– Я представляю муниципалитет, – веско сказал мужчина в дорогом костюме. – В мои обязанности…

– Не входит контролировать работу л-рея.

– Вы находитесь в городе…

– Который и так далее, и так далее, – скучно закончил Матвей. – Будьте любезны, закройте дверь с той стороны. Или уйду я.

У представителя муниципалитета дернулось лицо.

– Вы не можете уйти. Ваш долг и ваша обязанность – приступить к работе.

– Что ж вы такие одинаковые. – Матвей отвернулся от чиновника. – Юджин, у тебя никакого журнальчика нет? Я почитаю, пока господин офицер выполняет инструкцию. И заодно объясняет, что является обеспечением исполнения предписаний.

Юджин посмотрел укоризненно.

Народу в комнате поубавилось.

Матвей еще подождал, засунув большие пальцы в карманы джинсов и покачиваясь с носков на пятки. Жарко. Хорошо бы вечером искупаться. Речку они проезжали – на песчаном берегу возились с лодкой пацаны, выше по течению виднелась заводь с мостками.

Офицер спросил подчеркнуто вежливо:

– Господин л-рей, что-нибудь еще?

– Бочку мороженого, – пробормотал Матвей. – Нет, спасибо, ничего.

Он взял ближайшего меченого за руку. Кожа холодная и влажная, как у лягушки. Всего-то погодник, слабенький, а трясется, точно завтра же ликвидация. Матвей брезгливо вытер пальцы о джинсы.

Следующий. Только считал печать, и покатился колючий шарик вдоль позвоночника. «Как же они меня достали!» – с тоской подумал Матвей. Ну, конечно, скоро завершится инициация. Слюна во рту стала кисловатой, с металлическим привкусом крови.

– Матвей, – вдруг прошептал парень. – Ты меня помнишь?

Старая уловка: спаси меня, я твой брат – сын племянницы троюродного дяди. Матвей скользнул небрежным взглядом по лицу и шагнул дальше.

– Вейка!

Удивленный, Матвей остановился. Снова повернулся к про́клятому. Его сверстник, крепкий, широкоплечий. Жесткие волосы торчат ежиком. Приплюснутый нос. На переносице белый шрам со следами скобок – знакомый.

Бывший одноклассник. Приятель. Лучший вратарь в округе Фаддей Раймиров.

– Откуда ты здесь?

– Мы переехали недавно, – зачастил Фаддей. – Отца на завод позвали, он же мастер. А так все в поселке. Тетка твоя нормально, как тебя забрали, ей дом помогли отремонтировать, и вообще.

Было странно видеть его таким. Обычно Фаддей не суетился.

– Потом поговорим, – сказал Матвей и шагнул к следующему меченому.

Итак, погодник, оборотень, пара вампиров, слухач, ведьмак и зеркало. Хреново, но могло быть и хуже.

«Хочу на речку», – снова подумал Матвей. Душно. Раскалился воздух от ярких ламп.

Когда уходил, запнулся на пороге: взгляд Фаддея сверлил спину.

Сдержать обещание получилось только к ночи.

Солнце наполовину провалилось за горизонт, но в управлении по-прежнему невозможно было дышать. Лопасти вентиляторов без толку гоняли горячие потоки. Здесь же, в тупике, воздух и вовсе казался густым, хоть жуй его. Охранник то и дело вытирал платком лысину.

– Отоприте, – приказал Матвей, останавливаясь перед дверью под шестым номером.

Подумал: лучше бы он поехал на реку, в самом деле. Зря в это ввязывается.

Щелкнул в замке ключ.

– Можете идти, – сказал Матвей раньше, чем охранник потянулся к ручке.

– Но…

– Идите, я сказал! – повысил голос.

Охранник уто́пал. Наверное, будет звонить с поста и жаловаться.

Матвей открыл дверь и остановился на пороге.

– Привет.

Бывший одноклассник быстрым, гибким движением сел на кровати и моргнул – свет из коридора бил ему в лицо.

– Раньше не получилось, – объяснил Матвей. – Меня задержали… интересными разговорами.

Он прикрыл за собой дверь. Стало темно, но возникло ощущение, что его видят. Хлопнул ладонью по выключателю.

Фаддей уже стоял у окна и действительно смотрел пристально.

В комнате был только один стул, на него Матвей и уселся, развернув спинкой вперед и поставив кулаки на деревянную планку. Сказал утвердительно:

– Ты знаешь, кто ты.

