Анжелина обожгла мужа разъярённым взглядом:

– Нет! Я выходила замуж не для этого!

– А для чего же? – искренне изумился принц.

– Я хотела быть рядом с любимым и любящим человеком всегда. Но ошиблась.

Ответ был резок как никогда. У Фридриха перед глазами всё поплыло. Не помня себя, он схватил супругу за предплечья, потрясая молодое тело в бешеном порыве ревности:

– Это что значит? Ты любишь своего испанца больше, чем меня!?

– При чём здесь испанец? – вырвавшись из отчаянных объятий мужа, ответила Анжелина и, резко отпрянув от него, отвернулась. – Это значит, что мы не бываем с тобой вместе!

Принц понял, что переборщил с эмоциями.

– И никогда не сжимай меня так и не говори со мной в таком тоне! – твёрдо заявила англичанка, тем самым завершая разговор, даже не обернувшись к супругу.

Через секунду её уже не было в комнате. Немец понял: подходить к Анжелине сегодня и требовать исполнения супружеского долга будет смерти подобно – обиженная красавица останется непреклонной.

Задумавшись о причинах поведения жены, Фридрих сделал вывод, что он, пожалуй, действительно, уделяет ей мало внимания…

Вернувшись в Эшер с отрядом из 10 рыцарей, Рей не застал там Джерома. Отпросившись у Райта на полдня, мужчина ускакал в Лондон, справедливо полагая, что фаворит наследницы там, раз он не приехал с утра в Виндзор вместе с Рональдом, да и вечером после венчания Вайтов скрылся в неизвестном направлении.

Нюх Шервуда не подвёл: Остин Вендер действительно был в своём лондонском домишке. К моменту, когда кулак стража барабанил в дверь, виконт Родберри ещё валялся в кровати носом вниз. Разговор с Анной Клинтон отнял довольно много сил, и молодого человека сморил сон.

На ходу впрыгивая в штаны, Джером через ступеньку спустился в холл, чтобы встретить незваных гостей. Распахнув двери, он, к своему удивлению, увидел Рея и приподнял брови:

– Я проспал, да?

– Похоже, я не вовремя… Ты не один? – осматривая помятый вид стража, спросил Шервуд, допустив мысль, что Остин Вендер привёл в дом хорошенькую дамочку.

– Один я, – буркнул фаворит принцессы, понимая, что мог подумать друг, и впустил рыцаря в дом. – Вернулся вчера поздно, родственницу навещал, чувствую себя палачом.

– А что такое? – обратил взгляд внимательных серых глаз на Джерома, уточнил Раймонд.

Трубадур лишь рукой махнул. Вспоминать всё то, что связывало его с адмиралом и Джимом Токкинсом, не хотелось.

– Скажи лучше, зачем пожаловал. Что у нас стряслось?

Рей сел на деревянный стул и поведал другу без утайки всё то, что тревожило его душу. Во время рассказа Остин Вендер заметно хмурился, но неустанно орудовал левой рукой, разливая вино по кружкам и нарезая копчёное мясо аккуратными кружочками. Когда командир второго отряда и разводящий первой смены караула, без пяти минут барон Огл замолк, виконт Родберри скривил губы и произнёс, пригубив вино:

– Не советую тебе тянуть. У Мелани несносный характер, если она что-то вбила себе в голову, то ты это никакой секирой не вырежешь. Она решила, что может загладить вину за флирт с Генуэзским, отдавшись тебе? Ну так позволь ей сделать это.

– Я против близости до брака, ты знаешь.

– Помню, – кивнул Джером. – Венчаться она тоже согласна, но не согласен, надо полагать, ты?

– Да, не вижу смысла сейчас бросаться в крайности.

Остин Вендер откинулся на спинку стула и отставил на стол кружку с вином, не отнимая от неё руки.

– Рей, боюсь, тебе придётся отступить от своих правил. Мелани нужно приструнить, а ни у кого более, кроме тебя, это не получится. Пора дать ей понять, что она принадлежит тебе полностью и без остатка. Но, если сближаться, то увозить её из Виндзора от греха подальше. Такие вертихвостки быстро находят приключения на свои прелести…

– Вот именно это мне и не нравится.

Виконт поднял взгляд на гостя:

– У тебя есть лишь один выход: сделать её матерью. И никакой фрейлинской.

Рей покачал головой:

– Она тогда и меня, и себя возненавидит. Жить без двора леди Кендбер не сможет. Это же ходячая интрига. У неё в голове ничего, кроме басен и игр, нет.

