Навстречу вывернулся пузатый мужик в грязной белой куртке и большим мясницким секачом в руках, но увидев нас, он сразу бросил секач, присел, и закрыл голову руками.

— Тихо… — я прижал палец к губам и быстрым шагом пошел по коридору…

До четвертого этажа, мы добрались, не встретив ни одного боевика. Стрельба уже стихла, но они видимо где-то собрались, чтобы защищать своего босса.

Я осторожно приоткрыл дверь стволом Томпсона, заглянул в щель и опять никого не увидел — коридор был пуст.

— Мора с Беней повстречались, и чуть-чуть не обвенчались, в синагоге были выходные дни… — дурашливо пропела на русском языке за моей спиной Морана.

— Что мы здесь забыли? — потерянно вздохнул Нейман. — Нас же убьют и будут правы…

Я обернулся, погрозил кулаком соратникам, выскользнул в коридор и быстро пробежался к сорок пятому номеру, где про информации содержали Моргана.

Закинул «Чикагскую пишущую машинку» * на плечо, вытащил из кобур «сорок пятые», коротко ругнулся про себя для пущего фарта и взялся за ручку двери.

чикагская пишущая машинка — одно из прозвищ пистолета-пулемета Томпсона.

Номер оказался открытым, я подождал мгновение, рывком влетел внутрь и невольно вытаращил глаза.

Узилище Моргана ну никак не напоминало собой узилище в прямом смысле этого слова. Никаких цепей, кровавых пятен, баланды в ржавой миске и прочих атрибутов.

Мало того, судя по всему, совсем недавно в номере проходила веселая вечеринка: беспорядок на шикарно нарытом столе, батареи пустых бутылок, черт побери, я разглядел даже россыпи кокаина. Пахло табаком, дорогим спиртным, женскими духами и развратом. О недавнем присутствии женщин напоминали не только духи, но и шелковый чулок на настенном бра.

И платье на полу…

И изящные женские туфельки…

И россыпь презервативов на прикроватной тумбочке…

— Тварь!!! — невольно выругался я.

— Неплохо кто-то веселился… — хмыкнула Морана.

«Ошибся номером? — зло подумал я, а точнее — заставил подумать себя. — С каких таких делов макаронникам ублажать Уайта?»

Верить в то, что Морган продался Капоне очень не хотелось, а потом я заметил на прикроватной тумбочке перстень Уайта и поверить пришлось.

— Сука… — я стиснул зубы от дикой злости. Предательство самого близкого соратника просто не укладывалось в голове. Где-то в глубине души теплилась надежда, что все это досадная ошибка, что мой сводный брат не предатель, но упрямые факты напрочь опровергали надежды. Операцию по заманиванию меня в Сисеро, скорее всего, задумал и исполнил Морган — такие сложные и изящные многоходовки как раз в его стиле. Только он мог все так рассчитать, принес в жертву пешек и выиграл партию.

Но как? Зачем? Что не устраивало этого ублюдка? Он имел все что хотел. Зависть? Да я сам себя больше ограничивал, чем его. Жажда власти? Вполне возможно, но, твою же мать… хоть убей не понимаю. Я сам циничный ублюдок, но поступок Уайта все равно находится за гранью моего понимания. Он предал не только меня, но и всю мою семью, отца, который в буквальном смысле вытащил его на этот свет и матерей, которые вырастили его. Он предал все! Как так можно?

— Сука… — повторил за мной Фредди. — Я всегда подозревал, что Уайт говнюк…

Причем в голосе Неймана было не меньше злости чем в моем.

— Надо уходить, все это мне очень напоминает ловушку… — Морана выглянула в коридор, но тут же быстро захлопнула дверь и встревоженно воскликнула. — Бенни, там… там много гребаных макаронников!

— А я говорил! — Нейман зло утер нос рукавом и разразился длинным еврейским ругательством: — Лойфн золсту ин бэйс-хакисэ йедэ драй минут одэр йедэ драй хадошим, проклятый предатель!!!#

# (идиш) Чтоб ты бегал в туалет каждые три минуты или каждые три месяца.

Морана оперировала изощренными русскими ругательствами, но испуганной не выглядела, скорее азартной.

— Эй, Бенни, не хочешь поговорить? — из коридора донесся уверенный ироничный голос.

