— И что получается, мир мог бы остаться совсем без магии?

Я покачала головой:

— Это очень маловероятно. Все же для того, чтобы уничтожить магический фон, который не исчез за полвека крайне активного потребления, нужно было бы просто закрыть глаза на проблемы и продолжать жить как раньше, не обращая внимания на перебои с энергией. Согласитесь, подобное невозможно. Но, конечно, тот факт, что проблема была обнаружена до того, как изменения фона стали действительно критическими, позволил избежать серьезного мирового энергетического и промышленного кризиса. А переход от одной энергетической модели к другим получился более плавным.

— Про вас говорят, что вы вернули магию магам, как вы относитесь к такому утверждению?

Я неловко пожала плечами.

— Никто не отнимал у магов магию. Просто с истощением магического фона истощался и магический потенциал каждого отдельно взятого мага. Знаете, как старики любили ворчать, что вот в их время, трава была зеленее, солнце ярче, а маги — сильнее? Они в общем-то были правы. Маги семьдесят лет назад работали с совсем иным потоком, чем маги десять лет назад, и при прочих равных действительно были сильнее. Сейчас фон восстанавливается, с ним — возвращается и магическая сила. Кроме того, изменения в энергетике вернули повышенный интерес к магической науке. Если раньше, девяносто процентов магии уходило в генераторы, то теперь одаренным людям снова нужно находить ей применение, если они не хотят просто бессмысленно бесплатно сдавать накопленное в браслетах. Но все это я бы назвала… побочным эффектом моей работы.

Журналистка что-то пометила в своих записях, затем отклонилась, окидывая их общим взглядом, кивнула сама себе и задала следующий вопрос:

— Как развивалась ваша научная карьера после открытия? Чувствовали ли вы себя так, будто совершили дело своей жизни и больше вам не к чему стремиться? Взять, например, изобретательницу генераторов, которые вы практически вычеркнули из современной жизни, Джейн Свифт, все, что она создала после них терялось на фоне. Они исчезнут — и ее забудут… вы не боитесь быть человеком, как говорят про актеров, «одной роли»?

— Между актерами и учеными есть большая разница, — я позволила себе легкую улыбку одними лишь уголками губ. — Не каждому ученому удается получить хоть какую-то «роль», а тех, у кого их больше одной и вовсе единицы за всю историю человечества. Я продолжаю заниматься магическим фоном. И, раз уж вы упомянули имя Джейн Свифт, то вряд ли когда-нибудь ее забудут. Магические генераторы вернутся в нашу жизнь, у них есть определенные преимущества перед всеми остальными, просто теперь это будет сделано с умом и под надлежащим контролем. Кроме того, ведутся весьма многообещающие эксперименты по созданию смешанных источников энергии.

— Что ж, это крайне приятно слышать. И раз уж мы заговорили о ролях, то следующий традиционно интересующий наших читательниц вопрос: роль ученого, жены, матери, хозяйки… как вам удается все совмещать?

— Честный ответ — никак, — совершенно искренне ответила я. — Все, что я знаю о домашнем хозяйстве, это имя доброй женщины, которая его ведет. Эмилия Доудсон, благослови ее Господь! Но я удачно вышла замуж, и моего супруга больше интересует, почему ему до сих пор не предоставили сводку по итоговым испытаниям электрических двигателей, чем почему я не знаю, где висят его рубашки…

Это было, кстати, одним из аргументов, убедивших меня все же дать интервью: господину министру очень нужно было ненавязчиво прорекламировать успешные испытания электрических двигателей. А что может быть ненавязчивее упоминания электрического двигателя в журнале "Жизнь женщины"?

— Наш брак спасает то, что наши сферы довольно тесно соприкасаются, не то я видела бы мужа чаще на страницах газет, чем в жизни. А что касается материнства… я стараюсь уделять сыну столько времени, сколько могу. Пока что он все еще зовет мамой меня, а не няню, поэтому считаю, что это мне относительно удается.

— Почему-то мне кажется, что вы к себе излишне самокритичны, — лукаво улыбнулась журналистка.

Я только растерянно пожала плечами.

Я бы, конечно, никогда не сказала, что наш брак трещит по швам, но мы, бывало, знатно ссорились, когда Тони совсем уж увлекался и забывал, что тот факт, что жену больше не надо завоевывать, не означает, что ее можно не видеть неделями. И мы с Флорой периодически сидели у нее на кухне (потому что у меня на кухне хозяйствовала другая женщина, а Фло чужих рук у плиты так и не признала, хоть Брайан и предлагал), и перемывали кости мужьям за бокалом вина. Но в какой-то момент я неизменно снова находила в супружеской постели не вырубающееся за секунды от недосыпа тело, а нежного, чуткого, любящего мужа, напоминавшего мне, что мужчина, за которого я вышла замуж, все еще здесь, просто его надо периодически раскапывать из-под горы работы.

Впрочем, последние годы, когда вызванный всеми изменениями в мире аврал стал утихать, стало легче, и мы все чаще проводили время вдвоем. И втроем.

Признаться, Тони-младшего мы не планировали. Слишком были заняты, слишком увлечены переменами и нашим участием в них. Но он решил последовать примеру Софии Шелтон, явился без спросу и заставил с собой считаться.

Маленькая отцовская копия от ежика светлых волос до характера.

И когда я видела их рядом, мне казалось, что счастливее меня женщины в мире нет.

Я вынырнула из размышлений с мечтательной улыбкой, которую журналистка, конечно же, тоже подметила. Но замечание про «самокритику» я все же оставила без комментариев, а потому она вынужденно перешла к следующему вопросу:

— Нашей редакции удалось выяснить, что ваш дедушка, Найджел Трейт, был известен как активный поборник женских прав. Как вы думаете, как он отреагировал бы, увидь он вас сейчас?

Увидь он меня сейчас, он бы схватил свою трость и, забыв про ревматизм, принялся бы гонять по облакам ехидно хихикающую герцогиню Тайринскую.

— Вы знаете, — широко улыбнулась я и взяла на себя ответственность продолжить дело великой женщины. — Дедушка был бы необычайно горд.

Конец