-Батюшка, -как можно трогательнее и смиреннее, обратился он к святому отцу. -Можно мне вопрос задать?

  -Глаголь, -повернулся к нему поп.

  И тут Стас понял, что не знает, о чём спрашивать. Чёрная дыра внутри его черепа засасывала в себя остатки мыслей. Вдруг он спросил то, чего сам не ожидал. И сам перепугался - не рассердил ли священника такой дерзостью?

  -Батюшка, -произнёс он. -Как стать солнечным человеком?

  Но поп внезапно не рассердился, а отнёсся к этому вопросу очень серьёзно.

  -Сие никому не ведомо. Токмо Богу, и этим... Да тебе не в храм надо идти за такими вопросами. А выйти, да поспрашать у этих. Глядишь и поведают.

  -Не отвечают они. Поэтому я к Богу пришёл, -сказал Стас.

  -К Богу, говоришь? Вот, что я скажу тебе, сын мой, -батюшка перешёл на шёпот. -Да будет тебе известно, что едва ли не каждый святой отец задавался сим вопросом, но не всякому дозволено было обратиться. И никто не в силах был уразуметь, по какому принципу доступно кому-то было оное, а кому-то нет. А значит Господь Всемилостивый подверг нас испытанию великому. Возрадуйся же, что стал избранным для такой почётной миссии, ибо за ней тебя ожидает царствие небесное. Теперь ступай.

  -Куда?

  Поп ничего ему не ответил, развернулся и отправился за аналой, служить обедню. Стас вытер лицо рукавом, приблизился к иконе Христа, перекрестился, поклонился и тихонько произнёс, -вот я и пришёл к тебе, Господи. У меня ничего не осталось. Даже крестика. Я снова гол как сокол. Почему же я до сих пор здесь?

  Икона молчала. Изображённый на ней Спаситель был совсем не похож на виденного им во сне. Изображение смотрело на прихожанина томно, надменно, свысока. Никаких знаков Бог ему не давал. Чем дольше Стас здесь находился - тем тяжелее у него становилось на душе. Даже те немногие нормальные люди, что находились в церкви вместе с ним, были сами по себе. Они словно сторонились его. Пытались уединиться в собственных молитвах, и испытывали раздражение от того, что кто-то им мешал своим приближением. Это сильно разнилось с поведением солнечных людей, искренне тянущихся друг к другу. И Стас вдруг почувствовал, что там, на улице, среди толп чужеродных солнечных организмов, ему находиться гораздо комфортнее, нежели здесь, с себе-подобными. В его голове сверкнула греховная мысль, устыдившись которой, он тут же выбежал из храма и, сбежав вниз по лесенке, немедленно вернулся в парк.

  Пришла пора положить всему этому конец.

  Подобрав кирпич, валявшийся возле пустой урны, Стас взвесил его на руке, и принялся выбирать одного из солнечных людей. Он знал, что убить их невозможно, как и просто причинить им какой-либо физический вред. Но всё равно никак не мог себя заставить сделать это. Впрочем, это была никакая не жалость, а банальный страх неизвестности, которая последует за этим сумасшедшим поступком. Двигаясь среди солнечных, Стас искал глазами самого неприятного и уродливого из них. Того, кого захочется треснуть кирпичом от души. Просто потому, что он - долбанный, улыбающийся урод. Ошибка природы. Но ему попадались лишь какие-то безобидные образы: старички, молодые девушки, молодцеватые парни, милые детишки... Он понимал, что это лишь отпечатки бывших людей. Фальшивое эхо их обликов. И всё равно никак не мог себя переломить. Обойдя весь парк раза три, и основательно измучившись, уже под вечер, Стас наконец-то заметил подходящий объект. Какого-то щуплого мужичка в рубашечке и очках. Который очень удачно стоял к нему спиной. Черемеев набрался мужества, отвёл в сторону руку, с зажатым в ней кирпичом, и начал медленно подкрадываться к своей жертве.

  Когда до солнечного оставалась всего пара шагов, тот вдруг развернулся, оборотившись к Стасу лицом.

  -Привет, -произнёс он.

  -Ты? -Стас выронил кирпич. -Колян?

  Николай Серов улыбался ему своей странной, внеземной улыбкой. Впервые Стас осознал, что солнечный человек улыбается именно ему, и глядит именно на него, а не насквозь, как все остальные.

  -Ты что-то уронил, -бывший одноклассник спокойно указал ему на кирпич.

  -А? Нет-нет, это так... Валялся, я решил убрать... Чтобы не споткнулся кто, -лживо улыбался Стас. -А ты чего здесь?

  -Тебя жду.

  -Меня?

  -Ну ты же мне звонил.

  -Э-э, да. Но ты трубку не взял.

  -Я теперь телефоном не пользуюсь, -пояснил Николай. -Но обращения принимаю.

  -Как?

  -Не важно. Ты хотел со мной поговорить. Вот я к тебе и пришёл. Идём, присядем на лавочку? Мне, в общем-то, без разницы, а тебе, я полагаю, будет комфортнее общаться сидя.

  -Идём, -с трясущимися поджилками, Стас проследовал к ближайшей скамейке и сел.

  Коля присел рядом с ним.

  -Ну так о чём же ты хотел со мной поговорить, Черемей?

  -Да просто... Хотел узнать, как у тебя дела, -юлил Стас.

  -Теперь видишь, как? -наклонил голову Коля.

  -Теперь вижу... И-и, как тебе эта новая форма?

  -Гораздо лучше, чем старая.

  -А, ну-у, хорошо... -не зная, как правильно построить беседу, кивнул Стас, и после значительной паузы признался. -А меня с работы уволили... Пятнадцать лет там отпахал. Практически с самого основания. Всю бизнес-структуру выстроил вот этими вот руками. А меня как отработанный хлам вышвырнули. Да ещё как. Просто прислали письмо на электронную почту о том, что больше не нуждаются в моих услугах. У них кризисная ситуация, понимаешь ли.

  Черемеев закусил губу, и, помолчав, продолжил, -жена, когда узнала, сразу на развод подала. Забрала себе всё имущество: и общее, и то, что на неё записано было, и машину, и дом... В общем всё. Оставила ни с чем. А сын, прикинь, сказал, что я лузер и вообще днище. Ему институт надо заканчивать, а платить за учёбу нечем. И виноват в этом оказался именно я. Пока снабжал их бабками - был нужен, а как остался без работы - тут же списали меня, и бросили. Выяснилось, что не нужен я им больше.