– Где она?– рявкнул на медсестру, сидевшую на посту.

 Девушка подняла на меня испуганные светлые глаза и недоуменно моргнула. Один раз. Второй. Вся серенькая, бледненькая, с мышиными волосами, в сто раз стиранном халате. Антонина Васильевна Старова, как гласил бейджик, явно волновалась даже больше положенного. Да все тут так себя вели, стоило войти, будто лично мною будет каждый уволен.

– Была у себя,– сбивчиво ахнула девушка и тоже в палату заглянула.– Ох, чёрт!– побледнела ещё больше.– Мы её найдём!– заверила горячо. Выудив из кармана телефон, на ходу пальцем по экрану водя, побежала по коридору. Конечно же я за ней…

Нужно отдать должное поднимать на уши в больнице умели, только толку от этого было мало. Валерию найти не могли, пока медсестра себя не хлопнула по лбу:

– Она спрашивала про ещё одну пострадавшую,– девушка на меня уставилась взволнованным взглядом.

– Людмилу Викторовну?– уточнил запыхавшись, хотя мысленно уже размышлял подавать в суд за потерю ребёнка или нет? И что делать, если она правда потерялась? А что если её выкрала Ангелина. Если так, то я не знаю, что сделаю…

– Нет,– медсестра торопливо шла по коридору, шлёпая по полу мягкими тапками. Свернули к переходу, потом на лифте выше на несколько этажей, пока не оказались в отделении “Травматологии”, но для взрослых.

– Лен,– Тоня окликнула другую медсестру, когда мы уже по коридору отделения бежали.– Ты девочку в розовом платье не видела?

– Нет,– нахмурилась Елена, метнув на меня оценивающий взгляд.

– А девушка после аварии не сбежала?

– Нет, была в палате,– махнула на длинный коридор с множеством дверей медсестра.– Пятьсот двадцатая.

– И что, сильно пострадала?– уже возле двери уточнил, понимая, что придётся за выходку дочери женщине оплачивать лечение.– Женщина!– пояснил на немой вопрос— взгляд Антонины.

– Нет,– заверила медсестра, и без стука вошла в палату. И я следом заглянул, а увидев знакомый белокурый хвостик, шумно выдохнул:

– Лера!– меня охватила безмерная усталость и счастье, что тиранша нашлась. Но голос скатился до шепота— дочь, свернувшись калачиком, спала на руке пострадавшей.

Смутно знакомыми показались глаза. А потом сердце ударной дробью пробило: “Быть не может!” Но с каждым шагом я убеждался в своей догадке: Кравчик! Пострадавшая— Кристина!

Это была неуместная шутка судьбы.

Девушка меня тоже узнала. В огромных глаза мелькнула паника, недоумение. Она даже встать попыталась, но моя дочь на её руке была помехой, да и ошейник белый, фиксировавший шею— не способствовал удобству, поэтому Кравчик одумалась.

– Здравствуйте,– пробормотала, испуганно посматривая то на меня, то на Антонину.

– Ну вот,– пробормотала Тоня с улыбкой,– что я говорила, мы её найдём!

Кристина

Не бывает таких совпадений. Эта девушка слишком часто стала мелькать в моей жизни.

Обшарив дочку взглядом на наличие страшных травм, с облегчением убедился, что она и правда не пострадала. Разве что коленки ободраны и то— не сильно. Но подобные “травмы” так часто у тиранши, что уже и не кажутся чем-то жутким и страшным. Скоро буду удивляться, если локти и коленки, наоборот, окажутся целыми и невредимыми.

А потом более пристально глянул на знакомую.

Она— на меня.

– Так это вы чуть мою не сбили?– выдал, прежде чем подумал, как это нетактично звучало.

– Нет,– моргнув недоумённо, слегка растерялась Кавчик.– Я та, кто вашу дочь НЕ сбила! А будь на моём месте кто-то другой…

– Вы меня преследуете?– очередная моя бестактная фраза, прозвучала как выстрел.– Какой-то метод себя навязать?– я умел выбивать почву из— под ног.

– Не мечтайте!– возмущённо шикнула девушка, но так, чтобы не потревожить сон Леры, которая сопела у неё под боком, как ручная, мягкая кошечка.

