Открыл глаза. Незнакомое помещение с кроватью, стулом и девчонкой, разместившейся на подоконнике. Она сидела, скрестив длинные ноги по-турецки, опиралась спиной в стекло и жевала фаст-фуд, если верить бумажному пакету в ее руках.

– Привет, спящая красавица! – пробубнила Тоня, а я повернул голову, чтобы лучше рассмотреть девчонку. – Тебя раздевали женщины, жадные до мужского тела. И порезали свитер, который я подарила тебе на день рождения! Безобразие! Придется искать новый!

– Мрак! – подтвердил я.

Голос был хриплым, каждый звук неприятно царапал гортань. Тоня взяла в руки пластиковый стакан с газировкой и прильнула к соломинке. И я не знал, чего мне хочется больше: прибить ее за то, что пьет и не делится, или поцеловать за то, что, кажется, спасла меня. Знать бы еще, от чего именно спасла.

– Пить хочешь? – догадалась Тоня и легко спрыгнула со своего места.

Оказавшись рядом, малышка взяла пульт в руки и изменила положение спинки кровати, в которой я валялся. А потом протянула мне стакан воды.

Сам не ожидал, что так стремительно накрою ее пальцы и сожму крепче, поверх стекла.

Тоня не стала вырывать своей ладони. Помогла поднести стакан ко рту и ждала, пока я сделаю несколько жадных глотков.

– Тихонько пей! – скомандовала Тоня, а потом и вовсе отобрала полупустую посудину из моих рук.

– Что случилось? – попросил я пояснения. Знал, что Гоша примчится уже через пару минут после звонка и все расскажет. Но я просто хотел послушать ее голос. Лежать и слушать. И ни о чем не думать.

– Поздравляю, у тебя аллергия на кучу трав, – «обрадовала» Тоня. – Врач составил целый список, из чего наш милый чебуречник готовил свои чаи. И теперь тебе их нельзя. Совсем. Никак. Ни разу.

– Испугалась? – приоткрыл я глаза, глядя на личико девчонки.

Она казалась бледной. Или просто в палате было слишком мало света.

Тоня, помолчав, почесала пальцем шею, словно раздумывала над вопросом. А я наблюдал за ней, не сводя взгляда. Движения ее тела отвечали на мой вопрос. Но я ждал ее слов.

– Больше не делай так! – потребовала Тоня и, развернувшись, подошла к окну. – Мне пора домой. Тебя выпишут через пару дней. Все зависит от анализов. Я прибегу утром. Тебе что-то нужно? Что-нибудь принести кроме одежды? Ключ возьму у папы. Его еще неделю не будет. Я ему позвонила. Все рассказала. Он хотел примчаться со своей Чукотки, но я остановила. Пообещала заботиться о тебе.

Тоня говорила, так и не повернувшись ко мне. Говорила быстро и сбивчиво. И я понял – волнуется.

Я, превозмогая слабость, сел в кровати. И пока девчонка болтала, снял катетер с руки и швырнул все датчики и иголки к чертям. Осторожно встал на ноги. Почти сносно.

– Поехали домой, – решил я, но пошатнулся, не сделав и шага.

Тоня подлетела ко мне, поднырнула под руку, обняла меня за пояс. Мне всегда нравилось, что малышка такая высокая. Мне не нужно было сутулиться или наклоняться к ней, чтобы обнять. Со стороны мы смотрелись, наверное, комично. Две высоких фигуры. Женская в спортивном костюме, и мужская – босая и в одних джинсах.

– Стой здесь! – приказала Тоня, прислоняя меня к стене. – Пойду, свистну твои штиблеты у медсестры. Если дикие женщины не отволокли их к ближайшей бабке-повитухе, чтобы наложить на тебя приворот! Видел бы ты их лица, когда они стаскивали с тебя шмотье, не смеялся бы так!

Я понял, что действительно улыбаюсь. Вредная, острая на язык, неугомонная девчонка!

Побег из больницы прошел гладко. Правда, сил уже не осталось. И последние несколько метров до квартиры помог преодолеть Гарик.

– Сивый велел отдыхать, – парень передал распоряжение шефа. А я кивнул. Некоторые вопросы можно решить и по телефону, но все же мое личное присутствие не помешает.

– Через пару дней появлюсь, – кивнул я.

Гарик исчез за дверью. А я устроился на диване в гостиной. Прикрыл глаза. Кажется, даже уснул. А проснулся от легких касаний ко лбу.