Фаддей кивнул.

– А знаешь, чего хочет ваш муниципалитет?

– Мести.

Матвей качнул головой.

– Романтично, но неверно. Месть – это личное. А тут политика и деньги. Им нужна показательная расправа, демонстрация, что город зачистили от оборотней. Но поймали же не всех, так? Ты знаешь стаю, в одиночку инициация идет медленнее. Сдай их, и я помогу тебе.

– Поможешь?

– Сниму проклятие. Если боишься репрессий, то зря. Я не обязан ни перед кем отчитываться. Никто не узнает, что с тобой было.

Фаддей вспрыгнул на узкий подоконник и подобрал ногу. Матвей бы в такой позе навернулся, а этот ничего, сидит.

– Мой учитель ни в чем не виноват, почему я должен сдавать его?

– У вас семнадцать убитых.

– Это сделали другие, те, кого уже поймали! А он никого не трогал! В лесах и без того хорошая охота. Лучше, чем в городе.

– Оборотень себя не контролирует.

– Неправда! Нужно просто уйти подальше, и все.

– Ну да, если там не будет грибников или туристов.

– Есть леса, в которые не заходят люди. Ты не понимаешь… Там пахнет по-другому, там все другое. Другой мир, честный: твои зубы против его зубов. Если ты сильнее, победишь. Только так, а не у кого денег больше или дружки в полиции. Там свобода! Там нечего делать людям! Пусть не приходят!

– Фаддей…

– Человек – венец творения? Слабое тело, плохая реакция, отвратительный нюх. Сидит какой-нибудь жирный в кабинете и смотрит на тебя, как на вошь. А чем он лучше? Моя стая сильнее, честнее. Вы нас убиваете, а нам нельзя защищаться?

– Фаддей!

Тот осекся. Скорчился на подоконнике, подтянув и вторую ногу.

– Интересные рассуждения. – Матвей потер запястье сквозь кожаный напульсник. От привкуса крови во рту подташнивало. – Я не понял, ты хочешь или нет, чтобы я снял проклятие?

Раймиров глянул из-под ресниц.

– Я боюсь в резервацию. В клетку. Мне тут уже… трудно, а там совсем сдохну.

– И что ты предлагаешь? Конкретно.

– Ты можешь только сделать вид? Ну, что снял, и меня отпустят!

Матвей усмехнулся. Его полтора часа прессовали члены муниципалитета, добиваясь, чтобы он выдал оборотней. Его уговаривала мать одного из погибших мальчишек – иссохшая женщина в черном платке. Ему чуть не набил морду сержант, у которого задрали дочь.

Он готов был рискнуть – взять всех, хотя при мысли об этом уже сейчас тянуло блевать. Рискнуть ради Фаддея.

Какой же он дурак!

Матвей кулаками оттолкнулся от стула.

– Вейка!

Дверь распахнулась, ударившись об стену.

– Да пошел ты! – обернулся из коридора Матвей. – Знаешь что? Ты не поедешь в резервацию. Хрен тебе, а не плановая охота на зайчишек. Я сниму проклятие. Даже если потом на неделю раньше сдохну, все равно сниму. Поживи человеком, ты, блин, венец творения! Посмотрим, как у тебя это получится.

У Фаддея подергивалась верхняя губа.

– Мстишь? За что?! Ты же сам не человек!

Матвей яростно вдавил кнопку, вызывая охранника.

Берег, поросший выгоревшей травой. Круто обрывается – бежишь, и камешки скользят из-под ног. Ветер набухает от влаги, хлещет по лицу, точно мокрая простыня. Раскалившаяся на солнце галька обжигает подошвы. Озеро – до самого горизонта. Волны, гривастые от пены…

Ник тряхнул головой. Это мучило, чесалось, как подживающая рана.

За окном таял снег. Под тополями лежали ноздреватые остатки сугробов, и на них наступала черная, исходящая паром земля. Прыгала ворона, выковыривая еще не пробудившихся божьих коровок. За ажурной решеткой ограды виднелась сияющая витрина аптеки. Солнце резало глаза, и Ник отвернулся.

– Согласно лемме о внешнем угле треугольника, внешний угол треугольника больше любого его угла, с ним не смежного, – скрипел Циркуль, царапая доску мелом. Острые локти, обтянутые мундиром, резко протыкали воздух. – Из чего делаем вывод…