— Что?

— Так…пришло как-то что-то странное, — пожала та плечом, — потом пропало.

— А-а-а…, - протянул он и сложил карту в планшет, — Будем двигаться дальше.

Повернувшись, направился вдоль реки, огибая частый кустарник. Натка двинулась за ним, оглядывая ландшафт и прислушиваясь к звукам. Так шли часа два. Местность оставалась прежней, берега реки в такой же гальке, дуновение ветра почти не ощущалось. Было впечатление, что все приготовилось к грозе. Воздух сжимался, становился плотным, ветер вовсе отсутствовал и деревья опустили свои ветви, будто пряча их от надвигающейся бури.

— Иваныч, — проговорила громко девушка, — может остановимся. Кажется, будет гроза. Как думаешь?

— Может быть, — проговорил тот, оглянувшись через плечо, — вон видишь овраг? Надо спуститься и оглядеться. Может есть, где спрятаться.

Они спустились с крутого берега к самой кромке реки, ступив на черные колкие камни, и увидели подходящее место, прямо возле воды.

— Надо нарубить лапника, — сказал мужчина и пошел обратно в лес.

Натка осмотрела земляной навес над углублением, потрогала его руками, потом побила сапогом вокруг, пробуя на осыпь и осталась довольна тем, как крепка была земля, опутанная корнями трав и кустарников, росших над нею.

Потопталась, подгоняя камни друг к другу, откатывая сапогом острые в сторону, собрала побольше к стене, и выбралась на берег. Там увидела мужчину тянувшего за собой несколько пушистых веток сосны.

— Я за хворостом, — крикнула она, — там внутри камнем выложила кострище.

Тот кивнул, понимающе, и потащил ветви далее, а Натка направилась к лесу, наклоняясь всякий раз, прихватывая сухие сучья. Вскоре в ее руках была большая охапка хвороста. Спустившись к месту их стоянки, наломала все на отдельные ветки и сложила под заднюю стенку, чтобы вода не добралась. Костер поможет время скоротать и обсушиться, ежели что, да и пищу разогреть.

Темнело стремительно. Ветер появился почти внезапно и рывками. Загудел, завыл, подмял под себя кусты и папоротник, зашелестел в листьях деревьев, зарябил темную воду речки. Тучи, что медленно ползли по небу, налились чернотой и, опустившись ниже, помчались, подгоняемые упругими толчками ветра. Вскоре раздался первый удар грома. Он был отдаленный, и не видно было молний. Но уже через некоторое время гроза приблизилась почти вплотную и уже над Иванычем и Наткой, что спрятались под навесом берега, грохотал гром и змеились вспышки молний. Так гремело и полыхало минут двадцать, а потом опрокинулся ливень. Ветер менял его направление и люди, укутавшись в плащ-палатку и прижавшись друг к другу, со интересом наблюдали действия стихий. Они и не пытались говорить, так как грохот грозы не давал такой возможности. Они молча смотрели на воду, что поглощала огненные стрелы молний и закручивалась в спирали.

Прошло время и гроза начала стихать, ветер двигал ее дальше в сторону, звуки грома удалялись, и полыхание молний уже едва виделись. Вода в реке успокаивалась, светлело небо. Только были слышны звуки отдельных капель дождя, и ручейков, что стекали к кромке реки. Вскоре дождь прекратился, и небо поголубело, будто омытое.

Натка вылезла из под навеса и огляделась. Лес уже не казался таким уж темным и синим, кое-где даже проглядывали зеленые елочки и даже белые стволы березок, разбавлявшие ряды высоких сосен. Послышались первые звуки пернатых, и у девушки отлегло от сердца, все же она видела обычную тайгу, свою, родную, а вот галька, оказывается, была серой, правда темно-серой, не такой, как показалась вначале. Все ушло с грозой, будто умылось от темени.

— Хорошо-то как! — потянулась с улыбкой Натка, оборачиваясь к мужчине.

Тот усмехнулся и принялся собирать вещи и рюкзаки, отряхивать с них воду, просочившуюся в невидимые щели навеса. Разжег костерок, вытащил несколько банок и пакетов, осмотрел и вскрыл их.

— Иди, дочка, надо поесть, — крикнул, улыбаясь.

