– Вам не кажется, что надо было сначала поговорить со мной?! Вы что, совсем не отдаете себе отчета в том, что творите! Это ребенок!

– Саша отреагировал очень хорошо. Самое главное, что мой сын теперь знает правду, и не считает, что его папа «много работает на севере, чтобы у нас было все, что нужно».

Да, конечно, это было глупо – врать ребенку. Я не считала, что правильно поступаю, но, можно сказать, что у меня и выбора-то не было. Разойдись мы с его отцом, я бы так и объяснила, но говорить мне было нечего. Что я могла сделать? Сказать Саше, что мне нужны были деньги, поэтому он появился на свет? Сказать, что я не планировала его и не собиралась рожать раньше тридцати? Сказать, что понятия не имела, кто на самом деле его отец и чем занимается?

Я бы рассказала. Ближе к двадцати. Но не сейчас, когда Саше шел восьмой год.

– Вы не можете… – я в бессилии покачала головой, – Вы просто не можете так обращаться со своим сыном. Вы так много говорите о том, что не знали о его существовании, Вы утверждаете, что он нужен Вам, а значит, важен, но тогда Вы чертовски ошибаетесь, делая то, что делаете! Ему всего семь лет, Вы не имели права так врываться в его жизнь! Почему сначала было не поговорить со мной? Почему нельзя было объясниться сначала с женщиной, которая является ему матерью?! Причем не только суррогатной, не просто приемной, я генетически его родительница! Почему Вы так себя ведете?!

– Потому что знаю таких, как Вы.

– Прошу прощения?

– Вы бы закатили мне истерику, начали бы ставить ультиматумы, а это не так. У вас нет ни возможностей, ни прав после того, как Вы скрывали моего сына. Вы бы ударялись из истерики в шантаж, мы бы с Вами дошли до угроз, а мы, кстати, и так до них дошли, а я не собираюсь тратить на это время. Если Вы еще не поняли, то Вы больше ничего не решаете. Нужно только время, чтобы смириться с этим, да?

Я молча слушала монолог своего собеседника и не могла поверить в то, что это – отец моего Саши. Боже мой, сколько же в нем было… ненависти, желчи, чёрствости. Что его сделало таким? Женщины? Родители? Деньги? Трагедии? А, может быть, он таким родился и это была его истинная сущность?

– Как жаль, что соглашаясь на договор с Кариной, я не знала, чей будет использован генетический материал. Таким моральным уродам, как Вы, не должно даваться право становиться родителями! Вы этого не достойны, просто не заслуживаете! Это дар небес, это ответственность, а Вы… у Вас шестеренки вместо мозгов и камень вместо сердца! А самое страшное, что Вы разрушаете все, к чему прикасаются Ваши руки, Вы растите себе подобных моральных уродов. И если Вы думаете, что я позволю искалечить ребенка, которого носила под сердцем почти девять месяцев, то могу сказать точно – Вы идиот.

– Знаете, – Соколов хмыкнул, выслушав мою тираду, а затем медленно, словно хищник, подползающий к своей добыче, подошел ко мне. Остановился он лишь когда между нами оставались считанные сантиметры. – А мне вот жаль, что мать моего единственного наследника – меркантильная дрянь, которая рожает исключительно ради денег, а потом строит из себя святую, только вот нимб у Вас чуть съехал в сторону, поправьте его, плохо держится на рогах.

– Ах, Вы…

Я замахнулась и собиралась, как следует разукрасить морду этого неслыханного козла, когда вдруг меня остановил голос самого важного человека на этой Земле.

– Мамочка… ты хочешь ударить папу?

Я повернула голову и увидела Сашу. Он стоял возле лестницы, которая вела из гостиной прямо наверх, видимо, в хозяйские спальни.

– Почему?

– Нет… что ты, Сашенька! – Я резко дернулась и вырвала руку из чертовски сильной хватки Соколова и быстрыми шагами приблизилась к сыну. Он тут же позволил себя обнять и уже через секунду был у меня на руках, обвивая шею.

– Мы с папой просто… очень давно не видели друг друга и… – Я замолчала, не зная, что говорить дальше.

– Когда скучают и долго не видятся хотят обниматься… – резонно выдал Саша, кажется, не поверив мне.

