– Давайте перекусим, – сказал Шмелев, надеясь опустить тему.

Ребята налетели на еду, словно коршуны.

– Целый день ни крошки во рту, – проговорил Шмелев, закидывая в рот кусок сыровяленого мяса.

– Тебе напомнить, как ты у Иды в квартире уплетал блины за милую душу? Съел все, до чего рука дотянулась, – говорил Макс.

– Не, ну а что, она такие вкусные блины приготовила.

– Ида? – спросила Аня.

– Да, девчонка, у которой пропал брат. Мы его ищем, – сказал Максим.

– Точно. Дело того дедка? – спросила Аня.

– Именно. Подкинул он, конечно, дельце. Ни хрена не понятно, и очень интересно, – говорил Шмелев.

– Зато мамаша Иды платит нехилые бабки. Только аванс сотка. Где это видано, чтобы сыщикам платили такие большие деньги? – спросил Максим.

– Не просто так же платят. За работу! – заметила Аня. – Вы же компетентные сыщики.

– Компетентности нам не занимать, – улыбнулся Шмелев.

У него в зубах застрял кусочек колбасы. Максим взял зубочистку и дал ее Леше. Тот непонимающе посмотрел на Макса, а потом закрыл рот и воспользовался ею.

– Как тебе учеба? – спросил Макс.

– Интересно, – говорила Аня. – Мне больше нравится уголовное право. Криминалистика тоже. У нас скоро сессия. Будем снимать отпечатки пальцев.

– У моего сына тоже сессия на носу. Сидит учит что-то. Хотя, давно я с ним время не проводил. После того как дочка забеременела, приходится много работать.

– А жена? – спросила Аня.

– Что жена? Уволилась, чтоб дочери помогать. Пока только скандалит. Уже не дождусь, когда Женька родит.

– Опять он заладил, – сказал Шмелев. – Тебе нужно чаще отдыхать. Тогда истерики жены будут мимо тебя проходить. Главное – умиротворение и единение с природой.

– Забавный ты, Алексей. – Максим потянулся к бокалу.

– Не, ну а что? Если твои нервы натянуты струной, то рано или поздно они порвутся. А когда в рояле рвется струна, она может оттяпать руку.

– Ты на рояле играл? – спросила Аня.

– Нет. У меня дед настраивал рояли. Сейчас держит сигарету большим пальцем и указательным. Среднего и безымянного нет. Струной отхерачило, – рассмеялся Шмелев. – Пойду пива возьму.

– Мне тоже захвати, – сказал Макс.

– И мне, – проговорила Аня.

Шмелев вышел из-за стола и поплелся к бару.

– Вы говорили… Ой, то есть… Ты говорил, что раньше работал в Следственном комитете.

– Разве?

– Да, я слышала.

– Было дело.

– Долго проработал?

– Всю жизнь. Года два назад открыл сыскную контору. Раньше Следственный комитет был всем для меня. Тогда я жил на работе. Столько интересных дел было, – вспомнил Максим.

– Расскажи что-нибудь, – попросила Аня.

Максим сразу же вспомнил Артура. Вспомнил его взгляд, полный отвращения и презрения, когда он выпустил пулю ему в грудь.

– Если честно, не хочу вспоминать. Тяжелое было время.

– Ну пожалуйста, – сказала Аня и дотронулась до ладони Максима.

– Как-нибудь потом, – проговорил Максим, но не отдернул руку.

Ему понравилось тепло от прикосновения Ани. Скромность девушки в момент исчезла. Что же за человек в ней скрывается? Сначала она краснела от каждого появления в кабинете Щеглова. Теперь сидит за столиком в баре и держит его ладонь. Шмелев вернулся, сжимая в руках три бокала пива. От увиденного он слегка опешил. Поставил бокалы на стол. Аня не подумала убрать ладонь с руки Максима. Он наконец отдернул руку и взял бокал с пивом.

– Бармен посоветовал попробовать этот стаут. Говорит, что новый завоз, – сказал Шмелев, сделав вид, что ничего не видел.

– Новый, говоришь? – Максим сделал глоток. – Вкусно.

Аня также прильнула к бокалу. По ее глазам было видно, что стаут ей понравился.

– Может, еще закусок? – спросил Шмелев.

– Ты есть хочешь? Закажи себе бургер, Леш, – проговорил Макс.

– И то верно**

Посиделки закончились на приятной ноте. Максим с Лешей посадили Аню на такси. Та помахала рукой и уехала.

