"Не кричи, Света, не кричи! От этого ещё быстрее лишишься драгоценного кислорода!" – давала себе установку, очнувшись замурованной заживо.

Первые мысли были о Гоголе. Да, именно о Николае Васильевиче. Помнится, с его смертью связано множество тайн, но большинство людей всё же склоняется к версии с летаргическим сном, во время которого писателя и прикопали. Только уж больно у меня гроб никакущий! И вообще, не гроб – гладкая, холодная и идеально отполированная плита.

Вторых мыслей не было. Их вытеснил из головы мой собственный ор, вой, крики и рыдания.

А вот третья волна паники, наконец-то, активировала режим самосохранения. Стоило поберечь кислород. Хоть и не понятно для каких целей, но просто умирать, я была не согласна ни при каких обстоятельствах, потому притихла и принялась ощупывать шероховатую поверхность под собой.

Должен же быть какой-то механизм, не? Если я как-то попала в эту нишу, которая вот-вот станет моей могилой, значит, как-то сюда вошла. Посему, получается, могу и как-то выйти.

Попытавшись поднять руки, я упёрлась в гладкий камень.

Вот уж точно, не дыхнуть, не, простите, пукнуть. Даже локти согнуть не удалось, настолько крохотным оказался мой каменный гроб!

Внезапно я услышала странный, шаркающий звук. Напряглась, стараясь глубоко не дышать и экономить кислород.

Звук повторился.

– Помогите! – заорала я, замолотив кулачками по камню вокруг себя. – Я здесь! Я жива! На помощь!

Надо мной что-то ухнуло, грохнуло и задолжало. Я напрочь забыла о своём намерении, беречь кислород, и завопила во всё горло.

Камень обдало мощной вибрацией. Плита пришла в движение, щедро осыпав меня каменной крошкой. Особо мелкие и противные попали в открытый рот и глаза, заставив закашляться и зажмуриться.

Запахло чем-то неприятным.

– Это ещё что такое? – громко и возмутительно пробасили надо мной.

Глаза слезились. Я попробовала их открыть, но тут же зажмурилась обратно. Мало мне соринок, что раздражали слизистую, так ещё и ярчайший свет слепил, освещая лишь спину склонённого надо мной мужчины.

– О, господи, – жадно хватая ртом воздух, я лихорадочно цеплялась дрожащими руками за выступы ниши, пытаясь выбраться наружу. – Спасибо! Спасибо большое! – бормотала я, толком ничего не замечая.

Единственной целью было оказаться на открытом пространстве.

– Давай руку! – приказал всё тот же бас.

Руку я, конечно, послушно вытянула. Когда тебя спасают от смерти и сердечного приступа, и не такой приказ выполнишь.

– Спасибо! Спасибо большое! – опять затараторила я, едва сдерживая подпирающие горло рыдания.

Мужчина оказался силён. Наверное, я таких и не встречала. Одной рукой меня из лежачего положения поднял, наружу вытащил и ещё придержал, крепко схватившись за моё плечо.

Мир покачнулся.

Или это я покачнулась? Не зря же сильная рука легла на талию, удержав меня в одном положении.

– Мне сор в глаза попал. – оправдываясь, произнесла я, размазав по лицу стекающие слёзы. – Не вижу ничего. Где мы? На кладбище? Или… Впрочем, неважно. Вы не могли бы вызвать мне такси или спасателей? Даже не знаю, что лучше…

– На кладбище? Спасателей? – рука на моей талии дрогнула. – Идём, здесь есть вода, можешь умыться.

"Откуда на кладбище вода?" – пронеслась тревожная мыслишка.

Стоп! Опять я на кладбище зациклилась. Не припомню что-то, чтоб в России подобным образом в последний путь провожали и вот так вот людей хоронили.

Тем не менее, мой спаситель не солгал. Провёл меня несколько метров и заставил наклониться, не очень-то и вежливо надавив на затылок.

Я нагнулась, выставив вперёд ладони, а ледяная вода ударила в темечко, заставив завизжать и отскочить в сторону.

– Это уже, знаете ли, – отплёвываясь и вытирая стекающую с головы воду, выговаривала я, – Переходит все границы! Я умыться просила!

К моему удивлению, потёки воды завершили начатое слезами – сор всё же покинул мои глаза, и я смогла их не только открыть, но и округлить, впав в ступор.

