— Не двигайся, мальчик. Если не хочешь, чтобы твоя жена пострадала. Она ведь у нас такая нежная, такая хрупкая, чуть тронь — в обморок падает.

Вороненое дуло револьвера смотрело прямо мне в грудь.

Ошеломленная тишина на несколько мгновений заполнила коридор.

И я услышала стук собственной крови в ушах.

Чего он от нас хочет? Почему не стреляет?

— Тебе мало было покалечить моего сына из-за этой… — Хант сплюнул, словно показывая, что я всего лишь плевок, и уж никак не стоила здоровья его прекрасного мальчика. — Ты решил окончательно меня уничтожить, да? Разрушить дело всей моей жизни, растоптать всё, что мне дорого?

— Дэвид, мне плевать на дело всей твоей жизни, — удивительно спокойно отозвался Тони, вот только взгляд его не отрывался от оружия в руке Ханта. — Просто всё, что тебе дорого, лежит в сфере моей ответственности. А я не хочу видеть в сфере своей ответственности твою рожу, Дэвид. Наши взгляды на приемлемые и неприемлемые методы ведения бизнеса слишком давно разошлись.

Тони чуть шагнул, даже не шагнул, качнулся вперед — и ствол дрогнул, вильнув в его сторону. Но снова вернулся ко мне, а Хант ощерился:

— Тс-с-с! Не борзей, щенок!

— Ладно, ладно! Ты победил, признаю! — Тони поднял руки вверх в успокаивающем жесте.

Но назад так и не отступил — и даже наоборот, сделал еще один микроскопический шажок вперед. Вперед и в сторону. В мою сторону.

«Брайан! Брайан, некомпетентная ты сволочь!» — мысленно взмолилась я. — «Ты же знаешь, что Тони, этот придурок, иной раз заявляется на светские мероприятия со стволом! Почему не предположил, что кто-то еще может поступить так же и не принял меры?!»

— Ты что, правда собрался нас убивать? — вкрадчиво поинтересовался у Ханта тем временем Тони. — Как это поправит дело твоей жизни?

— Никак, — оскалился Хант. — Но зато это не даст тебе чувствовать себя победителем. Ты ведь такой везучий! Такой изворотливый… Скажи, почему ты просто не сдох в том мобиле?

— Так это ты организовал то покушение! — радостно воскликнул Уолтер, и у меня возникло подозрение, что здесь два опасных сумасшедших, а не один.

Чему он радуется?!

— А я старине Пэришу лишнее обвинение выдвинул! А ведь он говорил, что не причем, так клялся, так слюной брызгал! — жизнерадостно продолжал трепаться Тони.

Трепаться и по миллиметру смещаться вперед и вправо. Между мной и Хантом. Между мной и дулом пистолета.

Мне хотелось заорать, завопить, потребовать, чтобы они оба прекратили, что за бред, мы же цивилизованные люди!

Но…

Цивилизованные люди остались в там, вдали.

Здесь и сейчас сошлись на узкой тропе два хищника, и миром им было уже никак не разойтись…

А я ничего, ничего не могла сделать. Несмотря на то, что после всего произошедшего возобновила занятия магией. Прямо сейчас мне было ужасно страшно сделать хуже. Но я все же шевельнула пальцами в складках юбки, пытаясь осторожно сформировать щит.

— Дэвид, ты неудачник! — скалился в широкой улыбке Тони. — Даже лавры за твое покушение — и то досталось другому!

— Ах ты щенок! — взревел обезумевший от жажды мести мужчина.

И в этот самый момент Тони совершил то, чего никто от него не ожидал — он прыгнул. Вперед. Прямо на Ханта

Для меня словно замедлилось всё время мира. Я видела, как и без того искаженное лицо Ханта перекосилось маской окончательного безумия. Я видела, как задергалось оружие в его руках, в полной тишине выплевывая в нас зачарованную смерть. И между ею и мной снова оказался Энтони — напряженный, распрямившийся пружиной в прыжке Тони.

И только когда он врезался в Дэвида Ханта, всей массой тренированного тела (Брайан, сволочь ты, спасибо тебе!) сбивая того с ног, время отмерло — и картинку догнал звук.

Грохот выстрелов, увязший в артефактном щите, рев сцепившихся мужчин и какой-то странный, высверливающий мозги, невыносимый звук.

Ах, да.

Мой визг.

Собранная для щита энергия почти рассыпалась, но тут я увидела, как Хант тянется к отлетевшему в сторону револьверу и…

Вскинутая рука, непривычно уколовшая пальцы магия и холодный метал влетел мне в руку, больно ударив по кисти.

