Внутренне кипя от ярости, Ольга прослушала, что там Фифа несла на тему блестящего жениха, великолепной свадьбы и приглашенных царственных особ. Зато ее внезапно посетила мысль: если Фифа близка с женихом, тот может навестить ее в Академии. Тогда Ольга наконец-то увидит хоть одного из своих кровных врагов и, не будь она Волковой, отомстит! Ради этого она даже готова потерпеть Фифу с ее задранным носом и не проклясть ее прыщами и облысением прямо сейчас.

За своими мыслями она не придала значения страдальческой гримасе Мориса Бюсси, вынужденного слушать Фифино хвастовство. С этим она разберется потом. Собственно, все – потом. Как минимум после экзаменов.

– … пусть твой великолепный жених и показывает тебе Виен, – услышала она насмешливый голос все того же Мориса.

– Ну! Морис, тебе не идет эта глупая ревность. Я же не виновата, что ты – не Генрих Рене Ма… Мо… э… Мишель Д`Амарьяк, виконт Дебюсси-Курбе. У него такое длинное имя, никак не могу запомнить целиком. – Фифа кокетливо похлопала ресницами. – Зато ты милый, и с тобой весело.

– Тебе непросто будет запомнить все эти заклинания, с такой-то памятью.

– Может, я предпочитаю помнить твое имя?

От количества патоки в ее голосе Ольгу слегка затошнило, и она поспешила отвернуться от Мориса – который по-прежнему сидел с ней рядом и… не чесался! Вот прохвост, ему удалось справиться с ее проклятием за какие-то жалкие минуты! Или это она ослабла от нервов. Все ж не каждый день убегаешь от жениха через окно.

Чтобы успокоиться и отвлечься, она завела беседу с Элизой. Вроде бы та была не слишком увлечена своей книгой, а глупую болтовню Фифы вообще пропускала мимо ушей.

– Не знаешь, почему нас тут так мало?

– Не знаю. Я видела, всех остальных отправляли в аудиторию на первом этаже. Только нас почему-то к самому доктору Курту.

– Герр Вахтер?

– Да. Он суровый, но добрый. Тут вообще такие милые люди! Ты видела герра Рихарда?

– Эм… ага, – кивнула Ольга, не желая разбивать приятные иллюзии.

Раз Элиза не поняла, что Рихард не живой человек, а умертвие, пусть так и остается. Мало кто способен не завизжать и не упасть в обморок при виде нежити.

Больше ничего сказать Ольга не успела, потому что совсем рядом послышался знакомый чарующий голос:

– Доброго дня. Я успел?

Подняв взгляд, Ольга с ощущением «вот и обещанный подвох, можно больше не тревожиться» увидела горбуна в капюшоне и маске, закрывающей верхнюю половину лица.

– С твоей стороны очень мило было бы опоздать, – процедил Морис.

– Ну извини, – без малейшего раскаяния развел длинными руками горбун.

– Не извиню, даже не мечтай, – фыркнул Морис. – Но так уж и быть, представлю тебя самым симпатичным девушкам этого скучного заведения. Ренар Соланж, адепт заумных наук, мой дальний родственник.

– Очень дальний. Почти не родственник, – уточнил горбун.

– Он гений, а потому зануден, скучен и сер. А, и еще – урод. Но вы не обращайте на это внимание. Лучше вообще не обращайте на него внимание. Он стесняется и заикается, а еще у него…

– У моего не-родственника недержание змеиного языка. Простите этого придурка, он постоянно несет чушь. Даже не представляю, как ты собираешься сдавать экзамены.

– Уж всяко получше тебя, Зай…

– З-заткнис-сь, с-сделай милос-сть, – гневно прошипел горбун, и Ольга невольно поежилась.

От него отдавало чем-то странным, какой-то незнакомой, но безумно интересной и манящей силой – на вкус-запах она напоминала хорошо проперченное копченое мясо с нотками яблоневого дыма.

– Ха! – с совершенно довольным видом сказал Морис, словно одержал победу в старом споре.

На это горбун – Ренар Соланж – лишь повелплечами, правое из которых было выше левого, и сбросил капюшон. Теперь Ольга наконец-то смогла разглядеть его получше и убедиться: да, урод. Особенно по контрасту с Морисом. Даже удивительно, как могут быть люди настолько противоположными! Морис – высокий, широкоплечий, с идеальными пропорциями атлета и такими же идеальными чертами классической статуи. Правда, в отличие от мраморных статуй – довольно смуглый, черноволосый, с живой мимикой и вообще удивительно яркий. Ренар же – тощий, весь изломанный, с крючковатым носом и ассиметричным ртом, весь какой-то бесцветный – и стянутые в хвост пепельно-серые волосы, и бледная кожа, и узкие почти белые губы. Единственной яркой деталью в его облике были глаза, блестящие в прорезях белой полумаски. Разные. Черный и желтый.

