– Праздничный обед, – прокомментировала она, ставя еду перед нами. – Я плохо умею резать, так что каждый сам себе, – она неловко хихикнула и села рядом с Серёгой. Мне досталось место спиной к проходу. Есть не хотелось, но один бутербродик явно не помешает. И чашечка чая будет как раз кстати.

– С новосельем тебя, Тимур, – Серёга как раз вовремя хлопнул меня по спине. Я зажал рот руками, пытаясь не выкашлять всё наружу. Анфиса робко хихикнула.

– Серёжа, будь аккуратнее, пожалуйста.

– Хорошо.

Она протянула мне упаковку салфеток с подоконника. Я вытерся и принялся за еду.

К вечеру я вполне обустроился. Квартира Анфисы была, в общем-то, похожей на мою, разве что немного меньше и без телевизора. Потери я от этого не ощущал, поскольку не смотрел его. В одном углу стоял диван, в противоположном – односпальная кровать с пушистым пледом, похожая на больничные, около неё маленькая тумбочка с ночником. Напротив стоял письменный столик с ноутбуком, всё время подключенным к зарядке. Книжный шкаф был заполнен книгами и учебниками, кроме верхней полки. Белые обои с фиолетовым орнаментом и блестящей лавандовой вставкой по низу выглядели приятно в сочетании с полупрозрачными сиреневыми шторами. У дивана комод с оторванными ручками и потрескавшимся покрытием. Анфиса заранее освободила для меня один из ящиков, и я без старания скинул туда свою одежду. Пальто и куртки определил в шкаф в прихожей к её курточкам.

Я сразу понял, что кровать занята, и потому уселся на диван. Моя новая соседка гремела на кухне тарелками, и я был рад, что мне не приходится этим заниматься. Квартирка казалось уютнее, чем родительский дом.

Запах. Нежный и приятный, он преследовал меня с момента приезда. Так пахли подушечки на диване, плед, кухня и прихожая. Вся квартира пахла Анфисой, мягкой уютной Анфисой. От этого становилось тепло на душе.

Она зашла в комнату и села рядом, одёрнув халат, и без того скрывавший всё самое интересное.

– Как ощущения?

– В смысле? – я немного не понял вопроса.

– В целом, – тихо разъяснила она. – От переезда. От моей квартиры.

– Приятные. Я рад, что ты позволила мне у себя пожить.

Почему-то мне казалось, что я говорю совсем не то, что мне хотелось бы сказать на самом деле, и сижу на расстоянии, но желаю быть как можно ближе.

Она смутилась и чуть опустила голову:

– Хорошо.

Анфиса поглаживала пальцами обивку. Её маленькая ладонь казалась желаннее, чем когда-либо.

– Кажется, мы впервые наедине.

– Ага.

Она не права, но, видимо, забыла про момент в гримёрке. Или просто решила вычеркнуть из памяти. Я не стал спорить.

– Чем ты увлекаешься? – сидеть молча не хотелось, и я перевёл тему.

– Я рисую. Вышиваю крестиком. Мне нравится читать книги.

– А что насчёт игры на сцене?

Анфиса хихикнула, прикрыв рот ладошкой:

– О, нет. Это я никогда не любила. С детства избегала любой возможности выступать.

– А как же наше выступление?

Она густо покраснела и долго цеплялась взглядом за книжную полку. Затем глубоко вдохнула и заговорила:

– Я вышла на сцену ради тебя… – она осеклась и тут же сбивчиво выпалила: – Я помогала, потому что ты попросил!

Мне остро захотелось взять её за руку, и я это сделал.

– Спасибо тебе. Я рад.

Я почувствовал, как она оцепенела от моего прикосновения, но и отдёргивать руку не стала.

– Ага. На самом деле я очень боюсь выступать. С самого начала. Всякий раз просто жду, когда всё кончится.

Она опустила голову так низко, что волосы закрыли лицо. Я сидел неподвижно, едва заметно поглаживая её ладонь, и боялся спугнуть момент.

– Я счастлив, что ты помогаешь мне. Ты замечательная.

Мне хотелось обнять её, поглаживая спину, стянуть ужасный халат и целовать ключицы, рёбра, пышные плечи. Анфиса такая тёплая, уютная и добрая, что я тону.

За окном стемнело.