Грохот ботинок охраны внес приятное разнообразие в какофонию звуков, а обладатели этих ботинок — оживление в батальную сцену, растащив сражающихся.

Вернее, с трудом оторвав Тони от Ханта.

Дэвид Хант рычал, хрипел, и вырывался из рук, пытаясь снова ввязаться в драку несмотря на разбитое в кровь лицо.

Энтони только рвано, бешено дышал, не отрывая взгляда от врага. И выглядел он, если честно, куда страшнее Ханта, и было полное ощущение, что завернутая за спину рука его в случае чего не удержит.

— Мэм, мэм! Мэм, с вами всё в порядке? — пробился ко мне наконец сквозь оцепенение и ужас голос охранника.

Он возник почему-то с боку и говорил успокаивающе и вкрадчиво:

— Мэм, отдайте, пожалуйста, пистолет!

Я с недоумением перевела взгляд на черный металл в моей руке, нацеленный туда, где секунды назад сцепились двое мужчин.

Рука мгновенно затряслась, я едва не выронила ставшее неподъемно тяжелым оружие, торопливо сунула его в протянутую ладонь и бросилась к мужу — лихорадочно его ощупывать.

— Все хорошо, Лив. Оливия. Ш-ш-ш… я в порядке.

На слово я ему не верила. Но, кроме порванного костюма и впрямь не обнаружила повреждений.

Орущего, плюющегося, извергающего проклятия, впавшего в окончательное бешенство Ханта еле уволокли.

А я все еще стояла, вжавшись в Тони, понимая, что сейчас здесь все наводнит полиция, пресса, что будет шум и громкие заявления, и крупные заголовки.

Но пока что, еще несколько этих мгновений — он мой. И с ним все хорошо.

И со мной.

И с нами.

И теперь — откуда-то была во мне такая глупая наивная убежденность — так будет всегда.

— Госпожа Уолтер, я благодарю вас за то, что вы приняли мое приглашение. Признаться, с учетом того, как редко с вами удается побеседовать прессе, считаю, что мне невероятно повезло, — лучезарно улыбнулась мне журналистка.

Конечно, повезло.

Если бы Тони меня не уговорил, черта с два бы я согласилась.

Хотя, конечно, журнал «Жизнь женщины», несомненно, достойное издание, но…

Но за десять лет брака с господином министром к публичности я так и не приспособилась.

Не мое это. Хорошо, мир придумал должность пресс-атташе! Он и отдувается!

Но в этот раз пресса желала побеседовать не с женой министра, и не с заместителем главы Королевского исследовательского центра, и не с ученым, поставившим с ног на голову мировую энергетику, а со мной — Оливией Уолтер, в девичестве Трейт. Как мне объяснили, они готовили серию выпусков, посвящённых известным женщинам нашего времени.

И все равно я сомневалась — ну какая из меня известная фигура?

А Тони считал, что очень даже… фигуристая!

За что был бит, конечно же. Разве я виновата, что после родов слегка прибавила в весе? Ему любой врач скажет, что это совершенно нормально!

Тони в очередной раз закатил глаза на мои комплексы и как-то так получилось, что между поцелуями и прочими убедительными доказательствами того, что его все устраивает — я согласилась на интервью.

Сначала все шло довольно неплохо. Журналистка уточнила основные пункты моей биографии, даже ничего не переврала и не приукрасила. Закончила то-то, поступила туда-то, заинтересовалась фоном, вышла замуж, организовала энергетическую революцию…

Тут я возмутилась, что революцию организовывала не я, а супруг. Мое дело маленькое — проблему найти, а решать ее пусть у других голова болит.

Журналистка рассмеялась, решив, что я шучу. Я подумала и не стала ее переубеждать.

— Скажите, а как вы думаете, как развивались бы события, если бы не вмешались вы со своим открытием?

— Возможно, вмешался бы кто-то другой.

— А все же? Если пофантазировать?

— Если пофантазировать… — я задумалась. — Было доказано, что фон истощался довольно равномерно, за исключением отдельных особенно нагруженных участков на месте самых мощных генераторов. Так что поначалу, в принципе снизился бы уровень поставок. Как это и происходило на протяжении десятилетий, просто медленно, а потому очень слабо заметно. Чтобы получить одно и то же количество энергии требовалось бы все больше и больше времени. Затем, в местах наибольшего потребления начались бы перебои с магией. А затем и вовсе — магические дыры.