– Почему тогда не умылась? – абсурднее вопроса я не слышала.

И действительно, чего это я? Подумаешь, ледяная вода без предупреждения мощной струёй в голову ударила. Мелочи жизни. Нужно было стиснуть зубы, но извернуться и умыться.

– Простите, – ошалело выдохнула я, рассмотрев своего спасителя и место, в котором мы оказались, – Но я… Не понимаю. – обернулась, уставившись настороженным взглядом в большое окно, откуда открывался вид на многочисленные аллеи и алеющий кроваво-красным куполом дворец вдали. – Это… море? – сглотнув, я прильнула к окну, напрягая зрение.

Зелёная зона обрывалась. Резко. Будто кто-то её обрубил, склеив вместе с тонкой полоской песка и голубой гладью. А за морем, вдали вообще ничего не было видно. Ну, кроме купола смахивающей на дворец громадины.

– Церковь, что ли? – незаметно для себя высказала предположение. – Простите, а я вообще где?! – в голос пробрались истеричные нотки.

И не зря.

Взгляд скользнул по прозрачному кулеру круглых размеров, что висел в воздухе. Если верить мокрым следам на небольшом коричневом ковре, то именно этот кулер меня огрел водяным потоком.

Очевидно, мой спаситель решил, что его миссия выполнена. Вместо дальнейшей помощи и объяснений, он прожигал меня своими большими карими глазами, будто чего-то от меня ожидая.

А чего ждать-то? Истерика вот она, вот-вот начнётся.

– Я не поняла, я где?! – взвизгнула, отскочив от окна, что ничего хорошего мне за это время не показало.

Взгляд метался. Спотыкался о странные фигуры, картины и свитки, полки и стеллажи, нишу, расположенную в полу, около большого письменного стола, и валяющуюся рядом каменную плиту.

Я в кабинете! В кабинете! И ужас, охвативший меня, был связан не только с моим местонахождением, а с тем, что я этот кабинет знаю. Знаю, хоть и не видела его ни разу в жизни.

– Ка-апут. – запнувшись, я перехватила взгляд спасшего меня мужчины, и дрожащим шёпотом поинтересовалась: – Вы Ксандер?

Высокий, седоволосый мужчина средних лет прищурился и шагнул в мою сторону.

Я не смогла пошевелиться. Ноги буквально приросли к полу, позволяя мне лишь наблюдать за сильным и хищным ректором Академии Пяти Стихий. Или АПС, как я обозначала её, экономя время во время написания своего первого, а по совместительству и единственного, любовного романа в столь популярном жанре фэнтези.

– Откуда ты здесь взялась? – замерев напротив растерянной меня, хмуро поинтересовался мужчина.

Его взгляд скользнул к нише в полу. Ресницы дрогнули. В уголках глаз залегли морщинки, придав ожившему персонажу моей книги весьма хищный вид.

– А это что? – вновь поинтересовался он.

Не то чтоб мне было что ответить на его первый вопрос… Не скажешь же, что я попала в книгу, которую сама же и написала пять лет назад!

Ох ты ж капут! Я и сейчас, в своей двадцать один год, умом не блещу, а что я там написала пять лет назад, с теми-то мозгами, даже страшно представить.

Мне кранты. Вот где попадос, всем попадосам!

Справедливый, статный и одинокий ректор, каким я его описывала в своём романе, метнулся к нише в полу и достал из моей несостоявшейся могилы довольно большую книгу, в кожаном, коричневом переплёте. Абсолютно незнакомую мне книгу.

– Понимаю, это звучит странно, но я… похоже, в бреду. Вы ненастоящий… вымышленный. – шумно сглотнув, я отчаянно пощипала собственные руки, Увы, это не принесло должного результата. Я не очнулась, а плод моей фантазии не рассеялся. – Сейчас, – замахнувшись для пощёчины самой себе, я зажмурилась и… услышала оглушающий грохот. – Да что ж такое?!

Приоткрыв левый глаз, я отшатнулась. Ректор лежал у стеллажа с книгами. На нём и около него были разбросаны свитки, фолианты и книги, очевидно, упавшие на Ксандера сверху. Неподалёку валялась закрытая книга, чьи страницы подсвечивали подозрительным голубым свечением.