– Что это я видел в баре? – спросил Шмелев.

– О чем ты говоришь? Я не понимаю, – говорил Максим.

– Не строй из себя дурака. Она держала тебя за руку. Понравилась, что ли?

Шмелев достал пачку сигарет и предложил Максиму. Тот взял одну из пачки и закурил. Когда-то Макс дал себе слово, что больше курить не будет. Однако, когда Вероника превратилась в домохозяйку, нервы начали сдавать и он снова пристрастился к курению.

– Я сам не понял, как это вышло, – объяснил Макс.

– Задумайся как-нибудь позвать ее на свидание.

– Я женатый человек, Шмелев. Какое свидание?

– Можно назвать это по-другому. Допустим, посиделки после работы.

– Прекращай, – Максим затянулся сигаретой.

– Не, ну а что? Девочка симпатичная, правда, сильно красится. Я бы был осторожней. Вдруг у нее все лицо в прыщах или угрях? На эту и не встанет.

– Леш, я тебе сказал уже. Хватит мне надоедать с этим. Я не хочу с ней идти на свидание, даже участвовать в посиделках после работы. Она у нас секретарь, не более того.

– Вот и зря. Я бы и сам залез к ней под юбку.

– Так вперед. Тебя что-то останавливает?

– У меня и так есть с кем спать.

– Жена? – ухмыльнулся Максим.

– И она тоже, – рассмеялся Шмелев.

– Короче, пора и нам валить. Поздно уже. – Максим кинул окурок на землю. – Вызывай такси.

– Уно моменто, порфавор.

***

Такси Анны подъехало к многоэтажному дому. Она расплатилась с водителем и вышла из машины. Дошла до подъезда, села на лавочку, задержала взгляд на окнах своей квартиры. Свет не горел. Внутри нее также было темно. Она просидела на лавочке минут двадцать. Анна не хотела подниматься наверх. Смысл от этого? Опять одиночество в коробке из четырех бетонных стен. Может, прогуляться? А смысл? Она уже замерзла. Даже пальто не помогало укрыться от холода.

Девушка поднялась и направилась в подъезд. Открыла дверь магнитным ключом и пошла вверх по ступенькам. Она с точностью знала, сколько ей нужно сделать шагов, чтобы подняться на нужный этаж. Вмиг она оказалась напротив входной двери. Вставила ключ в замочную скважину и провернула. Обязательно два раза. Анна всегда закрывала дверь на два оборота.

Прошла в квартиру, сняла обувь и аккуратно поставила ее на коврик. Края обуви должны были касаться края коврика. Она никогда не держала на коврике больше трех пар, иначе обувь выходила за края. Этого Анна вынести не могла.

Она сняла пальто и повесила его на плечики. Верхняя одежда в шкафу висела от теплых экземпляров до наименее легких. Пальто она повесила между пуховиком и джинсовкой. Затем прошла в ванную и помыла руки до локтя.

Все меры предосторожности были соблюдены. Девушка посмотрела в зеркало. Ей не хотелось смывать макияж. Он помогал ей чувствовать себя уверенно. Анне стоило больших усилий настроиться и уговорить себя умыться. Она взяла ватный диск, промочила мицеллярной водой и дотронулась им до лица. Толстый слой макияжа смывался, оголяя безобразное лицо девушки.

Шрамы покрывали почти всю площадь лица. Толстые рубцы, кривые линии, красноватый оттенок – все это внушало страх. Она ненавидела себя из-за увечий, причиненных в детстве. Пристально смотрела в отражение, и по щекам невольно потекли слезы. Кому она нужна с такими шрамами? Какой мужчина посмотрит на нее? Благо есть косметические средства. Без них Анна бы никогда не вышла на улицу. Она и так каждый раз вздрагивает, когда пересекает порог квартиры. Думает, что о ней говорят люди. Как смотрят на нее. Видят ли изъяны, которые она так яро скрывает?

Когда с этим этапом было покончено, она вышла из ванной комнаты и направилась в кухню. Во всей квартире не было ни одного зеркала, кроме того, что висело над раковиной в ванной комнате. Анна старалась лишний раз не напоминать себе об изъянах. Хватит того, как над ней издевались в подростковом возрасте.

Дети никогда не понимают людей, отличающихся от них. Только с возрастом приходит осознание, однако время назад не вернешь. Как и не вернешь бездумно брошенных слов, ранивших душу.