То же самое было и с машиной. В первое же утро без Алекса я спустилась в подземный гараж с ключами в руке. Постояла, посмотрела на спортивного красавца. И, сунув ключи в сумочку, поплелась на остановку общественного транспорта. Больше за руль этой машины я не села ни разу. Просто не смогла себя заставить. А пару недель спустя попросту продала и квартиру, и машину, при активной помощи Ипатова.

Взамен приобрела крохотную однокомнатную квартиру в трех кварталах от офиса. Машина при таком раскладе мне не была нужна. На тридцати трех квадратных метрах на верхнем этаже старой пятиэтажки располагались диван, скрипучий шкаф с растрескавшейся полиролью, стол с ноутбуком и стул рядом. На кухне – древний буфет, и не менее допотопная газовая плита, которой я никогда не пользовалась, потому что зачастую даже кофе дома не пила. Ну а если все же решалась приготовить чашечку горячего напитка, то меня выручал электрический чайник, примостившийся на подоконнике. Сантехника тоже была древняя, вся в ржавых разводах. Но, как ни странно, работала исправно. Больше мне от нее ничего не было нужно. А убогость нового жилища совершенно не трогала душу. Все необходимое есть. Желать больше нечего. Все равно сюда я приходила только ночевать.

В попытке забыться и забыть Алекса, я проводила на работе по четырнадцать – шестнадцать часов. Порою, захватывая выходные. И саднящая боль в душе постепенно начала стихать. Наверное, со временем я бы привыкла к одиночеству. А может быть, и захотела бы что-то изменить в своей не радостной жизни. Но судьба внесла свои коррективы. Видимо, время, данное мне смертью взаймы, все вышло. И пришла пора платить по счетам.

И вот сейчас, лежа на огромной кровати в роскошном номере миланского отеля, я вдруг с отчетливой ясностью поняла, что умирать не страшно. Ну и что, что мое время закончилось раньше, чем у других? Главное, что Алекса напоследок увидела. Вот бы еще удалось бы поговорить, ощутить его непередаваемый аромат. Тогда совсем все станет хорошо.

Утром я проснулась, как ни странно, свежей и отдохнувшей. Боль не мучила. Усталость отступила. Даже настроение как-то выровнялось. И мне не пришлось уговаривать себя, как в последние дни, встать с кровати и заняться делами.

Аккуратно уложив волосы, я с тоской посмотрела на расческу. У меня и раньше волосы не отличались особой густотой, а сейчас и вовсе потеряла, наверное, треть. И если так продолжится и дальше… Так, не думать об этом. Изменить все равно ничего нельзя.

Выбирая, что сегодня надеть, я вынула практичный коричневый костюм. Пару минут посмотрела с тоской на тусклую ткань, и решительно отложила его в сторону. Не сегодня. Сегодня я должна выглядеть по максимуму. Я это чувствую.

Спустя полчаса я вышла из номера в дорогущем шелковом костюме ядовито-оранжевого цвета. Купила я эту тряпочку практически перед самым отлетом. И досталась она мне, учитывая бренд, практически задаром. Именно потому, что очень неудачный оттенок ткани был. Наши бизнес-вумен от него просто шарахались. А для меня он оказался находкой. Потому что на фоне костюма цвета бешеного апельсина моя восковая бледность куда-то исчезла. И даже вроде румянец появился. Продавщицам даже льстить мне не пришлось. Я и сама видела, насколько лучше выгляжу в этой вещичке.

К костюму полагались туфли в тон – классическая лодочка на умопомрачительно тонкой шпильке. Я их тоже купила. Но обуть сегодня не рискнула. Побаивалась приступов внезапного головокружения.

Запирая номер, я услышала за спиной удивленный присвист:

– Анька, ты ли это?

Я не спеша заперла дверь. Спокойно положила ключ в сумочку. И только после этого обернулась. Позади меня стоял Ипатов и изумленно изучал мои тылы. Я усмехнулась:

– Коленька, глазки выше!

– Что? – Несколько дезориентированный Ипатов нехотя посмотрел мне в лицо.

– Я говорю, Коля, что неприлично так откровенно изучать чужую попу.

– Гмм… – Ипатов никак не мог взять себя в руки. – Ань, ты в этом костюме такая!..

У меня внутри растеклось блаженное тепло. Пусть Ипатов мне совершенно не интересен. Но какая же женщина не любит получать комплименты? Я точно люблю. И я все еще женщина. Живая женщина. Я усмехнулась:

– Какая, Коль?