Этого не мог игнорировать, но если бы раньше приревновал, то сейчас осознал, что картина меня внутренне улыбнула. Дочь НИКОГДА ни к кому сама не ластилась. Кравчик первая на моей памяти. При том, что Лерка любила ласку, когти выпускала с завидным постоянством. Потому у нас няни и не задерживались. Потому я и страшился привести домой другую женщину. И конечно потому, в моей жизни мелькали только разовые проституки ВНЕ ДОМА!

Моя любимая тиранша, адмиральша, кошка и мамонтёнок в одном лице. Лерка до одури разная и характерная, редко актёрствует, просто темперамент у неё такой своеобразный. Она никогда и никого не принимала, и никого не подпускала ни к себе, ни ко мне. Маленький сторож нашей маленькой семьи.

Так что Лера пока единственная женщина в моей жизни.

Потому чуть опешил, увидев её в объятиях незнакомой ей женщины. Картина настолько шокирующая, что не мог не спросить:

– Решили меня достать через дочь?– уличительно прищурился.

Кравчик на миг подзависла. Опять поморгала недоумённо, побледнела.

– Какая низость?!– ещё сильнее вознегодовала Кристина. Теперь лицо покрылось красными пятнами, а глаза заметали молнии.– Тоже мне пуп земли! Да у вас мания преследования!– ещё одна кошка, только эта разъярённая. И она мне нравилась до ненормальности. Вот именно сейчас, когда лежала с моей тираншей в обнимку, бледная, хилая, с ощейником на шее и при этом жутко злющая.

– Не находите, что это подозрительно?– продолжил перекрёстное шипение, через скрип зубов. Не привык ругаться с кем-то при ребёнке, и сейчас просто уточнял важные моменты, а мелкая, вроде как, спала.

– Даже если бы я хотела к вам пробиться,– сделала жадный глоток воздуха, будто выдохлась донельзя от своей тирады,– никогда бы не использовала ребёнка! Это подло и мерзко! Я бы…– нахохлилась…

– Вы бы?..– не отпускал диалога и затаился в ожидании признания. Сам дышать забыл. Магию нашей милой ссоры нарушила медсестра:

– Вы знакомы?– вклинилась с идиотско натянутой улыбкой, готовой в любую секунду стать настороженной ухмылкой.

– Есть немного,– подтвердил задумчиво.– Вы бы не могли нас оставить?– метнул красноречивый взгляд на медсестру, понимая, что лишние уши нам с Кравчик не нужны. Если честно, вообще про медсестру забыл. Был уверен, что в палате нас только трое. А уж тот факт, что в палате с Кристиной ещё и другие люди имелись, вообще как-то выпал.

– Не думаю, что это хорошая идея,– Антонина замешкала. То на меня косилась, то на Кристину. Я на лице Кравчик чётко видел сомнение, возмущение, но так как выставить насильно Тоню я бы не посмел, Анджеевна благоразумно внесла ясности:

– Будьте добры,– зажато кивнула, скривив лицо, явно от боли. Но тотчас, быстро глянула на Леру, будто волновалась за сон малышки. И я не мог не согласится— уж больно сладко спала. Я за всю жизнь этот мелкий моторчик таким видел, от силы, раз десять. Обычно она бесилась, изводила нянь и самоустранялась в спальне без лишней помощи.

– Не волнуйтесь, не думаю, что Роман Игоревич причинит мне вред,– но голос дрогнул, выдавая сомнение в словах.– Мы просто поговорим,– при этом не спускала с меня упрямого взгляда.

Как только дверь за медсестрой закрылась, я бегло осмотрелся— соседи Кравчик были с более серьёзными увечьями головы и спины, потому безмолвно лежали с закрытыми глазами. Что ж, значит, наш разговор хоть и не тет— а— тет, но вполне приватен.

– А что она сейчас делает у вас?– наконец ступил ближе, но Кравчик так испуганно напряглась, глазищи вытаращив, что я торопливо сел на стул подле койки, упреждая опасения девушки по поводу моей вменяемости и желания с ней разобраться силой.

– Спит,– выдала очевидность, несколькими секундами после, с облегчённым выходом.– Она в порядке,– добавила поспешно,– если вас это хоть как-то интересует,– невинно порцию колючести плеснула, В уставился на неё в немом недоумении— какая-то легкомысленная барышня посмела ткнуть меня лицом в равнодушие к дочери?! Подумывал высказаться по этому поводу, но Кристина что-то прочитала на моём лице и милостиво пояснила:– просто меня… лечила,– кивнула на ноги, где близ бугорка ступней в складках одеяла я углядел стетоскоп.– Устала от работы и уснула.