– Может, поужинаем? – спросила она.

– Хорошая идея. А чем?

– С обеда остались котлеты. Могу сварить спагетти, если хочешь.

Мне стало неловко от того, что она советуется со мной. О том, что приготовить, меня не спрашивали даже в семье. Мама придерживалась позиции “ешь, что дают”. Я её понимал и не обижался: у младшего брата аллергия на большинство привычных продуктов, а на каждого не наготовишься.

– Это будет очень мило с твоей стороны.

Она кивнула и едва заметно чмокнула меня в щёку. Затем вскочила и, отвернувшись, убежала в кухню.

Я почувствовал, как у меня загорелись щёки, и чертыхнулся. Почему даже Ядвига не смущает настолько сильно?!

Сердце билось так шумно, что, казалось, соседи вот-вот начнут стучать по батареям, чтобы я его выключил.

Вот бы застать Анфису в душе рано утром, сонную и горячую. Прикасаться к ней во сне под капли дождя за окном.

В голове вертелось пьяное признание, чуть сердитые глаза и ярко накрашенные губы.

Вот бы поцеловать её так же резко, как она, но гораздо дольше и проникновеннее. Глубже.

Меня прервал звонок.

– Алло?

– Привет, Тимур, – из трубки раздался вкрадчивый голос Ядвиги: – Я получила фото и ранний образец журнала с рекламой. Компании очень понравился наш тандем, и они хотят, чтобы ты прорекламировал коллекцию спортивной одежды с… – она немного замялась, – с другими моделями.

– Ого, – я был польщён. – Я буду очень рад.

– Отлично. Я пришлю своего друга. Он передаст тебе гонорар за съёмку, флэшку с фото и журнал.

– Хорошо.

– Диктуй адрес.

Я приложил руку к динамику и пошёл на кухню. Анфиса уже закинула в кастрюльку спагетти и ложкой вдавливала их в кипящую воду.

– Анфиса, какой у нас адрес?

– Школьная, двадцать четыре “в”, второй подъезд, квартира двенадцать.

Вернувшись в комнату, я продиктовал его Ядвиге. Она рассмеялась:

– Да ладно, я и с первого раза поняла. Приятного вечера!

Она отключилась. Я лёг на диван и обнял подушку. Радует, что со мной хотят сотрудничать, как с настоящей моделью. Я им понравился: моё лицо, тело, жесты и позы. Ещё и деньги заплатят!

Ко мне подошла Анфиса:

– Помоги, пожалуйста…

Я вмиг выпрямился.

– Что нужно сделать?

– Понимаешь, я плохо умею сливать воду. Постоянно обжигаюсь или оставляю макарошки в раковине.

Такая милая.

Я погладил её по голове и пошёл на кухню. Немного помешав спагетти, схватил кастрюльку за длинную ручку, слил спагетти в приготовленный блестящий дуршлаг, слегка промыл их, чтоб не слиплись, и кинул обратно в опустевшую посуду. Отыскал в навесном шкафчике две тарелки из одного набора и положил в них наш ужин – получилось как раз две порции – и добавил уже разогретые в микроволновке котлеты. После замочил оставшуюся посуду и пошёл в комнату.

Ящик, выделенный для меня, был выдвинут. Анфиса стояла у комода и прижимала к себе мой свитшот, зарывшись в него носом.

Я тихонечко вернулся в прихожую и крикнул:

– Анфиса, я всё сделал!

– Да? Вот здорово!

Она хлопнула ящиком и вскоре уже сидела напротив и беззаботно наматывала спагетти на вилку.

Мы ели и говорили о пустяках. Я даже не слышал, о чём она щебетала – баюкающие интонации и стук вилок лишили меня способности различать звуки. Она гипнотизировала меня.

После ужина я вышел из-за стола, взял из комода полотенце, зубные принадлежности и чистое бельё и отправился в ванную. Сквозь шум воды я слышал, как Анфиса гремела посудой и говорила с кем-то по телефону. Она громко смеялась, однако слов было не разобрать.

Я намылил голову шампунем и, растирая им кожу головы, снова задумался. Я представил, как она лежит в этой ванне под густым слоем пены, прикрыв глаза, и наслаждается. Мажется многочисленными кремами, занимающими поверхность стиральной машинки и полочки, а потом пахнет цветочным мылом и косметикой.