– Вот и выветри эту ерунду из хорошенькой светлой головки леди Мелани, – улыбнулся Джером, приподнимая кружку, словно произнося тост. – Дай ей другую жизнь. Ту, которой она ещё не видела. У неё не было настоящей семьи, Рей. И я готов поклясться, что она безумно желает таковую иметь. Особенно, сейчас, когда её сестра замужем и ждёт пополнения.

Шервуд взял кружку и, направив взгляд на бордовую жидкость, произнёс:

– Может, ты и прав, брат…

Барон Лот не мог найти себе места уже второй день. Странное предчувствие, сжимающее грудь, нарастало и давило на сердце. Не дождавшись голубя с запиской от супруги, он решил послать к ней одного из лакеев, узнать, как баронесса чувствует себя. Каково же было удивление мужчины, когда вернувшийся человек сообщил, что госпожа покинула замок ещё в субботу, а следом паж принёс записку от неё!

Почерк Шарлоты Олдерс и подпись – уменьшительное имя Чарли, которое он позволял себе только в интимной обстановке, говорили о том, что жена очень переживает за его действия и молит не спешить.

Отослав лакея и пажа, барон, тяжело опустился в кресло. На лбу его выступил холодный пот, который мужчины машинально стёр платком. Опустив руку, он разжал пальцы, и батист выпал, плавно опустившись на пол.

Спустя четверть часа молчаливых раздумий, Юджин Олдерс решительно поднялся и зашагал в сторону караульной рыцарей Красного ордена. На наступившей неделе дежурила вторая смена, которой руководили Рональд Рок и Джером Остин Вендер.

Уже вечерело, когда Джаг Белисон вывалился из приветливого дома ласковой мещанки. Изрядно уставший и немного захмелевший, он тяжело взвалился в седло и поехал неспешным шагом к гостинице с кабаком, где оставил Шепелявку и баронессу Лот.

Приблизившись к трактиру, Принц вмиг протрезвел. Вокруг строения собралась толпа зевак, которую возглавлял местный священник. Хозяин кабака и Шепелявка стояли с вилами наготове, в то время как пастор читал молитву над ощетинившейся рыжей кошкой, которую умудрились всё-таки поймать и посадить на поводок.

– Вы чем тут все заняты, идиоты? – округлил свои зелёные глаза Белисон.

Кто-то из постояльцев обернулся и приложил палец к губам, призывая его молчать. Миловидная старушка, стряпуха при кабаке, решила пояснить, что происходит, и, подойдя к Принцу, зашептала:

– Вот этот проезжий человек говорит, что женщина была с ним бесноватая, а сегодня днём она стала вопить, как волчица, и в кошку обратилась рыжую. Вот святой отец и пытается вернуть ей облик человеческий.

– Что?! – заорал Белисон, подпрыгнув словно ошпаренный, и, расталкивая зевак, пробрался до своего подчинённого: – Хью, ты сбрендил?! Куда она делась?

– Она это, Твоё Высоч… Она, вот ей-Богу, я не отходил ни на шаг! Была в комнате – баба, потом раз – кошка! Рыжая, дикая, а глаза такие же зелёные, вон погляди: она это, она, говорю тебе!

Белисон оттолкнул горбача в грязь и, разгоняя мощными ручищами всех зевак, пробился к опешившему пастырю:

– Хватит уже! – рыкнул мужчина и обрезал поводок с ошейника кошки. Животное тут же убежало прочь. – Не верьте глупостям.

– Вы отпустили ведьму, сударь! – нахмурился пастор.

– Слышь, дядя, ты веришь в эти причуды? – наклонившись к глазам собеседника, прошептал Принц. – Ну, кошка это, кош-ка, обычная кошка! Животинка! Не надо её мучить и писание ей читать, не станет она бабой!

Белисон выпрямился во весь свой огромный рост и так злобно зыркнул на народ вокруг, что толпа поспешила рассеяться. Выбравшийся из грязи Шепелявка виновато подошёл к атаману.

– Тогда сами разбирайтесь с вашей нечистой! – махнул рукой пастырь.

Получив причитающиеся ему за вызов деньги от хозяина гостиницы, священник ушёл прочь. Принц обратил недовольный взор на Шепелявку:

– Хью, ты её упустил-таки.

– Но, Твоё Высочество, она, правда, бесноватая была!