Мы целуемся и обнимаемся. Так проходит какое-то время, пока не приходит Катя, которую из нас двоих никто не видит.

– Всю квартиру облазила, пока телефон нашла.

Лена отталкивает меня:

– И где он был?

Катя стоит с удивленной мордой.

– В миске лежал, с орешками. Мальчики балуются, им орешки колют. Уроды… Я Павлика этого убью.

Лена встает со скамейки и уходит вместе с Катей. Я беру сигарету и закуриваю. За время наших поцелуев у меня рождается довольно большое сексуальное желание, которое теперь меня мучает. Я пытаюсь прислушаться к тишине и произвести нечто подобное медитации. Но мне ничего не удается. Я встаю со скамейки и иду на запах скотины, хотя мне не нравится, то, как от нее пахнет. Думаю, что это какой-то экстракт мандарина.

Приближаясь к дому, слышу, что в квартире Жени – чрезмерно шумно. Особенно слышно Тимофея, который чем-то недоволен.

В квартире, я сразу захожу в туалет, расслабляю мочевой пузырь. Обливаю лицо и шею холодной водой. Смотрю в уставшие глаза и думаю про себя, как про неудачника и урода. Выходя встречаю Павлика, который удивляется моему появлению:

– Ты куда пропал!?

Я, почему-то не понимаю, что он от меня хочет:

– А-а-а-а?

– Давай проходи, там Тима мочит! А-а-а, вот это, – он закрывает дверь и там еще орет, – А-а-а, вот мочит!

Я иду на голос Тимофея, который увлекательно рассказывает одну из своих бредятин. У меня автоматически вырабатывается что-то вроде иммунитета, поэтому не улавливаю никакого смысла. Прохожу в конец комнаты и сажусь рядом с Егором. Во мне появляется какое-то волнение, вроде, даже ни с чем не связанное. Просто, вызванное всем происходящим. От того, что вокруг, как-то слишком шумно и неуютно. И, потому что всем весело, а я не понимаю, почему мне – нет. Чувствую себя немного лишним. Тут появляется Павлик и мне становится немного спокойнее:

– Давай разливай, че сидишь!?

Я осматриваю стол в поисках алкоголя. Вижу, что водка практически не тронута. И понимаю, что если упиться, то лучше чем-то одним:

– Водки?

– Давай!

Павлик прыгает на диван, словно не замечая, что там сидит Катя.

– Пошел вон, – она вскакивает и начинает пинать его ногами.

Мы смеемся.

– Больно! А-а-а-а-а-а-а! Помогите! А-а-а-а-а!

Павлик вскакивает, весь помятый. Я смеюсь и зачем-то тоже ору:

–А-а-а-а! Больно!

Павлик смеется и тоже орет:

– Сука больно! Аа-а-а-а-а!

Я предлагаю Егору выпить с нами. Он соглашается. В этот замечаю, что Тима замолк и ковыряется в своем телефоне. И то, что Лена украдкой на меня смотрит. Мы выпиваем втроем где-то по 30. Потом, сразу, еще столько же. Я заедаю салатом, который, как мне кажется приготовил кто-то в мое отсутствие.

– Вкусный салат! Кто готовил? – говорю я, непонятно кому.

– Я готовил, – отвечает Павлик.

Я, даже подавился:

– Фу ты бл..! Как я мог сказать вкусно! Уберите от меня эту ху..ню!

Павлик ржет:

– Да это Катька готовила!

Я частично чувствую себя мудаком. И это ощущение усиливается от напряженного взгляда Кати. Я думаю, что она сейчас встанет и попинает меня также, как до этого пинала Павлика. Я сразу делаю рожу, словно не распробовал и тянусь опять к салату:

– Вкусный салат! Огурчичечечки вкусные!

Все начинают ржать. А Катя сменяет гнев на милость:

– Добавочечечечки может?!

Мне тоже смешно. А главное, огромно желание – выпить:

– Щас в догоночечечку под огуречичек.

Я выпиваю еще 100 водки и проваливаюсь куда-то помаленьку. Звуки как-то отдаляются, а за ними и все окружающее. Я чувствую нарастающую тяжесть во всем теле. От чего опускаюсь в кресле все ниже и ниже. И мне становится хорошо как-то и спокойно. Лежу и на все вопросы отвечаю многозначным молчанием. За это время Павлик успевает сбегать раз 10 покурить. Егор, допить бутылку водки и доесть Катин салат. Тима, снять со своей ненормальной телки трусы и кинуть мне. Я, последними мозгами умудряюсь остановить себя, чтобы не понюхать, а отдать владельцу. Уже давно не вижу Данила, Женю, Катю. Тех телок, которые были днем – давно не видно, я думаю, что они ушли. Лена, постоянно ходит из комнаты в комнату и смотрит на меня. Я не могу встать, чтобы к ней подойти. Наконец она сама это делает. Одновременно, выводит меня из этого состояния и плюхается мне на колени:

– Ты какой-то уставший!? Все в порядке?