Натка спустилась. Поев, они осмотрели свое оружие, сложили рюкзаки и двинулись вновь вдоль реки. Идти было уже сложнее, так как земля пропиталась водой и попадались топкие места. Приходилось обходить их по большой окружности, но маршрут сохраняли.

И вот при такой же необходимости, они отдалились в лес, и вышли на большую поляну. Остановились, как вкопанные. Перед ними, запрокинувшись на сломанное крыло, лежал двухместный белый легкий самолет. На его борту крупными буквами было написано «Газпром». Видно было, что он упал недавно, но не взорвался, потому что лил сильнейший ливень, который и погасил пламя. Они, не сговариваясь, бросились к нему. Кабина была почти врыта наполовину от падения, прозрачные стекла забрызганы грязью и травой, кругом растекались лужи с бензиновыми радужными кругами. Иваныч попытался прокачать машину в разные стороны, чтобы добраться до дверцы, но она не поддавалась, прочно сев в землю. Натка взобралась по хвосту и, придвинувшись к верхней двери, попыталась ее открыть, но ее также заклинило при падении.

— Там кто-то есть живой? — крикнул Иваныч, наблюдая за Наткиными потугами, — Посмотри.

Натка прислонилась лицом к стеклу и, отгораживаясь ладонью от света, попыталась высмотреть, что было в кабине. Частая сетка разбитого когпита не давала такой возможности.

— Плохо видно, — крикнула она, и продолжила дергать дверцу.

— Надо чем-то поддеть, — вскинулся Иваныч, — На вот нож, — и протянул его девушке.

Она начала поддевать створку. Вскоре та поддалась и Натка с большим трудом медленно сдвинула ее в сторону. Перед ней открылась картина пристегнутого пилота, свесившегося внутрь кабины и без признаков жизни.

— Эй! — потормошила его девушка, — Ты живой?

Тот застонал.

— Есть один и живой! — крикнула она Иванычу, на что тот с изумлением качнул головой.

— Надо же. А второй?

— Пока не знаю. Надо этого как-то вытащить. Помоги.

Иваныч также влез по хвосту к ней, и они вдвоем, отстегнув от ремней, вытащили большое мужское тело. Положили на расстеленную плащ-палатку и быстро осмотрели его. Сняв шлем, поняли, что удар пришелся на лоб и в правую руку, но был не смертельным. Лицо залито кровью от этой раны, глаза закрыты, видимо от боли и он тихо стонал.

— Я посмотрю еще и второго, — сказал Иваныч и взобрался на самолет.

Пока он там возился, Натка смочила полотенце водой, осторожно обтерла лицо и осмотрела рану на предплечье. Опасности не было, видимо просто удар головой и потеря сознания. Наложив на рану бинтовый спецпакет, вколола ему обеззараживающий и обезболивающий укол. Рану на лбу заклеила пластырем.

— Помоги, — услышала голос Иваныча.

Подняв голову, увидела, как тот вытаскивает еще одно тело. Вскочив, быстро взобралась к нему и подхватила ношу. Вдвоем, они также положили мужчину рядом с первым. У него тоже была рана на лбу, но он был без сознания. Осмотрев, Натка не нашла на том ни одной раны. Также омыв голову, она заклеила порез пластырем.

— Ты куда? — вскинулась она, когда Иваныч, кряхтя, вновь начал взбираться на самолет.

— Посмотрю, что там еще есть в кабине. Может вещи какие или телефон. Хорошо бы рацию.

Натка кивнула и начала рассматривать лежащих на земле мужчин. Вдруг один из них, тот второй, внезапно открыл глаза.

— Ты кто? — прохрипел он.

— Я — та, которая вас спасла, — улыбнулась она, — Как себя чувствуете?

— Ужасно, — выдохнул он и схватился за голову, прикрыв глаза.

— Что случилось? — вновь спросил он, приподнимаясь на локти.

— Я так понимаю, что ваш самолет упал в тайге. Вероятно, вы попали в грозу.

Он кивнул, соглашаясь и вновь скривившись от боли, охватил ладонями голову.

— Лежите-лежите, — вскинулась Натка, прихватывая того за плечо, — у вас может быть сотрясение. Надо полежать немного. Хотите, вколю успокаивающее?

— Нет, — мотнул он головой, — не надо. Так полежу, — и сомкнул веки.

— Где я его видела? — мелькнула у нее мысль, — Эти синие глаза…

— Натка, — услышала она голос Иваныча, — принимай.