Глава 3
О химерах храма науки
Ольга
На двадцать пятом этаже царил полумрак и висела звенящая тишина. Только откуда-то издалека раздавался мужской голос, с этакой ленцой рассказывающий что-то, наверное, ужасно смешное, потому что периодически его перебивал кокетливый женский смех.
Как и подозревала Ольга, разговор о курьезах франкского двора велся перед высокой темной дверью со скромной табличкой «Др. Курт». Наверняка самой скромной во всей Академии.
Разговаривали двое: уже знакомый брюнет, кажется, Бюсси, и томная шатенка в неуместно вычурном платье и драгоценностях, подходящих для оперы, но не для вступительных экзаменов в Академию. Третья абитуриентка, симпатичная девушка в строгом платье и маленькой шляпке на русых, убранных в пучок волосах, сидела от этой пары в отдалении и читала книгу.
– Доброе утро, – поздоровалась Ольга и вежливо улыбнулась.
Самое время привыкать к новому стилю общения. Не то чтобы она была против равенства и отсутствия титулов. Скорее, наоборот. Но она двадцать лет провела среди тех, для кого слово «княжна» звучало как самое великое заклинание, а слова «некромант» или «маг Смерти» – чем-то вроде «отбросы общества» и «маньяк-убийца». Здесь все будет иначе, и ей это по душе. Наконец-то можно гордиться тем, кто она есть на самом деле, а не размером земельных угодий и полусотней князей в предках.
– Доброе утро, – улыбнулась ей девушка в шляпке.
– И тебе не хворать, – ухмыльнулся хлыщ, вызывающе сверкнув разными глазами: желтым и черным.
Где-то Ольга такие видела, совсем же недавно… Из памяти вылетело.
– Хм-м, – смерила ее презрительным взглядом шатенка и тут же отвернулась к ловеласу. – И что он ответил?
– Ерунду какую-то, – отмахнулся тот, продолжая раздевать Ольгу странно знакомыми глазами. – Тебя тоже отправили к доктору Курту? Обещаю, будет весело.
– Мори-ис, – протянула девица, надув губки и разглаживая подол платья. – Разве ты не видишь, она же из этих. Фу!
Ольга едва сдержалась, чтобы не засмеяться, но виду не показала: княжна, троюродная племянницасамого императора, должна быть идеально воспитанной. То есть игнорировать все, что выходит за рамки этикета, и доброжелательно улыбаться всем, включая извозчиков и купчих, воображающих себя центром мироздания и эталоном красоты.
Кстати, в моде фифа не разбирается от слова совсем. Брюки и жакет Ольги были пошиты у королевского портного, а их строгий и изящный крой введен в моду герцогиней Бастельеро. Прекрасная, удивительно удобная мода «для будних дней».
– Из каких «этих»? – тут же поинтересовалась Ольга, опускаясь на стул рядом с улыбчивой девушкой в шляпке.
– Из тех, кто жаждет равенства с мужчинами. Только они носят брюки и ведут себя по-плебейски.
Ольга снова еле удержалась от смеха. Как удачно, что в Академии нельзя пользоваться титулами. Это ж как прекрасно можно будет развлечься! Хоть и нехорошо потешаться над убогими, но тут убогие сами виноваты.
– А чем плохи равные права? – тихо спросила девушка с книгой.
– Равные права несут и равные обязанности. – Брюнет с разными глазами, он же Морис, проигнорировал возмущение фифы и нагло уселся рядом с Ольгой, невзначай закинув руку на спинку ее стула.
Зря он так. Равенство – не значит хамство. А хамство в адрес мага Смерти карается. На первый раз крохотным, совсем безобидным проклятием. Всего-то полчаса будет чесаться конечность, которой мсье хам не способен найти подобающего места.
– Пф! – прокомментировала фифа.
– Ты готова воевать, работать, копаться в грязи?.. – продолжил разноглазый наглец, склоняясь к Ольге и рискуя заполучить еще и чирей на идеально прямом носу.
– Я маг, – ответила Ольга, осаживая его ледяным тоном и взглядом. – Думаешь, я боюсь грязи и смерти?
– Конечно. Все нормальные люди боятся.
– Твои представления о жизни прискорбно ограничены, – усмехнулась Ольга, любуясь тем, как нахал начал елозить на стуле и пытаться почесать проклятую руку. – Но это пройдет. Наверное. Если доживешь.
– Только не говори, что ты ненавидишь мужчин! – в притворном ужасе отшатнулся наглец. – Если даже такие красотки, как ты, подадутся в суфражистки, человечество вымрет!
