—  Так я это… Не специально же.

— Ну так невеста на выданье!

— Не смешно!

— Очень смешно! – Засмеялась она: — Чего молчишь, Асмодей? На жену наглядеться не можешь, о наиумнейший? – Неожиданно подмигнула она ему, отчего тот напрягся, сжав кулаки:

— Слышь, Вед…

Она лишь в ответ, тяжело оперлась руками о стол, выдохнув уже совершенно другим тоном:

—  Ясно все с тобою. Но мне вот что для ритуала понадобится… —  Она замолчала, видно вспоминая весь рецепт, и с любовью глядя на моего кота, что что—то там ей мяукнул, пока она его гладила. —  Запасы пусты, эх, сам Бог мне вас послал, как бы не разумно это ни звучало. Прогуляйтесь вы, мои милые, за розоцветником.

—  Чего? – Вылупилась я на нее, а потом для поддержки на Барсика, ведь это уже было слишком.

Вот опять! Опять эта хрень!

—  За розоцветником.

Я не могла ни уточнить, ведь, черт побери, все наши проблемы из— за этого цветка, что в кошмарах мне снится будет, если я целехонька останусь:

—  А без него никак?

—  Верховная, тебе действительно необходим розоцветник? – Неожиданно не хило так прищурилось чудо— юдо, видно тоже помня об этом: —  Не помню я такого снадобья для ритуала.

Марья Ивановна ехидно так посмотрела на него, отчего мне даже не по себе стало:

—  А ты, Асмодей, часто разводишься?

Я тоже в свою очередь вылупилась на него, ожидая ответа, ведь муж все— таки, какой никакой. Тот зыркнул на меня как— то по злому, прорычав шаманке:

—  Где эта трава?

—  В парке Гоголя, что около кладбища нашего старого, —  протянула та.

Мне стало как— то не хорошо от этого места:

—  Ой мама мия, вы сейчас серьёзно? – Сколько же там слухов вокруг этого места ходило, ой— ой. Хотя мне то что, я ж с демоном туда иду. Странно все это, странно.

—  Ну нет, что ты, одарённая моя! Конечно, нет. – Всплеснула руками Марья Ивановна, ехидно усмехнувшись: —  Можете сразу с муженьком на медовый месяц ехать в ад, вам виднее. Там тебе муженек такой курорт устроит, ни за что не захочешь возвращаться назад на землю! – От такого утверждения вздрогнули мы оба, синхронно глянув на друг друга и явно не горя желанием делать все так.

—  Как поедим за цветком? – По— деловому поинтересовалась я, повернувшись к нему, что он по—настоящему оценил, тут же схватив меня за руку, не желая тянуть с разводом:

—  Держись, человечишка.

Марья Ивановна, когда мы исчезли, снова тяжело села на своё место, довольно усмехнувшись сама себе:

— Вот же демон! Ничего нормально сделать не может, даже предложение! Нет же, надо обманом на себе женить, время потянуть. Это тебе, Асмодей, повезло ещё, что она ни черта в латыни не соображает, а то… Ох, помню ее бабку. Знатная баба, всех за яйца крепко держала. Впрочем, Настенка в эту же породу. – Ее лицо ехидненько улыбнулось: — Повеселишься ты у меня ещё, племянничек. Напросишься ведь сам, как поймёт она. Эта точно поймёт! Зачёт ей по латыни, однозначно зачёт. Это она еще не знает, что развод этот не отменить! Намекнуть может? Ай, сама пусть докумекает.

Глава 4.

Момент, и нас выбросило в самом центре мрачного парка, около маленького озерца, спасибо что хоть не воду, но почва уже была довольно рыхлой и прохладной. Камыши, что опоясали все пространство вокруг, медленно колтыхались на ветру, отчего звуки были довольно жуткими, как в самых настоящих фильмах ужасов. Ветви дуба давно уже запутались в них, создавая мистическую атмосферу, когда неожиданно, что—то промелькнуло около моего плеча, поэтому я тут же спряталась за спину муженька, что в данном колорите здешней растительности смотрелся удивительно гармонично:

— Ой, демон, будь рядом! – Вырвалось у меня, когда я снова схватила его за руку, боясь потерять.

Тот бросил взгляд на меня, как на душевно больную, посмотрев на мои пальцы на его предплечье:

— Человечишка, ты вообще адекватная? Это же белка. – Пробурчал он, кивнув в сторону грызуна, что вылупился на нас до этого, явно прифигивая от столь неизвестной для себя фауны, коей представлялся мой недавно наречённый.

