– Слушай, я впервые в Лондоне, а ты мне голову морочишь своими бабами. Лучше расскажи, куда мы едем?

– Простите, ваше высочество, – Роберт кашляет в кулак, достаёт очки из бардачка и напускает на себя серьёзный вид. – Моё жилище весьма скромное, но зато расположено в самом красивом районе Лондона – Белгрейвия. Это в Вестминстере. Рядом Челси, Букингемский дворец и Гайд-парк.

– Букингемский дворец, – поддеваю я Роберта. – Что-то слышала. Там у тебя тоже родственники?

 Роберт треплет меня за ухо:

– Дразнишься? Между прочим, первый дом в районе был куплен графом Эссексом, после чего приобретать недвижимость на Белгрейвии стало модным.

– Роб, ты следуешь моде? – Я не могу сдержать улыбки. Мой жених – англичанин от макушки до шнурков на ботинках.

– Нет, дорогая! Я так устаю в командировках, что в Лондоне мне хочется тишины и покоя, а этот район отвечает всем моим требованиям. Тем более теперь, когда у меня появилась ты.

– Квартира рядом с Букингемским дворцом – дорогое удовольствие.

– У нас всё недешево, любимая. – Роберт снова лезет в бардачок и достаёт связку ключей.

***

Я любуюсь Лондоном из окна. Величавый двухэтажный красный автобус неспешно катит по правой полосе. Мой взгляд притягивают заалевшие вдалеке три телефонные будки. Строгие дома высятся по обе стороны дороги, а прохожие, кутаясь в куртки и пальто, спешат по своим делам. Конечно, родной Питер навсегда останется в моём сердце, но этот город, так же как когда-то Роберт, с первого взгляда кажется мне старым добрым знакомым. Хочется остановиться, выйти из машины и закричать: «Я люблю тебя!» Чуть не проехав на красный свет, я стряхиваю с себя наваждение, переключаюсь на дорогу и вслушиваюсь в рассказ моего синеглазого экскурсовода. Роберт тем временем уже вещает о Вестминстерском аббатстве и здании Парламента. Табличка Итон-Сквер на решётке ограды парка оповещает, что мы прибыли домой.

– Тормози. – Роберт выключает навигатор.

Узкая улочка тянется вдоль четырехэтажного дома с арочными окнами и белыми колоннами. Первый этаж, выкрашен в пастельно-кремовые тона и мило контрастирует с кирпичной кладкой остальной части здания. Парк с деревьями, растерявшими листву, смотрится величественно строго. Выхожу из машины и застываю в изумлении:

– Ты здесь живешь?

– А что, у тебя и на Итон-Сквер есть знакомые? – поддевает меня Роберт и, забрав из безвольно раскрывшейся ладони брелок от машины, вкладывает туда связку ключей от квартиры.

– Я думала это музей.

– Скромное обаяние буржуазии, не более того, – иронизирует Роберт и достаёт вещи из багажника. – Вперед принцесса!

Под козырьком с колоннами к двум арочным дверям из черного дерева с витражными стеклами ведут четыре отполированные мраморные ступени. По бокам крыльца чёрные прямоугольные кадки с туями, наверху козырька фонарь на цепи, а на стене отливает бронзой домофон.

– Открывай быстрее, Джу!

– Здесь так красиво! – Я оглядываюсь на парк. – А окна сюда выходят?

– Я тебя сейчас покусаю! Открывай! – Роберт коленом слегка подталкивает меня к двери.

Я подношу пластиковый кружок к домофону и отворяю дверь, пропустив вперед Роберта, увешанного сумками и чемоданами.

В светлом холле располагается стойка портье, пара диванчиков, лифт и лестница из мрамора, выстланная бордовым ковром.

– Здравствуйте, мистер Фаррелл! – Высокий рыжеволосый молодой человек лет тридцати бросает быстрый цепкий взгляд на меня и спешит навстречу Роберту. – Вам помочь?

– Буду премного благодарен, Рич, – он передаёт чемоданы портье.

Зеркальный лифт неслышно принимает нас в своё нутро, плывёт вверх и выпускает на третьем этаже. Рич катит чемоданы до дверей квартиры и откланявшись, уходит. Роберт забирает ключи из моей вспотевшей ладони, открывает замок и пропускает вперед. Я вхожу в просторный коридор размером с мою комнату в Питере. На натертом до блеска паркетном полу посередине лежит пёстрый ковер, на серо-голубых стенах белеют продолговатые светильники. Не считая встроенного шкафа, из мебели здесь стоит узкий чёрный стол с двумя высокими настольными лампами под гофрированными темно-синими абажурами и два прямоугольных табурета на витиеватых ножках с цветастыми подушками, в тон ковру. Громоздкий обитый кожей стул в углу выглядит музейным экспонатом из древнего замка.

