— В понедельник я пришлю за вами машину. Только сразу договоримся — наши пересечения на заводе за свидания не считаются.

— Конечно, не считаются, — кивнула мадам, заново всецело обретая образ чопорной недотроги. — Помните об этом, если захотите полезть ко мне с вашими этими поцелуями. Кстати, вы случайно не планируете останавливать генератор?

— Профилактическая остановка на тех обслуживание запланирована через две недели.

— Отлично! — Оливия оживилась, и глаза сверкнули в предвкушении. — Двух недель мне как раз хватит, чтобы провести полноценные ежедневные замеры. А потом как раз замеры во время остановки! А потом через два-три месяца…

— Ежедневные? — недоуменно перебил я. — Мне казалось, речь шла о разовом мероприятии.

— Когда я пришла к вам на завод в первый раз, так и было, — беспечно признала Оливия. — Но теперь не вижу ни малейших причин, по которым вы можете отказать мне в регулярных исследованиях. Во-первых, они в ваших же интересах, а во-вторых, некрасиво отказывать в такой малости своей… м… затрудняюсь подобрать определение, мы с вами кто теперь? Коллеги? Партнеры?

— Партнеры, — милостиво согласился я.

— А машину можете и не присылать, я прекрасно доберусь на автобусе.

— Что вы, как можно? Я слишком беспокоюсь о популяции берез в наших краях.

Оливия поджала губу, опустила глаза в чашку и в гордом молчании принялась за еду, сделав вид, что отвечать на этот выпад — ниже ее достоинства. Конечно, что тут ответишь! Только и остается, что делать вид.

К тому времени, как принесли контракт, мы успели поесть, поговорить о чем-то отвлеченном, обменяться еще десятком колкостей. Я трижды вогнал госпожу Трейт в краску, та дважды меня рассмешила. Диалог можно было признать дивно продуктивным.

Секретарша по моему указанию положила бумаги на стол, и я нехотя поднялся с дивана. Оливия направилась к креслу для посетителей, но я остановил ее и жестом подманил к моему рабочему месту и, присев на край собственного стола, указал на бумаги.

— Проверяйте.

Теперь она стояла совсем рядом. Нежная линия щеки и подбородка, волосы, подсвеченные солнечным светом из окна, взгляд, опущенный в документы, прикрыт ресницами, а губы чуть, едва заметно, шевелятся, проговаривая про себя особенно заковыристые юридические фразы.

В какой-то момент она вдруг вскинула глаза, будто ощутила мой пристальный взгляд и надеялась таким образом заставить меня его отвести. Я не отвел, и Оливия тут же уткнулась обратно в текст.

— Все верно, — произнесла она, наконец, а потом взяла мою ручку и, не дожидаясь указаний, уверенно расписалась на каждой странице.

Я забрал у нее перо, и тоже поставил подписи, а потом поставил печати на последних страницах.

— Поздравляю вас, госпожа Трейт, — провозгласил я, не торопясь отдавать девушке ее экземпляр. — Вы добились своего. Остается только окончательно закрепить договоренность.

Оливия

— Окончательно закрепить? — недоуменно переспросила я. — Разве подписи?..

Энтони Уолтер отложил оба контракта в сторону и сделал шаг вперед, оборвав меня на полуслове.

Он и без того-то находился более чем близко, а теперь практически уперся в меня, так что пришлось вскинуть голову, чтобы не любоваться на его кадык. Ну и не отступать. Сердце нервно екнуло, а по спине пробежал холодок.

Мужчина поднял руку и коснулся кончиками пальцев моего виска. Короткое, невесомое прикосновение как будто ударило током, ускорило сердцебиение, сбило дыхание, и я закрыла глаза, пытаясь унять нежданно-негаданно расшалившийся организм.

Брось, Лив, он тебе даже не нравится! Помнишь, при первой встрече жалела, что у тебя сковородки нет? Да ты явно перенервничала с обсуждением этих договорных ухаживаний.

Пальцы скользнули вниз, по щеке, к уху, а потом широкая ладонь обхватила затылок, слегка зарываясь в волосы.

Я вздрогнула, не выдержала и все же подалась назад, вцепившись руками в столешницу, в безуспешной попытке отстраниться, отклониться, увильнуть. И одновременно с этим мой рот накрыли твердые мужские губы.