– Я никого не ненавижу, – пожала плечами Ольга и отвернулась.
Обсуждать болезненную тему вымирания – человечества или отдельно взятого рода, не суть – она не желала. Как, впрочем, и суфражизм. Тоже больная тема.
Первой суфражисткой этого мира была Матильда Волкова-Мортале, ее собственная три раза «пра» бабка. Она не только выдумала суфражизм и ввела в моду брюки (ладно, попыталась ввести – на протяжении двухсот лет женские брюки то запрещали специальными церковными указами, то снова разрешали, но в любом случае мало кто решался их носить). Она же, Матильда Волкова-Мортале, и прокляла свой род. Нечаянно. Только от этого как-то не легче.
– Ой, и чего эти дуры добились? – не успокаивалась фифа. – Только возможности носить штаны!
– Не только, – сверкнув небесной голубизны глазами, запротестовала соседка Ольги и начала загибать пальцы: – Водить мобили, владеть собственностью, получать образование и преподавать в университетах, быть учеными и магами. Я всегда восхищалась девушками, не боящимися пробовать что-то новое. Жаль, я сама не такая смелая. Кстати, меня зовут Элиза Татчер. Мы же будем учиться вместе?
Ее взгляд, обращенный к Ольге, сиял искренним дружелюбием.
– Похоже на то, смелая птичка, – удостоил Элизукоротким взглядом разноглазый красавчик, но тут же снова вперился в Ольгу и изобразил галантный полупоклон. – Позвольте представиться, Морис Бюсси. Для вас, милые мои, просто Морис.
Он понизил голос и последнюю фразу чуть ли не промурлыкал. И насчет фамилии – соврал. Не то чтобы Ольга так хорошо владела ментальной магией, чтобы сходу определять ложь, просто не походил он на какого-нибудь провинциального дворянчика из захудалого рода. Да и не с такими интонациями произносят фамилию, которой гордятся. Скорее, это было «я знаю, что вы знаете, что я тут принц инкогнито, но я вам подыграю, так уж и быть».
– Очень приятно, – вежливо кивнула Элиза.
А фифа, оставшаяся в одиночестве, презрительно фыркнула и отвернулась. Красавчик это проигнорировал и еще ближе придвинулся к Ольге. Вот прямо нарывается на чирей!
– А эта злая колючка, которая проглотила язык, – Фиолофинель Амалия Лаберкуль Амбуазье де ла Брильен. – Он еще понизил голос и с фальшиво-восторженным придыханием добавил: – Да-да, из тех самых де ла Брильенов.
Из тех самых де ла Брильенов, которые купили баронский титул лет двадцать назад (перевела для себя Ольга), отчаянно гордились своей благородной кровью и пытались пристроить шестерых дочерей в самые древние семьи. Чуть ли не наследнику рус-сийского престола в жены предлагали. Кстати, насчет имени Ольга тоже угадала. Фиоли-что-то-там – и есть Фифа.
– Да не может быть! – не удержалась и подыграла она, еле сдерживая смех.
Каким бы наглецом и мерзавцем ни был этот Морис, но издеваться он умел великолепно. Так, что жертва даже не догадалась, что над ней смеются. Наоборот, просияла и почти сменила гнев на милость.
– А вы?.. – спросила бриттка Элиза.
– Ольга Вульф, – ответила она максимально нейтрально и дружелюбно. Так, как должна была ответить девица из скромной семьи… ну, допустим, чиновника средней руки. И на всякий случай добавила чистую правду: – Моя семья не такая блестящая, как Лаберкуль Амбуазье де ла Брильен.
Потому что Волковым-Мортале не нужен вульгарный блеск.
– Пока я учусь здесь, вы можете называть меня просто мефрау Брильен, – задрала нос Фифа, поняв Ольгу совершенно неправильно. – Но не думаю, что это надолго. Не позднее следующего лета я выйду замуж и стану мадам Д`Амарьяк.
Вот тут Ольга невольно вздрогнула. Названная Фифой фамилия подействовала как раскаленный штырь, воткнутый в ногу. Д`Амарьяк! Тот самый мерзавец, из-за которого род Волковых-Мортале проклят! Сам же он, то есть его потомки, процветают, женятся на богатых дурах и производят на свет детей. Много детей. У нынешнего главы рода Д`Амарьяк (возглавляющего СБ Франкии и прозванного Черным Карликом), сын и две дочери. И это – не считая многочисленных кузенов, племянников и прочая, и прочая. В то время как она, Ольга, одна. Одна и последняя в роду.