— О чем ты? Я не понимаю.
Челюсть сжимается все крепче.
— Мама и папа ведь не знают, что ты гей?
— Нет, — обреченно отвечает Саша. — Но как ты понял?
— В Америке у меня было много друзей-геев.
Слава тихо подходит к нему, хлопает по одному и тому же плечу.
— Тебе следует рассказать им об этом.
Да, следует. Саша сам понимает, что так долго не сможет держать в тайне свою ориентацию, и чем раньше об этом узнают родители, тем лучше.
— А знаешь, тебе безумно подходит этот свитер. Если хочешь, можешь забрать его себе.
Саша оборачивается к Славе. Шаг. Их разделял всего лишь один шаг, и преодолев его, Саша крепко приобнимает Славу.
«Спасибо тебе, за радужный значок и за свитер!».
========== Глава 13 ==========
Саша еще никогда так не нервничал, даже когда впервые писал экзамен.
Он долго стоит перед зеркалом, рассматривает отражение, которое утопает в полумраке — единственным источником света является полная луна, холодные лучи которого бьют ему прямо в спину, и не узнает себя. Этот радужный свитер меняет ему привычный образ. Перед ним предстает небольшого роста мальчик. Сломанный, измученный и непринятый.
Он понимает, что долго не может скрывать свою ориентацию, но признаться сейчас родителям, он не готов. И, наверное, никогда не будет, поэтому, пока в нем теплится уверенность Славы, что все будет хорошо, он должен спуститься и наконец-то «открыться» родителям. Сколько лет он притворялся, что ему нравятся девчонки? Сколько лет он обманывал маму, что ему нравится девочка Лида, живущая напротив? Сколько лет он плакал по ночам, когда его сердце разрывалось от бесконечных разговоров про крепкую семью, которая пророчила ему мама? Она искренне верит, что ее единственный сын найдет достойную девушку, которая сможет подарить ему всю свою любовь и которая сможет вынесить здоровых детей. Наверное, пришло время немного огорчить маму.
Саша — гордость их семьи. Отличный ученик, вежливый мальчик, прекрасный помощник, полноценная личность, но это всего лишь прочные маски, чтобы не расстраивать родителей. Всю жизнь он делает то, что необходимо им, пропуская свою жизнь мимо себя. И, может быть, признание в ориентации — это и есть тот важный шаг, который он так долго не решался сделать навстречу к самому себе.
В этом большом просторном теплом свитере дико комфортно.
«Эта вещь как будто ждала тебя. Мне она не подходит, а вот ты в ней смотришься отлично» — говорил Слава с улыбкой, насколько позволяли два разбитых уголка губ.
Саша прокручивает его слова сотню раз в голове, стоя одиноко посередине комнаты. В тот момент, он не поблагодарил его, было как-то неуместно, но сейчас, каждый раз, когда в мыслях звучат его фразы, он говорит спасибо. Благодарит не за свитер, а за зажженный огонек в израненном сердце.
Чем дольше Саша будет находиться в комнате, тем мучительней будут сжирать его представления. Как родители отреагируют на его неожиданное признание? Непринятие, отрицание — этих чувств он страшится больше всего на свете, но даже самые непринятные моменты в своей жизни он должен пережить и двигаться дальше. И по-другому никак.
Собрав всю волю в кулак, он уверенной походкой выходит из тьмы. Из комнаты родителей слышится мелодичный голос матери. Она напевает любимую ее колыбельную. Саша знает ее наизусть. Каждую ночь она пела ему ее, и он быстро засыпал.
«И в самый темный день я буду с тобой!» — поют синхронно, заканчивая колыбельную. Мама оборачивается и видит Сашу на пороге, который растягивает слабую улыбку на лице.
— Ты до сих пор ее помнишь?
— А как же иначе?
Анна не так часто бывает радостной, умиротворенной. Она словно сияет изнутри. Работая без выходных по двенадцать часов, она любит садиться в одиночестве и абсолютной тишине перед туалетный столиком, напевать колыбельную и прокручивать в голове все те приятные, согревающие сердце моменты, которые, к сожалению, не вернуть, но их можно постоянно прокручить в мыслях и наслаждаться теми ощущениями, которые она когда-то испытывала. Ее молодость уже давно прошла, но остались теплые воспоминания.
— Ты что-то хотел, сынок?
Саше хочется сказать «нет!», отрицательно помотать головой для пушей убедительности, подлететь к ней, обнять и рассплакаться из-за своей слабости. Раньше он мог себе это позволить, но сегодняшний день все изменил. Особо ничего глобального не произошло, но Саша, на удивление, ощущает себя в новой «чистой» шкуре.
— Да, я хотел с тобой поговорить. — Обычно эта фраза не сулит ничего хорошего. Анна напрягается, приближается к Саше и заглядывает ему в глаза.
— Я тебя внимательно слушаю.
«Я — гей!» — два простых слова, которые он не может произнести. Они крутятся на языке, желают вырваться, но Саша сдерживает их, потому что боится. Потому что сердце стучит как ненормальное. Потому что коленки невероятно дрожат, и он, кажется, теряет сознание. По крайней мере все предметы в комнате странно плывут перед глазами, и Саша знает, что это из-за волнения.
— Это тебя, наверное, очень огорчит…
Саша останавливается, почувствовав густую капля крови на своей верхней губе. Эти переживания ничему хорошему не приведут. В эту минуту будто весь перевернулся, остановился. Вместо огромной планеты начинает кружиться озабоченно обеспокоенно мама вокруг него, как Земля делает оборот вокруг Солнца.
— Откинь голову назад. Я сейчас сбегаю за льдом.
— Нет, мам, стой, — успевает схватить за ладонь и остановить Анну одной рукой, другой прикрывает нос. Он смотрит прямо ей в глаза, точно также, когда Слава впервые обидел его. Его первое издевательство он выплакал маме в плечо, после чего Анна подняла семью Романовых на уши, но эта защита пробудила в Славе все больше жестокости. Поэтому о всех остальных издевательствах мама не знала ни слова.
— Я хотел сказать тебе, что я не люблю никакую Лиду и что девочки мне вообще не нравятся.
Он сказал это? Да, сказал.
Лицо матери растягивается от удивления, глаза округляются. На секунду она забывает, зачем собиралась спускаться на кухню и что принести, но в одно мгновение срывается из оцепенения и тянет за собой Сашу. Вместе они спускаются на первый этаж, она быстро достает из морозилки первое, что попалось под руки, а конкретно пачку пельменей, и протягивает это Саше, но он не спешит прикладывать холодное на переносицу.
— Если я прекрасно тебя поняла, ты… — Анна не договаривает, Саша, не слушая доконца, кивает. Он не поднимает глаз, так как слезы не заставили себя ждать. Он не перенесет непринятия. Не переживет. Нервно кусает губы. Дрожит всем телом.
Он боится быть отвергнутым. Он ждет упреков, расспросов, но вместо всего этого Саша оказывается в крепких объятиях. Он не ожидал такого радушного шага от матери, что слезы полились сами собой. Он тихо хнычет, утыкаясь в плечо матери. Как тогда, когда он, будучи маленьким ребенком, узнал новость, что его любимая бабуля умерла.