Я стиснула зубы, но Энтони и не попытался углубить поцелуй. Вместо этого он прихватил мою нижнюю губу и слегка прикусил.

И внутри от этого стрельнуло молнией острое тянущее чувство.

Я еще сильнее подалась назад, и на этот раз меня не удерживали, позволив почти сесть на столешницу, которую я все еще стискивала побелевшими пальцами.

Не удерживал, но и не отстранился. И рука все так же лежала у меня на затылке, а большой палец невесомо погладил нежную и невероятно чувствительную кожу возле мочки уха. И серые глаза были гипнотически близко…

Я сглотнула и с трудом удержалась от того, чтобы облизнуть губы, а вместо этого спросила, стараясь чтобы голос звучал совершенно бесстрастно:

— Теперь все? Я могу идти?

— Можете, — произнес Уолтер, слегка изменившимся, как будто бы ставшим на полтона ниже голосом, но при этом и не подумал отодвинуться!

Я с усилием разжала пальцы и, не дрогнув, положила ладонь на лацкан его пиджака. И надавила, заставляя предоставить мне пространство для маневра. Если господин Уолтер ожидал, что я тут об него тереться буду, пытаясь протиснуться мимо, то он глубоко ошибался!

Промышленник издал неопределенный хмыкающий звук и таки отстранился, позволяя мне сползти со стола. Я окинула его строгим взглядом и протянула руку:

— Контракт.

Бумаги легли в мою ладонь.

— Вам есть что надеть? — спросил вдруг Уолтер все с теми же, какими-то глубоко… порочными интонациями. Вкупе с которыми вопрос заставил меня снова покраснеть, хотя был совершенно невинным. И непонятным.

— Простите?

— Благотворительный вечер в субботу. Вам есть что надеть? Мероприятия подобного уровня подразумевают дресс-код. Не сочтите оскорблением, я понятия не имею какова ваша финансовая ситуация, но хочу, чтобы вы знали — я готов взять на себя все расходы…

— Мне есть, что надеть, — отрезала я, пряча контракт в портфель.

— И самое ужасное — мне нечего надеть! — страдала я вечером, завершив этой фразой феерический пересказ всего, что случилось со мной в корпорации «Промышленность Уолтера».

Флора, зарывшаяся в хитросплетения контракта, посмотрела на меня поверх листов с видом скептическим и явно насмешливым.

— Да, согласна, во всей ситуации самое ужасное — именно это!

Я нахохлилась и уткнулась носом в свою чашку с чаем.

Кофейня «У тетушки Тильды» была нашим любимым местом для обеденных и послерабочих посиделок под настроение. Помимо уютного интерьера и вкусной выпечки, у нее было два основных преимущества — близость к ИЦ и цены. Сегодня я не утерпела и прискакала встречать подругу с работы, ну и утащила сюда — делиться последними новостями. В конце концов она меня в это все втянула, вот пусть она и терпит!

Внутренний голос, утверждающий, что Флора тут вообще никаким образом не при чем — цыц.

— Нет, самое ужасное в том, что весь Карванон будет в курсе соглашения, которое Оливия Трейт заключила с Энтони Уолтером, потому что этот контракт набирала машинистка, а то, что знает машинистка, знают все. Но это катастрофа в грядущей перспективе, а платье — проблема текущего момента! — пробулькала я из чашки. — Серьезно, Фло, что мне было делать? Мало мне контракта, не хватало еще стать его содержанкой.

— Ну… тут ты права. Мальчики очень любят играть в куклы — одевать, раздевать… — вопреки согласию с моими умозаключениями, голос у Флоры звучал мечтательно.

— Я не хочу, чтобы со мной играли, Фло!

— Поздно, — подружка помахала контрактом в воздухе. — Правила игры уже расписаны. Но не переживай. У меня есть знакомая портниха, которая дружит с вышивальщицей, которая работает на «Шинталь»[2]. Я объясню ситуацию, девочки что-нибудь придумают. Размер ноги у нас один, у меня, в отличие от некоторых, парадно-выходные туфли имеются. А те серьги, которые родители подарили тебе на двадцатипятилетие не стыдно и в самый высший свет надеть. Проблема решена! Кто золотко?