Как у Мориса.

Ольга даже перевела взгляд с одного на другого, чтобы убедиться: ей не показалось. Только у Мориса черным был левый глаз, а у Ренара – правый.

Тайна. Здесь определенно какая-то тайна. Похоже, учеба в Академии обещает быть крайне интересной!

– Мефрау Ольга. Я же говорил, что мы скоро встретимся снова, – сказал горбун, становясь на одно колено и целуя ей руку.

То ли от прикосновения (его магии, только магии!), то ли от глубоких бархатных обертонов его голоса по всему телу побежали мурашки.

– Вы знакомы? – скривился Морис, и тут же в его глазах вспыхнул алчный огонек.

– Представь себе, – хмыкнул Ренар и снова перевел взгляд на Ольгу: – Не сердитесь на этого несчастного. Ему с детства кажется, что у него отнимают игрушки. Но вы-то не игрушка, не так ли, мефрау Ольга?

– Почему-то мне кажется, что игрушки у кузена отнимали именно вы, Ренар.

– Ну что вы. Мне всегда хватало своих. Ведь я не имею привычки их ломать.

– Вы не могли бы встать, Ренар? Кстати, раз уж вы так увлечены дележом того, что детям не игрушка, позвольте я представлю Элизу Татчер.

Рядом послышалось недовольное фырканье Мориса, чуть дальше – еще более недовольное фырканье мефрау Брильен. Но их заглушил мелодичный и самую капельку насмешливый голос Элизы:

– Рада знакомству, герр Соланж.

– Ренар, милая Элиза. И прошу, на ты. Правила Академии настаивают на равенстве и братстве.

Ольга чуть не прикусила язык. Привычка – страшная сила, чтобы обращаться к однокурсникам на ты, придется постоянно себя контролировать. Но ничего. Справится.

– А этот дивный цветок зовут Фионифиелла Амалия Лаберкуль-Амбуазье де ла Брильен, – со странным злорадством сообщил кузену Морис. – Та самая!

Во взгляде горбуна на Фифу Ольге померещился натуральный ужас. Очень короткая вспышка ужаса.

– Мефрау, – поклонился он, пряча глаза.

– Доброго дня, – холодно кивнула Фифа, не трудясь скрывать отвращения к внешности своего будущего однокурсника.

– Мефрау скучает, так что ты покажешь ей Виен, кузе-ен, – с еще большим злорадством заявил красавчик.

– Мори-ис?!

– С чего бы?!

Возмущение в обоих голосах было настолько одинаковым, что Ольга хихикнула. Элиза – тоже.

– С того, что я занят, – безобразно самодовольно пояснил красавчик. – Я же должен провести экскурсию по Академии двум нашим боевым подругам, Олье и Элизе. Видишь, кузен, тебе достается самая великолепная и блестящая девушка Академии, гордись!

– Сразу двум? Твоей невесте это не понравится, кузе-ен.

– Не моей, а твоей невесте, кузе-ен. Я – совершенно свободен и таковым останусь.

– У тебя есть невеста? – расстроенно переспросила Фифа. – Но ты же…

– Нет у меня невесты. Нет! – Морис разозлился. – Да чтобы я женился на этом… этой…

– А приде-ется, – злорадные нотки в голосе Ре-нара тоже звучали чарующе, что безмерно удивляло Ольгу. – Ты же красавчик, тебе и…

Родственную перепалку, за которой она наблюдала с превеликим интересом, прервал грохот распахнувшейся ректорской двери. Из нее вылетел взъерошенный и шатающийся парень характерной испалийской наружности. Ольга даже попыталась заглянуть в кабинет за его спиной – не гонится ли за беднягой чудовище.

– Герр… как вас там, заходите, – ошалело пробормотал абитуриент (неудавшийся?) и побрел к ближайшему стулу, не глядя больше ни на кого и явно путаясь в собственных ногах.

Оба «кузена» шагнули к двери одновременно, так же одновременно смерили друг друга презрительными взглядами и попытались друг друга отпихнуть. Ольга опять хихикнула, и опять не одна: они с Элизой быстро переглянулись.