— Она шуршала страшно! – Прошептала я, не горя желанием отпускать того от себя, ведь как по мне он был безопасней, чем какой—нибудь призрак или педофил, что тоже по слухам обитали наравне тут, как бы разделяя и властвуй.

Вообще, это парк всегда был той еще жутью, но сейчас ночью особенно.

— А то есть демон, шуршащий рядом с тобой, не страшный? – Ехидненько так осведомился этот недокозел, вызвав у меня вполне себе объяснимый приступ членовредительства, поэтому я шлёпнула его по руке, вконец офигев от своей вседозволенности, но он этого даже не почувствовал.

Тем не менее, мое желание досадить никуда не делось:

— Смотря под каким углом, к тому же у нас, знаешь ли, медовый месяц! – Со сладостью протянула я, отчего демон неожиданно наклонился ко мне, отчего я покраснела как маков цвет, благо он этого не заметил:

— Ты меня пугаешь, женщина. – А вот тут он меня задел: — Насиловать будешь?

— Сначала покажи, что насиловать! – Не осталась в долгу я, выдохнув это ему прямо в упрямую рожу, тут же отвернувшись.

— Чего привязалась то! Ты же врач, проверь там, не знаю, гормоны свои. А то блин порядочных демонов уже взглядом насилуешь.

— Да кому ты сдался, рогоносный?

— Кто бы мямлил, озабоченная.

Я топнула ногою, вскинув голову на него, отчего он обдал меня паром, наклонившись ко мне, отчего его большие жёлтые глаза оказались напротив моих снова, что стало уже не смешно:

— И вообще знаешь что?

— Что?

— Я не женщина, а девушка! Не надо делать меня старше, чем я есть. – Топнула ногою я, тут же сорвавшись с места, ведь демонюга, давно забив на мой проникновенный спич, махнул рукою и уже успел скрыться от меня в высоких зарослях камыша, отчего мне мгновенно по поплохело: — Подожди меня!

— Отцепись от меня, — проворчал он, стоило мне снова крепко ухватится за его руку, пока сердце лихорадочно билось в груди. Тем не менее, он руку не вырывал, и шаг явно чуть подстроил под мой, но меня удивил другой феномен в нем.

Неожиданно у меня промелькнула мысль, из—за которой я замерла, с недоумением уставившись на фауну, сопровождающую меня, заставив его тоже тем самым остановиться:

— Ого, — вырвалось все—таки у меня.

— Что? – Поднял бровь муженёк, тоже остановившись.

— Ты тёплый, — с неверием заключила я, проведя ладонью по его предплечью, отчего демон неуверенно и смущённо дёрнулся, отведя глаза от меня. Не знаю, на кой черт, но я снова провела пальцами по его шершавому предплечью, с неверием краем сознания отметив, что тот тяжело взглотнул.

Неужели смутился и …? Черт, эту мысль я развивать не буду.

— И че? – Бросил он, не глядя.

— Ну я думала, ты ж горячий и…

Вот тут—то он снова уставился на меня большими блюдцами жёлтых глаз, выгнув бровь:

— Горячий? – И опять этот тон, как будто я к нему клеюсь, а ему это не по душе. Еще бы снова отпрыгнул, нежненький! Я же из чистого служения науке, а он!

— Ну да. Ты же в аду живёшь! – Пояснила я, как само собою разумеющиеся, и вот он наконец не выдержал, поинтересовавшись таким недовольным тоном:

— Ты ко мне подкатываешь сейчас? Если да, то у тебя выходит откровенно хреново.

Я вылупилась на него как на креветку на разделочном столу, едва ли сдерживаясь, чтобы пальцем не покрутить и затаив в себе поглубже все те странные порывы, что отметила у себя до этого странного диалога:

— Ты совсем больной?

Демон было уже снова открыл рот, чтобы поймать меня на лжи, судя по недовольным искрам в его глазах, но неожиданно вблизи от нас загорелся свет от фонаря, и мы услышали голос мужчины, что громко проорал нам в заросли:

— Кто здесь?

Мы оба мгновенно пригнулись, спрятавшись насколько возможно в высоких камышах, едва ли дыша, вылупившись друг на друга с явным недовольством:

— Не шурши, — Не выдержала я, ведь сторож был неподалёку, и стоило бы затаится, но демон неожиданно через пару минут начал активно жестикулировать, привлекая к нам ненужное внимание: