Гостиничный номер слегка покачивался – слишком много за этот вечер было выкурено кальяна. Я подошел к открытому окну вдохнуть свежего воздуха. Нарын-кала возвышалась передо мной, еще более величественная в своей подсветке за погружающимся в сон городом. Теплый ветер, запах моря. Шестое апреля. Назавтра нам предстояло продолжить свой путь на юг.

Пока офицер изучал мой паспорт, я разглядывал обстановку. Небольшая комнатка, широкий стол, какие-то картотечные шкафы. Маленькое прямоугольное окошко под потолком казалось создано не для доставки внутрь солнечного света, а исключительно для демонстрации метровой толщины стен. За одной из них находилась комнатка еще чуть меньше, а в ней три повидавших жизнь стула, семья из Азербайджана и Вова с Настей. Чтобы содержимое оставалось неизменным, у двери дежурил солдат. Этот бонусный уровень российско-азербайджанской границы открылся нам благодаря наличию в паспортах иранских виз.

Потеряв наконец интерес к документам, владелец кабинета поднял на меня темные глаза. Он сам под стать декорациям – среднего возраста, среднего роста, одет в штатское. Встретишь такого на улице, примешь за кого угодно – хоть слесаря, хоть менеджера.

– Носите нательный крест? – поинтересовался «менеджер».

Уже второй раз за последний час мне задали этот вопрос. Первым был пограничник на контроле. Он улыбался и спрашивал будто бы не всерьез, но долго изучал паспорт. Время шло, а очередь не двигалась. Вова и Настя тоже застряли на проверках. Отложив в сторону документы и не утратив дружелюбного выражения лица, пограничник попросил немного подождать. Вскоре нас повели через двери, лестницы и коридоры в маленькое полуподвальное помещение, откуда стали по одному приглашать в этот уютный кабинет.

И вот снова вопрос про нательный крест. Как известно, на террористов он действует так же, как на вампиров, заставляя незамедлительно самовоспламеняться, потому если гражданин оборудован крестом, отчизна может спать спокойно. Если вместо него идет пояс шахида, то тут тоже плюс-минус понятно. У меня, как назло, ни того, ни другого. Значит, случай непростой.

Беседа продолжалась какое-то время вопросами о работе, месте жительства и родственниках, после чего меня отправили обратно, а на «расстрел» пригласили Вову. Дело затягивалось. Кажется, мы торчали тут уже часа полтора. Выбор развлечений за решеткой невелик.

Я как раз подыскивал подходящую рифму к слову «усы», когда Вова вернулся и предложил валить. Как выяснилось буквально через минуту, план побега не предусматривал подкопов и напильников в выпечке, да и в целом не был даже планом побега. Просто когда офицер из соседней комнаты сказал Вове, что тот может идти, он имел в виду «идти обратно в КПЗ». Это объяснил преградивший нам путь боец.

Писать блюзы – одно удовольствие. Из четырех строчек три – повтор первой, с разными подвываниями. Я уже всерьез задумался о «Грэмми», когда дверь открылась и все тот же боец сообщил: «Свободны». Через десять минут мы покинули Отечество.

До Баку добрались к вечеру. В течение дня от нашего несостоявшегося вписчика пришло несколько СМС: сначала он извинялся, что не смог нас принять. Потом писал, что попробует сейчас уехать из Карабаха, чтобы помочь нам обустроиться, и в конце – что уехать ему не разрешают. Большой проблемы, впрочем, не возникло – мы нашли кафе с интернетом, а немного погодя и недорогой хостел. Пока суд да дело, опустилась ночь. Зажглись миллионы огней. Стеклянные небоскребы, ослепительно сиявшие днем на жарком каспийском солнце, ночью остались столь же яркими, заменив блики на изображения. Новая визитная карточка города – расположенные на холме «Пламенные башни». Три высочайших здания страны, возвышающиеся над старыми постройками исторического центра. Смотришь на них при свете дня и гадаешь (еще не зная названия), что за странная форма? Что это, лепестки цветка? А может быть, паруса? Но ночью сомнений нет – на покрывающих стены экранах вспыхивает огонь, и три этих огромных языка пламени представляют собой зрелище поистине завораживающее.

В этот момент можно почувствовать себя Марко Поло – тот тоже, побывав в Азербайджане, писал про горящую гору. Она, кстати, недалеко – что-то около тридцати километров от Баку. Посмотрим на нее завтра.

Старенький, очаровательно квадратный автобус заглушил двигатель на конечной остановке. Я в целом заранее старался не гуглить внешний вид достопримечательностей для сохранения свежести впечатлений. Одним из последствий этого решения стало то, что на месте горы Янардаг не оказалось горы. За нее себя выдавал совершенно непримечательных размеров холм. Эпичность вообще страшно страдает от такого – когда ты не идешь как гном в Эребор долго, претерпевая лишения, а приезжаешь на самом обычном маршрутном автобусе. А вдобавок вместо скалистых утесов перед тобой такая несерьезная возвышенность. Но главный удар впереди. Начитавшись о «горящей горе Янардаг», я воображал нечто крайне инфернальное. На деле же – всего несколько метров, на протяжении которых природный газ просачивался из-под камней и горел скромными костерками. Пока я пытался отбиться от разочарования мыслями о древности происходящего, Вова, воровато оглядевшись по сторонам, присел с краю и прикурил от огненной горы, едва не опалив густые усы.

Несмотря на то что я знал Вову с двенадцати лет, я не мог представить его без усов. Казалось, они пролезли даже в самые ранние воспоминания и прочно укрепились там на юном лице. Мы познакомились в детском турклубе.

Так как турклуб детский, то после выпускного я благополучно из него выпал. А Вова остался, из ученика превратившись в инструктора. Проводил университетские каникулы на Кавказе, Алтае, Камчатке, Карелии, Кольском. Путешествовал автостопом по России и за рубеж.

Стоило хоть раз увидеть Вову в дикой природе, как тут же становилось ясно – это прям его. Он словно расцветал. И неважно, что при этом происходило вокруг. Лил ли дождь, шел ли снег, летели ли с вершины горы камни размером с малолитражку – Вове было в кайф. Он прикуривал от костра и пек блинчики.

Янардаг не единственное место в Азербайджане, где воспламенился природный газ, так что нет ничего удивительного в том, что в «Стране огней» издавна жили огнепоклонники. На третий день азербайджанского турне мы отправились в Атешгях – трехсотлетний религиозный комплекс, когда-то совместно использовавшийся индуистами, сикхами и зороастрийцами, а теперь превращенный в музей. Снаружи храм напоминал крепость, обнесенную зубчатой стеной. За ней – просторный двор, в центре которого алтарь с неугасимым огнем, а по периметру – двери в кельи, караван-сарай и хозяйственные помещения.

В Атешгяхе отличный подход к экспозиции. Современные технологии и оптические фокусы, отбрасывающие на стены тени нефтекачек и караванов, соседствовали с искусственными бородачами и вполне настоящими ржавыми мечами, которыми ковырялись у кого-то в кишках две тысячи лет назад. Еще один бородач, на этот раз вполне натуральный, судя по тому, что, играя на чем-то вроде скрипочки, время от времени порядочно лажал, сидел перед входом в келью. Это Карим, преподаватель медитации и обладатель столь белоснежных носков, что по ним Вова выставил баланс белого на фотоаппарате. Чтобы добраться до неугасимого огня, он проделал путь аж из Египта.