Я с удивлением смотрю на нее, не понимая откуда она свалилась. И понемногу прихожу в себя:

– Не-ет, все в порядке! Как ты? Куда-то бегаешь постоянно!

Я приподнимаюсь, чтобы эти килограммы сидели не на животе, а на коленях, где им лучшее место.

– О-о-ой, – чуть не падая кричит она и хватается за мою руку.

Я обнимаю ее и держу, боясь, что она громыхнется. После непонятных взмахов руками она успокаивается и смотрит на меня соблазнительным взглядом, который мне, таковым не кажется. Я теряюсь и просто не знаю что делать.

– Чуть не упала? – наконец говорю я.

– Чуть, чуть.

Тут приходит Егор и я сам себя от чего-то спасаю:

– Его-о-о-ор! Ты где ходишь! Давай выпьем!

– Давай еб ты! Че бля не выпить. Садись.

Я понимаю, что Егор уже никакущий. И мне кажется, что я в итоге буду таким же.

– Извини малыш, я сейчас!

Я ссаживаю ее с колен и иду к Егору, у которого голова в непонятном положении – вниз и в бок.

– Ты смотри еб ты… нет ниче… и че ты такое!,– мои слова и мысли путаются.

Я понимаю из всей этой херни, что на столе уже все выпито.

– Сейчас, схожу!

– Давай!

Я иду шатаясь, как урод. В коридоре вижу Павлика с вроде незнакомой телкой, говорю ему, не поднимая голову, чтобы не сбиться с дороги:

– Салют Морозов! Ружья в штыки… Ххх

На кухне лазаю по всем углам в поисках алкоголя. Одновременно сочувствуя своему организму, который мычит со злости и ощущая, чувство мазохизма, которое преобладает. В итоге нахожу бутылку вина, чуть открытую и иду обратно. Также уставившись в пол говорю Павлику:

– Пошли выпьем я винишко нашел.

Я падаю на диван, рядом с Егором. Показываю вино и встречаю недовольную рожу?

– У-у-у ну еб ты! А ничего покрепче не нашлось?

– Н-е-ет! Все, что есть…

– Это вино? Я тоже хочу, – подходит Лена.

Я разливаю. С Леной мы пьем на брудершафт. Она что-то говорит. Я не могу уловить что именно. Мне противно как-то здесь находится. Противно за себя и за всех окружающих. Которые наконец показали свои истинные довольные рожи. Боюсь, также, открыть свой рот, чтобы не услышать от себя какую-нибудь бредятину. Или то, что расскажу им всю правду. Я опускаю голову и закрываю глаза. Думаю про них, как про скотину, которую выращивают на убой. И, которая ни на что не способна кроме как жрать, трахаться и опорожняться. Мне, как-то стыдно за себя и немного за остальных. Охота, в какой-то момент вскочить и убежать куда-то. А потом понимаю, что некуда и мне страшно от чего-то. Я открываю глаза. Осматриваюсь. Вижу, что Лена куда-то ушла, а Егор спит скрючившись. Я закуриваю сигарету в полной темноте. Меня обволакивает чувство безысходности и слабости. Какое-то время мне все равно. Но потом, я начинаю панически его бояться. Я хочу избавится от него, но не знаю как это сделать. И от этого мне становится еще страшнее. Возникает чувство, что оно может продлится до тех пор пока не сделает меня безнадежной скотиной.

Мне кажется, что мир, как пустая, темная комната. Он состоит из одной пустоты без какого-либо смысла. Что внутри него существует разная скотина, такая же, как я. Просто так. Одна и сама по себе. В костюме за 1000 евро или в джинсах с футболкой в обтяжку, как у меня – с распродажи. Без разницы. Все одно. Для всех и каждого – пустота, темная, как комната. Я чувствую, как темнота обволакивает меня. Но я уже не собираюсь никуда бежать. Я понимаю, что некуда. И, думаю, что и здесь вполне комфортно. Ощущение тревоги меня покидает. И возникает другое – радостное. Появляется мысль, что можно дурачиться всю жизнь и ни хера не делать.