А потом на смену злости приходит спокойствие. Сплошная непробиваемая стена льда. Вдруг он улыбается. Только одними губами. Но взгляд так и остается холодным. От этой ледяной улыбки, внутри у меня все замерзает и становится не по себе.

Затем взгляд Карла теплеет и в глазах снова появляется нежность.

– И что он сказал? Что я непробиваемый болван, да? – игривый тон кажется мне совершенно неуместным и даже глупым.

– Нет… – отвечаю после некоторой паузы. – Он сказал, что его сын, Карл, учится в военной школе. Уже пять лет. И вот теперь, я не знаю, что и думать.

Удивление? Интересно, искреннее оно, или нет?

– Этого просто не может быть! – отмахивается молодой человек, но жест кажется мне фальшивым и неестественным. – Может, ты ошиблась номером?

– Признаться, я тоже подумала об этом. Но я более чем уверена, что номер, указанный в твоем деле, я записала абсолютно верно, – говорю я твердо безапелляционным тоном.

– Ты видела мое личное дело? – снова в глазах этот странный блеск, от которого у меня по позвоночнику ползет холодок ужаса. Мимолетный. Но мне хватает этого с головой.

Говоря это, Карл не перестает улыбаться. Улыбка социопата. Просто идеальная улыбка маньяка. Не знаю, почему это приходит мне в голову. Но мне это крайне не нравится.

– Ох. Может, я ошибся одной цифрой, при заполнении дела, вот и вышел подобный… казус? – пытается оправдаться он, теребя волосы дрожащими пальцами.

Неплохая попытка, мальчик. Прозвучало вполне убедительно.

– Прости меня. Меньше всего на свете я хотел бы обидеть или расстроить тебя, Клара! – чуть не плача произносит молодой человек. – Ведь я люблю тебя!

От этих слов мои глаза распахиваются, а язык немеет у самого корня.

– Что??? – едва слышно выдавливаю из себя осипшим голосом.

«Нет, нет, нет! – молюсь про себя. – Только не это! Не говори так! Я не хочу слышать эти слова. Умоляю, не надо».

– Нет, – произношу вслух, разрезая руками воздух между нами. – Этого не может быть. Это не правда! Не может быть правдой. И не смей мне говорить такое. Ты всего лишь дерзкий мальчишка, не знающий того, о чем говоришь.

– Но, Клара, я ведь действительно люблю тебя! И мне никто, кроме тебя, не нужен, – он вновь пытается обнять меня.

– Прости, но между нами все кончено, – я пячусь назад и отхожу от него на несколько шагов, чуть не спотыкаясь о бордюр.

– Умоляю, не надо. Только не бросай меня! – чуть ли не со срывами в голосе говорит он. Я вижу, как в глазах зарождаются слезы. Отчаяние и недоумение читается в них столь отчетливо, что у меня щемит сердце.

Чувствую себя черствой и ругаю себя за жестокость по отношению к нему. Но мои губы открываются, и я произношу:

– Карл, бесспорно, ты замечательный мальчик. Я бы сказала – идеальный! И мне жаль, что я дала тебе ложную надежду. Но, увы, ты не для меня.

Резко отвернувшись, быстрым шагом направляюсь в сторону школы, но десяток шагов спустя останавливаюсь и разворачиваюсь к нему со словами:

– И прошу, не ходи за мной. Не преследуй. Отныне мы просто учитель и ученик. Точка.

После этого я ухожу не оглядываясь, и не вижу, что происходит за моей спиной.

***

Тридцать минут спустя, я сижу в преподавательской. Честно пытаюсь слушать то, что говорит мне Тата, но собственные мысли не отпускают. Разговор словно проходит мимо меня, и я почти все пропускаю мимо ушей.

– Эй!– окликает девушка обиженным тоном. – Ты вообще здесь? Ты хоть слышишь меня? Ау, Хьюстон, прием.

Она машет ладонью перед моим лицом и смотрит на меня своими огромными зелеными глазами. Из-за очков они кажутся еще больше и зеленее, точь-в-точь как ее изумрудная водолазка.

– Клара, у тебя все в порядке? Выглядишь обеспокоенной. Что-то случилось? – спрашивает Тата и, не дожидаясь ответа, заговорщически подмигивает мне и продолжает, игриво накручивая на палец кудрявый локон, – неужели наш рыжий кролик к тебе подкатывал? После его подкатов у девушек обычно вот такие лица и бывают.

