– Чего долбишь, давай, заходи!

Я аж подпрыгнула от неожиданности. Опять эта маленькая бабуся оказалась рядом со мной совсем не слышно и неожиданно. Проходя, как оказалось, в незапертую калитку, она открыла мне секрет (секретом это оказалось лишь для меня), что калитка её всегда открыта, а пёс Бай любит иногда и попусту полаять, побеседовать с местными собаками.

– На ферму я сутра хожу. Стряслось чего? – Видимо, в глазах моих чётко читался вопрос, откуда она взялась и почему не дома.

– Да не-ет. – Неуверенно протянула я. – Просто хочу с Вами получше познакомиться, соседи ведь почти. Да и Вы – единственный знакомый мне человек в этой деревне. Ведь даже дом при снятии мне показывал городской риелтор, а не кто-то из местных, не знаю я здесь никого, а обживаться как-то надо.

– Ох уж эти городские. – Буркнула себе под нос баба Маня, наливая мне молока в кружку. Мы уже сидели на кухне, где находилась печка, а также вход в подвал в полу, прикрытый с одного края пёстрым ковриком самостоятельного изготовления.

– Баба Маня, а расскажите мне про Варвару.

– Тьфу, тьфу, тьфу. Зачем тебе про эту ведьму знать? – Старушка сразу сделалась недовольной.

– Ну как… Я же живу в её доме. Да и интересно. Любопытно.

– Любопытно ей. Ой, не знаю, не знаю. Зачем тебе это всё знать-то про неё? Ну ладно, слушай.

Она и себе налила молока. На столе парили свежие оладушки. Вкуснотища! Деревенская еда, красота! Я была очень рада такому угощенью.

– Варварина семья, и мать её, и бабка, и прабабка, и так далее, все ведьмами были. Творили с народом, что хотели. Если бабка её как-то помочь могла, травы ведала, заговоры от хворей, то мать с Варварой совсем никуда стали. Стариков не слушали, девчонок молодых обижали, прогоняли. И когда Павел Тимофеевич решил сселить их на окраину деревни-то, вот тут и началось. Напустили ведьмы на село болезни да неурожай.

– А кто в их прошлом доме живёт?

– Так Павел Тимофеевич, председатель наш, он и поселился с семьёй. Дом хороший, большой. Прадед Варварин строил, дед достраивал. Чего добру-то пропадать да просто так простаивать? Хорошо ведь они жили, пока не начали наш народ изводить. Чего мы им сделали? Ну и жили бы дальше с соседями в дружбе да в мире, но нет же. Вот не жилось по нормальному. Ведьмы и есть ведьмы, что с них взять. А как Варвара одна-то осталась, ни мужа, ни семьи, так мы и понадеялись, что ведьмин род пропадёт, да и Слава Богу! Зачем нам здесь такие люди пакостные вообще нужны? Да и поселили мы её в маленьком домике. Да подальше. А зачем ей, одиночке, большой дом? Ей с котом много не надо.

– А давно кот этот у неё?

– Да сколько она жила, столько и кот, с самого её младенчества котёнок прибился к ним.

– А что случилось с ведьмой? Умерла?

– Да кто ж её знает, как эти ведьмы умирают. Сгинула, да и всё. Не стало её. Дом пустовать начал, один кот по огороду да по крыше лазил. Павел Тимофеевич стал приезжим, командировочным, да молодым семьям тот дом сдавать, но никто там даже переночевать не мог. Убегали прямо ночью. Дух Варварин не упокоенный выживал людей оттуда. Вот вредная девка какая, даже после смерти людям покоя не даёт, пугает да мучает. Кому волосы вырвет клочьями, кого расцарапает. Ну, ужас, просто ужас. Я и думала, увидев, что ты с сумкой в тот дом заходишь, что через пару часов вылетишь оттуда, как ошпаренная. Вот и показала тебе свой дом, чтоб хоть ко мне прибежала, а то куда ночью деваться-то от испуга, не имея здесь ни близких, ни знакомых. Говорю же, городские у нас не задерживаются, особенно, если ночлегом им становится Варварин дом.

– Но ведь она дом свой оберегает. Варвара. Вот и не пускает, наверное, чужих-то. – Размышляла я, поглощая оладью за оладьей с большим удовольствием.

– Людей она мучает, какая разница, где, в доме или не в доме. Не знаю, как ты вот её мучения пережила. Смотрю, не расцарапана, и волосы, вроде, не подёрганы.

– Да я нормально, меня она не обидела.

– Ты что, тоже из этих?

– Из кого???