– Александр, иногда у взрослых так бывает. Это называется – недопонимание.

– Что это такое? – Соколов подошел к нам и теперь смотрел прямо на сына.

Черт. Они были очень похожи. Раньше мне казалось, что Саша – вылитая копия меня, но теперь я понимала, что это далеко не так.

– Это когда люди думают по-разному и не могут согласиться друг с другом.

– Но мама же девочка… – протянул сын, – а девочек нельзя обижать. Им надо уступать…

Я прыснула от смеха, и тут же поймала раздосадованный взгляд Соколова.

– Подкаблучника растишь, – прошипел он, слегка повернувшись в бок, чтобы Саша нас не услышал.

– Скорее настоящего мужчину, но Вам этого не дано понять, – парировала я.

– А мы будем кушать? Я очень голодный, – выдал ребенок.

– Что, даже не покормил? Серьезно?! Ну, прямо отец года! – зло выдала я, даже не дав Дмитрию раскрыть рта.

– Мама очень вкусно готовит, она и тебе приготовит, – счастливо затараторил малыш.

– Что? Нет, сынок, твоя мама… она уходит, она очень занята…

– Не говори глупостей, любимый, куда я могу уходить и как могу оставить своих мальчиков без ужина? – прошипела я, понимая, что если бы взглядом можно было бы убивать, то Соколов прикончил бы меня прямо здесь и сейчас.

– Папа обещал рассказать о работе, – продолжил свое щебетанье мелкий.

– Показывайте, – хмыкнула я.

– Что показывать?

– Где у вас тут кухня?

– Он пойдет со мной, я не оставлю его здесь. И чтобы Вы понимали, мой друг, тот самый, который детектив-неудачник, уже находится под дверями Вашего дома. А еще он вызвал своих друзей с полиции, поэтому уже очень скоро тут станет шумно, ярко и весело, как в парке аттракционов. Вот это будет шоу! Хочется посмотреть на лица Ваших богатых соседей. – Я широко улыбнулась, бросая на мужчины довольный взгляд.

Мы находились на кухне, где я все-таки приготовила ужин. Не то, чтобы хотелось кормить морального урода, который пытался отхапать у меня сына с ходу, но Сашку-то надо было покормить.

Сейчас он сидел в углу столовой, на мягком диванчике, благо, в больших наушниках, и смотрел мультик.

Я разрешала, если он вел себя хорошо и мне не прилетало от классной руководительницы. Не сказать, чтобы Сашенька был балованным, но, как и любой мальчик его возраста, вполне мог доставить хлопот. Саша рос активным и любознательным ребенком, а это означало, что он пробовал все, что привлекало его внимание.

– Чего Вы планируете добиться?

– Не знаю, а Вы?

Он промолчал. Только медленно встал из-за стола, демонстративно вытер губы салфеткой с каким-то замысловатым узором (что, даже они тут были сделаны на заказ?), а затем бросил на меня взгляд сверху вниз.

– Это ничего не изменит. Даже если ты заберешь Сашу сейчас, я вернусь завтра. Я приду послезавтра и через неделю. И так до тех пор, пока мой сын, мой единственный наследник, не станет жить под одной крышей со мной.

– Когда это мы перешли на ты? – тут же ощетинилась я, с силой бросая свою салфетку на стол. Тоже мне, нашли, чем выпендриться!

– Ладно, давай говорить по-взрослому.

– А до сих пор мы в песочнице игрались?

Дмитрий проигнорировал мой вопрос. Набрал что-то на своем телефоне и через несколько секунд в столовой появилась женщина, кажется, та же самая, что недавно открывала мне дверь.

– Анна Геннадьевна, отведите, пожалуйста, Сашу в гостиную, поставьте детский канал, проследите, чтобы все было в порядке.

– Будет сделано, Дмитрий Валентинович, – быстро проговорила женщина, чуть склонив голову.

Так, ладно, мне все это начинало надоедать. Еще утром ничего не предвещало подобного кошмара. День начинался, как день. А к вечеру я попала в непрекращающийся кошмар.

– Теперь можно поговорить, – бесстрастно выдал Дмитрий, когда прислуга увела Сашу с моего разрешения. Мелкий попросил не задерживаться и прийти посмотреть мультики с ним.