– Это и есть маленькое гнездышко, о котором ты говорил? – Я расстёгиваю пальто, роняю его Роберту на руки и сажусь на краешек табурета.

– Да, это достаточно маленькая квартира, по меркам нашего квартала. Чуть больше полутора тысяч квадратных футов, – пожимает плечами Роберт и вешает мою одежду на вешалку в шкаф. Туда же отправляет свою, скидывает ботинки и опускается передо мной на колено. – Позволь поухаживать за тобой.

– Я не сильна в математике. В моем понимании полторы тысячи футов – это примерно с футбольное поле.

Я чуть раздвигаю колени, и Роберт, расстегнув молнию, стягивает с меня ботфорты.

– Сто пятьдесят квадратов, если в метры. Здесь есть еще гостиная, кухня, кабинет, но я бы перешел сразу в спальню, – он смотрит на меня снизу и ладонью скользит по внутренней поверхности бедра.

Жар его руки обжигает, и я зажимаю её ногами.

– Ну уж нет! – кладу руки Роберту на плечи. Шок понемногу отступает. – Как минимум я требую ванну и кофе перед тем, как… Ну ты понял.

– Как насчет бокала мерло?

– Мне нравится ход твоих мыслей, – Наклоняюсь к Роберту и касаюсь его губ. Он подхватывает меня на руки, несёт в гостиную и кладывает на диван.

– Хочу целовать тебя, – жарко шепчет Роберт, стягивая с меня свитер. Дрожащие пальцы соскальзывают на застёжку между чашками лифчика и одним движением расстегивают его. Тёплые губы скользят по шее и прихватывают по очереди вершинки моей груди.

– Хочу мерло и ванну, – хнычу я.

Роберт утыкается лицом мне в живот и втягивает носом воздух:

– Обожаю твой аромат, – он садится и шепчет: – Я так люблю тебя.

Тыльной стороной ладони веду я по его щеке:

– И я тебя. Мне до сих пор не верится, что мы наконец одни. Но всё равно не могу расслабиться. Прости.

– Сейчас расслабим, – уголки губ Роберта дрожат. – Я готовился к твоему приезду. Пять минут и все будет готово.

Он выходит из комнаты, а я сажусь, утопая в серых подушках. Напротив стоит еще один диван такого же цвета, но меньшего размера. Я спускаю ноги на синий персидский ковер и с интересом оглядываю комнату. На стеклянном квадратном столике и на комодах стоят канделябры на семь свечей. Три светлых окна с видом на парк наполовину закрывают кофейного тона жалюзи, а белые шторы, подобранные веревочными подвязками, оттеняют их. На светло-кремовых стенах висят картины изображающие средневековые рукописные карты. Почему-то мне кажется, что не Роберт занимался дизайном своей квартиры. Здесь нет дамских штучек, но во всем чувствуется женская рука.

Аромат выпечки, салями и пармезана щекочет в носу, я забываю обо всём и иду на запах. На светлой просторной кухне Роберт пытается достать горячую тарелку из микроволновки. Он никак не может ухватить ее и дует себе на обожженные пальцы.

– Я помогу, – подхожу к раковине, мою руки, беру девственно-чистые прихватки и ловко переставляю тарелку на барную стойку.

– Удобные штуки, не знал! Здесь поедим или пойдём в гостиную?

– Непохоже, чтобы там ели когда-либо, – Я забираюсь на высокий табурет. – Давай здесь.

 Роберт разливает вино по бокалам и острым колёсиком на деревянной ручке делит на кусочки пиццу с тягучим горячим сыром.

– Три дня и три ночи не выходить из дома. Как тебе такая идея? —

– Подкупает новизной и наконец-то обретает реальные черты, – я вдыхаю густой аромат мерло. – Какой кайф! Я опьянела от одного только запаха.

– За нас, солнце!

Мы выпиваем по два бокала вина и уминаем целую пиццу. Моя скованность испаряется вместе с незаметно подступившими сумерками. В гостиной я падаю на диван. Роберт входит раздетый до пояса и, поигрывая мышцами, танцует верхний брейк-дэнс.