– Лев Борисович? Ой нет, фу! Тата, как ты вообще могла подумать об этом? – брезгливо отвечаю я. – Ничего серьезного, так небольшие неприятности. Кстати, – намеренно перевожу тему разговора, – все хотела спросить, а откуда у тебя такое интересное имя?

– Я сама себя так назвала! – с гордостью заявляет девушка. – Раньше меня звали Наташа, но меня так бесило это имя, и почти три года назад я сменила имя. Даже паспорт поменяла, представляешь? Столько документов пришлось переделывать, кошмар! Не поверишь, меня заставили сделать справку из Психдиспансера, чтобы я им предоставила доказательства своей нормальности. Нет, ну ты представляешь, они попросили предоставить им доказательства!

– Точно, доказательства! – неожиданно восклицаю я вслух, но вовремя осекаюсь. – Какая же ты умница, Тата. Ты все правильно сделала. У тебя очень красивое имя, мне безумно нравится.

Ее слова наталкивают меня на одну прекрасную идею. Мне срочно нужно найти доказательства, что Карл не тот, за кого себя выдает.

Думаю над тем, хватит ли мне времени, чтобы успеть добраться до его квартиры, провести там обыск и снова вернуться в школу к пятому уроку, если учесть окно вместо четвертого урока и большую перемену после него. Час пятнадцать на все, не больше. Прихожу к выводу, что этого вполне достаточно. План кажется мне вполне сносным. Но чтобы он сработал, Карл обязательно должен прийти в школу.

– Я же не рассказала тебе самое главное, – продолжает щебетать секретарша, довольно улыбаясь и мечтательно закатывая глаза. – Ты не поверишь, но сегодня утром мне написал Альберт. Предлагает, после его возвращения, сходить с ним на ужин! Представляешь? Он зовет меня на свидание! Как думаешь, может он, наконец, заметил, что я безоговорочно влюблена в него?

– Ого! – удивляюсь вполне искренне. – Очень надеюсь, что это так и есть, – говорю я, подмигивая ей и уповая на то, что он и правда переключил свое внимание на нее, хотя почему-то не сильно не верю в это. – Я безумно за тебя рада, солнце.

– Правда однажды он уже приглашал меня на свидание, но тогда я была обижена на него и не согласилась. Думала он больше никогда в жизни не позовет меня второй раз и вот такой сюрприз!

– Надеюсь, все пройдет успешно. Прости, что сбегаю, но через три минуты у меня начинается занятие. И, кстати, после третьего урока, мне нужно будет отлучиться ненадолго, но к пятому я уже вернусь. Ты же сможешь прикрыть меня перед коллегами? Вдруг кто хватится. Скажи, мол пошла в сквер, где пользуясь последними теплыми деньками, готовится к занятиям на свежем воздухе. В случае если кто-нибудь все же спросит обо мне, позвони, и я тут же примчусь обратно. Договорились? И, пусть это останется между нами.

– Да, конечно, не вопрос! А куда ты собралась? – с любопытством спрашивает девушка.

– По одному сверхсекретному делу, – отвечаю, снова подмигивая ей.

***

На перемене между вторым и третьим уроком, с облегчением обнаруживаю, что Карл все-таки пришел. Его светлый затылок и ворот клетчатой рубашки, мелькающие в коридоре, успокаивают меня.

В бодром расположении духа провожу дискуссию с учениками десятого класса на тему роли Кабанихи в пьесе Островского "Гроза". Вовлекаю детей в разговор о том, является ли Марфа Игнатьевна полностью отрицательным персонажем, или все же она показана неким сильным антигероем. Тем, кто не столько противостоит чуткой и доброй Катерине, сколько пытается защитить интересы домашнего устоя и своего мягкотелого сына, Тихона.

Несмотря на проявленный учениками интерес к теме, третий урок тянется бесконечно. Буквально считаю минуты до его окончания и когда, наконец-то, раздается звонок, безуспешно пытаюсь скрыть свою радость и возбуждение.

На перемене, делая вид, что изучаю стенд с фотографиями отличников, незаметно слежу за кабинетом математики. Хочу убедиться, что Карл войдет туда и будет на уроке в тот момент, пока я обыскиваю его квартиру.