– Ведьма?

– Я??? Не-ет, ну что Вы, баба Маша, какая из меня-то ведьма? – Подавилась я угощением.

– Ну, не знаю, а почему тебя Варвара не тронула? Почему не выгнала из своего страшного дома? Наверное, посчитала за свою.

– Может, не успела, спугнуло что-то?

– Может, конечно… Но что может спугнуть ведьму, которая сама всех пугает постоянно. Вообще-то, не похожа ты на ведьму. – Добавила старушка, разглядывая меня более внимательно.

– Ну, Слава Богу! – Выдохнула я.

– Не знаю, может, тебе другой дом подыскать?

– Не знаю и сама пока. Попробую ещё раз в том переночевать, может, обойдётся. Ладно, большое спасибо за угощение, всё очень вкусно. Пойду, пройдусь немного. Осмотрюсь в деревне.

– На здоровье, Катюша. Прогуляйся, конечно. Надо окрестности изучать тебе понемногу. Ты смотри, будь осторожна. Нехороший тот дом.

– Спасибо, буду стараться.

– Если что, заходи, да проходи сразу в калитку, Бая не бойся, он на цепи, да и вообще, добрый он, не кусается, хоть и большой.

– Хорошо, спасибо огромное за Ваше неравнодушие к моей персоне. – Засмеялась я.

Бабуля впервые за время нашего знакомства улыбнулась. Я вышла из дома бабушки Марии. Пёс лежал у будки. Почуяв меня, он, не поднимая головы, завилял хвостом. Я улыбнулась, забавный пёсик, но подойти к нему я не осмелилась. Большой такой, зверь, всё-таки.

Выйдя за ограду, я медленно поплелась по улице. Вдруг меня окликнул дед, который подошёл к своему заборчику на соседнем участке. Заговорив со мной, он опирался на лопату, видимо, копался в огороде, хозяйничал. Одет был он совершенно по-деревенски, какая-то шапка бесформенная, куртка с заплатками, рукава закатаны. Работяга, труженик.

– Катя! – Крикнул он.

Я резко повернулась в его сторону, не ожидая услышать своё имя.

– Здравствуйте! – Ответила я. – Мы знакомы?

– Да Маня уже всем здесь растрепала, что в доме ведьмы Катя поселилась. А тебя я раньше не видал, да вот и понял, что это ты и есть. Ну как там, у Варвары в доме? Всё вверх дном, поди?

– Да нет, нормально, просто видно, что никого давно не было.

– Да как давно? Последние дней пять всего как сбежали.

– А кажется, будто там год никто не появлялся. А Вы знали Варвару?

– Варю-то? Конечно! Хорошая девка была. Да и мать её тоже. Добрые, грамотные, травы знали, там, как рану залечить и всё такое. Много чем могли помочь по здоровью-то. Вон, бабка-то её и рожать нашим бабам помогала. Все дети из её рук живые да здоровые, и матери тоже. Злой народ загнал их совсем, закусали. А всё почему? Да потому что тёмные делишки подленькие не помогали совершать, вот и стали неугодны. Вон, Пашка, председатель нашенский, согнал их с родового гнезда, нелюдь! Захотел себе хороший дом, ухоженную землю. Да как Варин отец помер, так их и согнал, женщин слабых, в тот домик. А сам у них и захозяйничал.

– А где мать Варина?

– Так скоро и померла, как из дома родного выгнали. Осталась Варька одна, да потом и её не стало. Я ходил к ней проведать, то крупы принесу, то табурет починю, так, по мелочи. Она мне как дочь была. Дружил я с её батькой-то.

Дед горько вздохнул и опёрся о лопату. Было видно, что дед искренне сожалеет о том, что случилось с Вариной семьёй. Грустно ему стало, вспомнил тех, с кем хорошие отношения у него были. А их нет теперь. Жалко мне его стало, скучает дед по ним.

– Только вот даже похоронить её не смог я. Сгинула и всё. Никто ничего не видел, как пропала – неизвестно. Местные поговаривают, могла в реке утонуть. Или утопиться. Судьба-то нелёгкая совсем была. Жалко её.

Взгляд старика совсем стал тоскливым, на глазах слёзы появились. Я даже не знала, что ему и сказать теперь. Ничем я ему помочь не могла.

Так, версия этого доброго дедушки совпадает с рассказом Иннокентия, но противоречит истории суетливой бабушки Марии.

– А ты, чего-то, не сбежала. – Задумчиво произнёс дед. – Меня, кстати, Петром зовут. Пётр Кузьмич.