Я поморщился, подошел к двери и, подпустив в голос наглого спокойствия, спокойно поинтересовался:

— Кто ты такой, чтобы я с тобой разговаривал?

На самом деле я уже узнал ближайшего подручного Аль Капоне, Джека Макгорна, по прозвищу — «Пулеметчик». А если еще точнее, последнего оставшегося подручного — паталогического убийцу, верного своему хозяину как собака. Джек был итальянцем, а шотландскую фамилию присвоил себе еще в то время, когда профессионально боксировал. Я с ним редко пересекался, но голос запомнил навсегда. Редкостный мерзавец, свою маму по приказу хозяина зарежет и не поморщится. Из всех соратников Аль Капоне, Макгорна я считал самым опасным.

Ответили почти сразу.

— Я Джек Макгорн. Ты меня знаешь, Бенни, не придуривайся.

— Ну и чего ты хочешь? — задал я вопрос, а сам, лихорадочно ломал голову над тем, как выскользнуть из ловушки.

Четвертый этаж делал невозможным выход через окно, а коридор, как путь отступления, тоже исключался — перекрестный огонь исключал почти все шансы на выживание.

— Сдавайся, Бенни, — предложил Макгорн. — Босс предлагает тебе дружбу. Забудем старые обиды. Вместе мы заработаем гораздо больше чем поодиночке. Что нам делить? Все вопросы можно решить.

Я помедлил, чтобы сделать вид, что раздумываю и бросил в ответ:

— Пусть он сам мне это скажет.

Морана шагнула ко мне и хотела что-то спросить, но я жестом попросил ее немного подождать.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться, Бенни, — невозмутимо ответил «Пулеметчик». — Сдавайся, потом поговорим. Даю слово — тебя и твоих людей не тронут. Ты же знаешь, босс свое слово держит. Сопротивление бесполезно, не глупи.

— Не вздумай! — прошипела русская ирландка. — Не вздумай сдаваться! Сама пристрелю!

Еврейский детектив-ренегат согласно кивнул:

— Да, Бенни, не стоит, нас просто порежут на куски. Давайте просто умрем как… как… — Нейман недоговорил и виновато пожал плечами.

— Мне надо подумать, — крикнул я Макгорну, а сам улыбнулся Море и Фредди. — Не спешите умирать. Мы еще поживем.

Уж что-что, а сдаваться я точно не собирался.

— У тебя пара минут, Знахарь, — отозвался Макгорн. — Что будет потом — сам понимаешь.

Я кивнул сам себе, и пробежался к окну. К отелю подъехало несколько полицейских машин, но копов внутрь пока не пускали. Впрочем, ждать освобождения от полиции, в нашем положении — полный идиотизм. Как вариант, можно проскочить по карнизу, а потом спрыгнуть на крышу ресторана, но итальяшки внизу обязательно заметят и тогда нам не поздоровится. Расстреляют как в тире. Оставался один вариант — переть напролом. Такой же убийственный, но все-таки с большими шансами выжить.

Смотря через окно, я машинально закурил. Но сделав всего пару затяжек, сразу потушил сигарету. Чего тут думать? Как отец говорил, перед смертью не надышишься. Батя умел емко и красиво выразиться. Если выживу, когда-нибудь составлю сборник его изречений.

— Будем работать, — я пробежался к двери. — Эй, Джек, ты даешь слово, что нас не убьют? — и повторил, делая ударение на каждом слове. — Ты, даешь, свое слово?

— Даю слово! Конечно, даю, Бенни, — быстро отозвался «Пулеметчик». Слишком быстро отозвался. Я никогда не питал никаких иллюзий насчет порядочности Капоне и его ублюдков, но сейчас стало ясно, что нас убьют без раздумий.

Я достал из подсумков две гранаты, зажал рычаги и протянул руки к Море с Фредди.

— Тащите. Сразу после взрыва — выходите. Я пойду направо, вы держите мне спину. Запомнили? Выходите только после взрыва. Не переживайте, на мне защитный жилет. Ну, поехали…

— Знаешь, как меня звали раньше? — Мора с кровожадной ухмылкой вставила палец в кольцо. — Аграфена! Сука… Аграфена… Теперь понимаешь, почему мне не страшно умереть?

Нейман зачем-то зажмурил глаза и тоже взялся за чеку.