– Проверка связи, – пояснила Тоня. – Температуры нет. Как самочувствие?

– Сносно, – отозвался я, а потом тихо попросил: – Капитоша, очень прошу, пару дней никуда не влипать. Как видишь, я чуть не в форме.

– Тогда я эти дни поживу у тебя. И мне спокойнее. И я у тебя под присмотром! – «обрадовала» меня девчонка.

Я приоткрыл один глаз. И тут же закрыл его. Нет, лучше бы я умер. Очень уж кровожадным было выражение лица Капитолины.

– Я просила не называть меня так! – добавила она.

А я ничего не смог ответить. Да и стоит ли говорить ей, что мне нравится то, как она бесится от ласкового обращения?

Я не собиралась оголяться. Но у каждой уважающей себя модели должна быть за спиной фотосессия с парочкой пикантных фото. Так твердила Анька. И я согласилась. Но настояла, что купальник не сниму.

Отец, конечно же, был не в курсе. Как и Дэн, который все еще валялся дома после побега из больницы.

Я планировала показать фотки Шторму, а вот папе – не собиралась. Слишком буйный у меня был папаша. Он свято верил, что мне не полагается общество противоположного пола.

– Встретишь еще такого же мудака, как я, – обосновывал он свои запреты на посещение клубов и модных тусовок.

Я не возражала. Поскольку изредка все же выбиралась на подобные мероприятия, чтобы потанцевать и пообщаться с приятелями.

И вот ранним утром я помчалась по указанному Анькой адресу. На этот раз я тихонько попросила Гарика проверить модельное агентство и личность фотографа, дабы исключить повторение минувших событий.

Гарик уверил, что все «чисто и гладко». И я, прихватив из дома купальник, помчалась покорять модельный бизнес.

Модельный бизнес покорялся тяжело. Фотограф был излишне нервным. И сто раз пожалела, что вообще согласилась. Спустя полтора часа, когда я возненавидела яркий свет, свой купальник, Аньку и фотографа, я заявила, что еду домой.

Удивительно, но фотограф спорить не стал. И словно забыл обо мне, тут же переключившись на других моделей.

Я собралась, переоделась и благополучно сбежала. Зверски хотелось есть, и я прикинула, куда можно забежать, чтобы перекусить. Но решила двигать домой, ведь Шторму пора есть супчик.

О том, что наступает Апокалипсис, я узнала утром нового дня. Дверь в гостевую спальню квартиры Штормова распахнула пинком. И я не успела прикрыться одеялом. И перед хозяином квартиры предстала в коротком топе и шортиках в синие ромашки.

– Какого хрена, Капитолина?! – рычал Шторм, упирая руки в бока.

Дэн стоял в центре комнаты, не заботясь о том, что находится ранним утром в покоях юной девы. А сам был одет лишь в вытертые джинсы. Кажется, кто-то собирался покинуть квартиру, да так и не успел как следует одеться.

Я с тоской подумала, что нужно купить ему еще один свитер, мягкий и нежно-голубой. Почти как тот, что молоденькая медсестра ножницами искромсала безжалостно и с каким-то тщательно скрываемым азартом. Я подозревала, что ей просто понравился Дэн, вернее его тренированное тело.

– «Какого хрена» что? – уточнила я, садясь в постели и тщетно пытаясь пригладить волосы рукой.

– Оденься, мать твою! – рычал Дэн.

– Ты и сам не сказать, что в костюме, – тактично намекнула я, но одеялом прикрылась.

– В какое дерьмо ты успела вляпаться всего за пару часов? Я ведь просил! – орал Дэн все громче, а я не понимала, что вообще происходит.

– Можно пояснить, для начала? Мой мозг еще спит и не понимает, в чем его обвиняют, – спокойно произнесла я.

Шторм с какой-то агрессивной злобой швырнул на постель свой телефон. И я увидела картинку на весь дисплей.

– Хотела хапнуть модельной карьеры? – рявкнул Дэн, а я взяла мобильник в руки.

На меня смотрела я. Качество фото было отменным. Волосы красиво развивались за спиной. Взгляд открытый и коварный. Благодаря профессионалу-фотографу мой рост не слишком бросался в глаза. А фигура выглядела очень даже красивой в новом купальнике. Все было замечательно, кроме надписи на фото: «Эскорт-услуги».