Чтоб его шиликун слопал! Вот уж не ожидала от батюшки такой подлости! Кажется, что знаешь родного человека, а он вдруг выкидывает такое, от чего у тебя волосы дыбом готовы встать.

Впрочем, отец тоже глубоко заблуждается на мой счет, если думает, что я безропотно приму это глупое замужество!

Потому, вместо того, чтобы броситься на постель, рыдая о своей тоскливой судьбине, я с утроенной энергией забегала по своему покою.

Как он там сказал? Вряд ли я знаю, как достать до конца месяца тридцать тысяч гуналей?

А и правда, где их можно достать? За месяц такой суммы точно не заработаешь, да и занять не у кого!

Где? Где?

Думай, Хэлли! Думай, иначе быть тебе госпожой леприконихой.

Увы, умные мысли мою голову посещать не хотели. А хотелось как раз-таки броситься на кровать и разразиться горькими рыданиями.

Удерживало только одно – я понимала, что сейчас это бесполезно и даже вредно.

В своих стремительных кругах по комнате я споткнулась об части драконьего подсвечника и ощутимо приложилась головой о дубовую дверь.

У-у-у, крылатый истукан, все-таки отомстил!

Хотя это как посмотреть, потому что от этого сотрясения мой мозг внезапно выдал удачную мысль.

Нет, я не придумала, где достать денег! Зато придумала, как спросить совета у того, у кого его невозможно спросить.

При моем появлении на балконе верный папин ырка тут же угрожающе заклубился черным туманом.

– Да не буду я сбегать, не буду, – заверила его. – Пройдусь по саду – и все.

В нервном состоянии дриадам надо находиться как можно ближе к деревьям – это все знают. Потому препятствий ырка чинить мне не стал.

Выбор мой пал на тот самый тополь, с которым я обнималась перед тем, как узрела своего новоявленного женишка.

А теперь внимание! Слабонервных прошу удалиться!

Я уколола палец и капнула кровью прямо на часть узловатого корня, высовывающегося из земли, и пропела:

Дриадрья Праматерь, с сим древом ты меня соедини,

Хочу почувствовать ток жизни изнутри,

Душа моя, в стволе ты схоронись!

Разречье древное, приди, слиянье свершись!

Вдох – и зеленый вихрь закружил меня в своем беспорядочном вихре.

Выдох – и мои ноги стали корнями, тело – стволом, руки – ветками, а волосы – листвой старого тополя. Молодым дриадам категорически нельзя вселяться в деревья, потому что молодая душа может быстро загрубеть, задревенеть и там же и остаться…

Однако выбора у меня не было. Только так дриада может связаться с другой дриадой, находящейся внутри дерева. Правда, эти два древа должны расти рядом, а не находиться в трех днях пути друг от друга – ведь именно столько от Кюлиса до Эльмготсса.

Однако выбирать мне не приходилось.

Я постаралась расслабиться, отдаться своим странным ощущениям внутри дерева, а потом зашелестела листьями:

– Бабушка, бабуля, это я, Хэллия… Мне нужна твоя помощь… Отец задолжал, и его долг согласился выплатить леприкон, при условии, что я выйду за него замуж…

Пару мгновений стояла тишина, а затем соседний тополь так же зашелестел листвой, хотя никакого ветра не было. Ему ответила молодая береза, а ей – липа, что росла уже за стеной отцовского сада.

Я затаилась в ожидании.

Много ли, мало ли времени прошло, пока пришел ответ – не знаю. Внутри дерева все ощущалось иначе. Но вот послышался шепот, предаваемый от дерева к дереву:

– Элли, дитя мое… Как выйду из разречья, придушу этого гаденыша своими руками… Ишь, чего удумал, мою золотинушку какому-то занюханному леприкону отдать собрался…

– Я не знаю, что делать, бабуль… Нужно отдать долг, но где взять такую крупную сумму денег…

– Сколько нужно… У меня дома есть некоторые накопления…

– Тридцать тысяч гуналей, бабуль…

– Тридцать тысяч гуналей… Твой отец рехнулся, Элли… Это ж на какую широкую ногу надо было жить, чтоб спустить такую сумму…

На какое-то время шорох листвы стих и мне показалось, что эта хрупкая связь, установившаяся между нами, прервалась и я осталась совсем одна.

