, что проклятые волки сгинули в шторме… И как возрадовался, когда выяснилось, что они живы! Напали на княжеские суда – надо же! Да ещё и ушли потом из западни, прямо из рук протянутых, по своему обыкновению.

Князь ранен тяжело, да только гнев и злоба его сильнее ранят! Вот и пусть бесится там, в княжестве своём!

А Алп-Хасан берегом пойдёт… Куда-то же ушёл табун сарматский, не догнали! Значит, можно так, по берегу…

Сарматы поселение своё близ побережья поставят – драккар по суше не очень-то потаскаешь. Значит, рано или поздно найдёт их Алп-Хасан, и месть, наконец, свершится…

… – О, великий хан! Позволь потревожить тебя и отдых твой! – один из слуг бухнулся на колени и припал к земле, чуть войдя в шатёр.

– Я надеюсь, что дело, по которому ты посмел меня потревожить, ОЧЕНЬ важное! – Алп-Хасан не любил, когда его беспокоили.

– О, великий хан! Дозорные женщину русскую привели. Говорит – знает тебя и к тебе ехала! Вести хорошие привезла…

– Веди! – хан постарался остаться невозмутимым, хотя сам сгорал от любопытства.

При появлении гостьи любопытство, однако, сменилось изумлением. Положительно, черты вошедшей женщины были ему знакомы – видел он её раньше, только где и когда, не мог припомнить…

– Проходи, садись, красавица! Гостям рады всегда! – хан радушно указал на место рядом с собой. – С чем пожаловала?

– Али не признал меня, Алп-Хасан? – женщина дерзко-весело взглянула на него. – Чеслава я, Радомира жена, бывшего воеводы княжеского…

Глаза половецкого хана, казалось, вылезли на выпуклый бритый лоб, причём, в буквальном, а не фигуральном смысле. Не давая ему опомниться, Чеслава быстро продолжила:

– А пожаловала я затем, чтобы тебе, хан, дорогу к сарматскому становищу указать. Недалече оно, рядом совсем…

… – Выхода нет, Ятрагор… , – Аглая изложила свои мысли, даже не надеясь на одобрение старого жреца.

Тот сидел молча, угрюмо помешивая содержимое маленького котелка, как всегда, висящего посреди шатра. Теперь, когда ведуньи Терезы не стало, работы у него прибавилось – местные с охотой шли к нему со всякими хворями, и он не отказывал никому в помощи.

Однако, рассчитывать на местных в плане достойного отпора надвигающейся опасности не приходилось. Кто они? Крестьяне-землепашцы! Всё оружие – вилы, да топоры. Как бы им самим под раздачу не попасть, когда половцы нагрянут!…

– Я, Аглая, тебя отговаривать не буду. И запретить не могу – нет на то моей воли. Скажу только: будь осторожна!

– Ятрагор, детей укройте! Может, всё же поговорить тебе с местными? Попроси их хотя бы детей спрятать. Вдруг к ним степняки не сунутся… Правда, надеяться на это, пожалуй, глупо… Половцам без разницы, кого резать да в полон угонять…

– С Ярополком-то что делать думаешь? – вскинул на неё глаза жрец.

– Да что делать? – пожала плечами женщина. – К своим заберу, где двое – там и трое, а Скилур взрослый уже, ему опёка моя без надобности… Ну, бояре! Ну, учудили! Семейка, блин…

И заметив недоумённый взгляд жреца, добавила:

– Блин – слово такое бранное, чтобы похабные не произносить…

– Да, Аглая, с тобой точно скучать не приходится! – усмехнулся Ятрагор.

Потом спросил, уже серьёзно:

– Кого с собой возьмёшь, надумала?

– Корсака возьму, – уверенно ответила женщина. – Он, почитай, один из волков-воинов на берегу остался. Его и ещё кого-нибудь. Нам большой отряд без надобности…

…Идея ехать за помощью к византийцам пришла в голову сама собой. Аглая невесело размышляла на извечную тему «что же делать дальше?», и вдруг её осенило! Конечно, шанс на успешные переговоры был мизерный. Во-первых, Марк ждёт не её, а Майпранга (и это правильно!). А во-вторых, с какой стати ему вообще вмешиваться??? Перебьют степняки волков – и больно хорошо, проблем меньше! Ну, зацепят кого-то из местных – тоже невелика потеря, в отдалённой-то провинции!…

Однако Аглая, как всегда, решила действовать по принципу: лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что НЕ сделано. Даже самый маленький и ненадёжный шанс нужно было использовать!

Корсак согласился её сопровождать без лишних отговорок и вопросов. Правда пробурчал: «Давай, Аглая, только сразу договоримся – ты на рожон не лезешь! Случись что, мне с Майпрангом объясняться потом не в радость будет, когда он вернётся!». «ЕСЛИ вернётся… ,» – с горечью поправила она мысленно.

С собой Корсак прихватил одного из табунщиков, Савмака, помимо узды и кнута хорошо владеющего мечом и ножами. А ещё с ними увязался Скилур, который даже допустить не мог, что его названная «mata» поедет без него. На все увещевания и приказы Аглаи он отвечал упрямым взглядом и молчаливыми сборами. В конце концов она плюнула и махнула рукой, благо Ятрагор серьёзных опасений о его здоровье не высказывал.

Выдвигаться решили немедля. Хоть и шли половцы не так быстро, уверенные, видимо, в своей силе и превосходстве, терять нельзя было ни минуты…

***

…Город встретил их непривычными для сарматов суетой, улицами и каменными домами. Аглая чувствовала себя намного увереннее спутников – как-никак всю сознательную жизнь до попадания в этот мир была горожанкой. Подозрений их маленький отряд особо не вызвал, и они беспрепятственно миновали ворота и скучающую стражу. Видимо, спокойствие и порядок и впрямь давно царили в этих краях…

А город был невероятно красив, утопая в зелени садов и виноградников. Яркие благоухающие цветы, кованные узорчатые ворота и решётки, фонтаны… Очередной фонтан, искусно выложенный разноцветной мозаикой, украшал центральную площадь, агору, от которой разбегались в разные стороны мощёные красным кирпичом чистые улицы.

Чуть выше на небольшой горе виднелся дворец местного правителя – консуляра Аркадия Вриения, как называл его Марк. Апартаменты самого катепана тоже обнаружились без труда – небольшой, но роскошный двухэтажный особняк прятался в зелени обширного цветущего сада.

Однако, являться пред очи Марка Ласкариса всей оравой было, как минимум, неразумно.

– Корсак, вы с Савмаком ждите нас где-нибудь на задворках вместе с лошадьми, а мы со Скилуром к катепану пойдём!

– Аглая, ты ведь понимаешь, ЧТО вожак со мной сделает, если ты не вернёшься! – мрачно заявил табунщик.