– Ты как фея! Хрупкая такая. Изящная. Кажется, я одним пальцем переломаю тебя. Ты не ешь, что ли? Или из-за итальянцев себя загнала? А вообще, не важно. Вот подпишем сегодня контракт, и отдохнешь. Я сам к Борисычу пойду, чтобы шеф дал тебе отпуск. – Ипатов сглотнул и подошел ко мне ближе: – Ань, давай сегодня поужинаем вместе? Отметим подписание контракта. А?

Все мое хорошее настроение тут же растаяло, как мороженое на солнце. Нет, Кольку я понимаю. И не обижаюсь. Но, во-первых, я до сих пор толком не знаю, чем в компании он занимается. И от этого приходиться держаться настороже. А во-вторых, не вижу смысла его обнадеживать. Времени у меня слишком мало. А если он успеет ко мне привязаться, то ему потом будет больно и плохо. Поэтому, держим дистанцию.

– Нет, Коль, спасибо. Сам видел, я еще не до конца выздоровела. Наверняка к вечеру буду как выжатый лимон. Не хочу тебе ничего обещать, чтобы потом не пришлось обманывать.

Ипатову мой отказ не понравился. Я это сразу заметила. Все его благодушие и восторженность сразу куда-то испарились. А глаза блеснули совсем по-волчьи. У меня даже мороз по спине пробежал. Но с моими доводами Ипатов согласился.

– Ну ладно. Наверное, ты права. Но на завтрак-то я могу тебя проводить?

Я заставила себя улыбнуться:

– Конечно. Мне будет очень приятно.

За общим столом нас уже ожидали Танечка, Борисыч и Лисаковский. Переводчица приветствовала меня, не дожидаясь, пока я устроюсь за столом с помощью Ипатова. И бурно восторгалась моим костюмом. Борисыч скупо кивнул в знак приветствия, и поинтересовался:

– Как себя чувствуешь? Может, не стоило сегодня вставать? Не думаю, что сегодня дойдет дело до подписания. Мы вполне бы обошлись одной Татьяной. А вот завтра ты нам точно понадобишься. Может, вернешься в номер?

Я улыбнулась трогательной, почти отцовской заботе старого матерого чистильщика и покачала головой:

– Все хорошо, Борис Викторович. Не беспокойтесь.

Ясеневский продолжал подозрительно меня изучать. Не верит. Я улыбнулась шире:

– Если я пойму, что мне не хорошо, а вы без меня справляетесь, я вернусь в номер. Обещаю.

Шефа такое решение вопроса устроило. Он спокойно кивнул и уткнулся в свою тарелку.

Встреча с принимающей стороной должна была состояться в одиннадцать часов по местному времени. Здесь же, в отеле. Где на последнем этаже наши предполагаемые партнеры арендовали небольшой конференц-зал.

Итальянцы вышли на нас сами. Не слишком крупная фармацевтическая компания специализировалась на поставках лекарств и предметов по уходу за больными на ближний восток и в азиатские страны. На мой взгляд, странный выбор рынка сбыта. Но компания Диарелли и К существовала третий десяток лет. Очевидно, рынок сбыта был выгоден. Или просто нашли свою нишу.

Когда я готовила материалы для Борисыча, то сунула нос в предоставленную Ипатовым информацию. Если честно, то мало что поняла. Кроме одного. Диарелли и К очень долгое время пользовались услугами румынской экспедиционной компании, у которой мы регулярно брали заказы. Поначалу я недоумевала: почему посредники? Ведь гораздо выгоднее работать с клиентами напрямую. Пусть и придется нанять на работу лишний десяток людей. Но, поработав некоторое время, я поняла, что с румынами не все так просто. И они не только экспедиторы по грузам. Но и, в некотором роде, экспедиторы по иным. Оттуда часто поступали заказы на зачистку.

Диарелли отправляли грузы регулярно. Не реже одного раза в неделю. Но два месяца назад вдруг исчезли. А потом от итальянцев поступило деловое предложение. Ради которого мы, собственно, и прилетели в Милан.

На переговоры явился лично Джузеппе Диарелли, владелец и управляющий компанией в одном флаконе. Этому невысокому лысоватому толстячку с темными глазами-маслинами на вид можно было дать не больше пятидесяти лет. На самом деле Джузеппе было шестьдесят семь. Но это не помешало ему обшарить взглядом мою пятую точку.