Не успела я испугаться, как послышался едва слышный шелест:

– Послушай, золотко… Я не могу выйти из разречья раньше срока – стало быть, помочь тебе не смогу… Сейчас ты должна надеяться только на себя… Выход есть, и ты сможешь справиться, я верю… Когда я была молода, у меня был поклонник… Очень сильно меня любил… Очень сильно… Цветами задаривал, дорогими подарками… А однажды подарил мне… Монеточку… Да, ту самую… Я не любила его, потому не могла принять такой дар… Но и обидеть его возвращением подарка тоже не могла… И тогда я спрятала монеточку там, где мы оба тогда учились… В Эльмгостской Василевской Высшей Академии… Найди монеточку – она даст тебе столько золота, сколько пожелаешь… Я спрятала ее в… В…

В следующее мгновение меня закрутило и куда-то потащило с такой страшной силой, что я чуть не потеряла сознание от этого головокружительного перехода от умиротворяющего спокойствия внутри тополя – к резким завихрениям магии, в которых я оказалась.

И вот я полусижу на земле, прислонившись спиной к стволу тополя, а надо мной – склоненные головы отца и ырки, которые, ясное дело, меня и вытащили, не дав услышать самое важное.

– Хэллия, что происходит? Ты хоть понимаешь, как опасно для молодой дриады вселяться в дерево?

– Для молодой дриады опасно выходить замуж за престарелого леприкона! – ответил с чувством ответила я. – Все остальное – абсолютно безопасно.

– Ты что, в древное разречье с горя решила уйти? – возмущенно вопросил отец.

– Нет, – я мило улыбнулась. – В Эльмгостскую Василевскую Высшую Академию. И только попробуйте меня остановить!

Огромный светлый атриум наполнен скрипом перьев по пергаменту – то был первый день вступительных экзаменов в Эльмгостскую Василевскую Высшую Академию.

Удача оказалась на моей стороне – всего на три дня в году это уважаемое учебное заведение открывало двери, чтобы принять в свои ряды новых академистов.

Лучших из лучших, разумеется. Доказать, что они достойны учиться в элитнейшей академии королевства, абитуриенты должны были на сложнейших, труднейших и хитроумнейших тестах. Которые были лишь легкой разминкой перед собеседованием с преподавательским составом.

Который так же присутствовал в атриуме, расположившись за длинной кафедрой в некотором отдалении. Я сразу обратила внимание, что некоторые кресла пустуют – похоже, не все преподы нашли время и желание посетить вступительные испытания.

Еще большей удачей оказалось то, что милый батюшка вкупе со своим слугой не стали чинить мне препятствий. Я не стала рассказывать ему о своем разговоре с бабулей и о таинственной монеточке, которую надо было найти. Просто c умным видом сообщила, что знаю способ, как достать тридцать тысяч гуналей, умильно заглянула в его глаза и попросила мне поверить.

– Великое пекло, Хэлли! – не выдержал он. – Когда ты так смотришь, ты так похожа на свою мать, что я не могу тебе отказать. Думаешь, мне самому хочется выдавать тебя за этого зеленого уродца, чтоб его шишига утащила?! Пойми, наша семья должна выплатить этот долг, иначе нас покроет ужас и позор. Мне перережут глотку и выкинут в канаву, тебя отправят в дом терпимости… Я подумал, уж лучше хотя бы брак с леприконом, чем это… Ерин, как думаешь, прокатит, если мы скажем Туни, что с Хэлли приключилась затхлая хворь? Не поверит? Ладно, придумаем что-то, потянем время, сколько сможем. Если ты так уверена, что сможешь раздобыть эту сумму – действуй. Но торопись!

Я действовала. И торопилась!

Потому на следующее же утро прознала о трех вступительных днях в академию, а к обеду в числе других студентов сидела за партой в атриуме, прилежно отвечая на вопросы теста.

Тест был разделен на шесть тематических разделов по числу факультетов академии: боевой магии, некромантии, целительства, артефакторики, язычества и природной магии.