Роман. Вот. Макс сказал то, что я не решался. Ты – невеста. И давай, привыкай к нашей не слишком дружной семье. Если, конечно, хочешь… если я тебе дорог…

Авансцена, у правой кулисы. На мягком ковре сидят двое подростков, которым на вид лет по пятнадцать, – Анечка и Вика. Первая одета скромно, вторая стрижена под мальчика, в дорогом спортивном костюме, в серьгах и с золотыми подвесками на шее.

Анечка. …Там такая классная дискотека. Музыка живая. И балет…

Вика. Балет? На дискотеке?

Анечка. Там и мастер-классы по танцам, и всякий интерактив будет. Я же говорю, что это прилично. Почему ты боишься спросить родителей? Почему они должны быть против?

Вика. Они всегда против. Если не по маминой инициативе.

Анечка. Да брось. Твой папа такой добрый.

Вика. Он добренький. Это не одно и то же. Когда мамы нет с нами, он меня понимает здорово. А как она рядом, он все время на нее оглядывается. И уши, как ватой, затыкает.

Анечка. Да, дела. А меня мама отпускает. Она один раз со мной сходила на дискотеку… (смеется). Ей не понравилось. И теперь она доверяет самой ходить… Встречает, правда.

Вика. Хорошо тебе. Только с мамой договариваться. А у меня их двое. С одним утрясешь, второй точно будет против. А потом еще начнут ругаться, выяснять, кто прав, кто виноват… В итоге я себя виноватой считаю.

Анечка. А мой папа веселый, сговорчивый. Почему же твоя мама такая серьезная? Они же близнецы.

Вика. Да какие они близнецы? Только в паспорте одно число стоит. А так они очень разные. Если бы твой папа был моей мамой (подхихикивает), я бы точно с тобой на дискотеку пошла.

Анечка. Так давай его и подключим. Он с мамой твоей не боится разговаривать.

Вика. Нет, что ты. Когда-нибудь, но не сейчас. Слышишь, она и на него рычит сегодня.

Анечка. Понятно. День не самый удачный. Но дискотека-то завтра.

Вика (не хочет продолжать тему). Слушай, а твоя мама не пришла, потому что дядя Роман училку нашу привел?

Анечка. Ты это про Полину Павловну что ли? Да нет. Мама все равно бы не пошла на поминки. Она ж с работы отпросилась, у нее прием, больные, наверное, коридор истоптали уже перед дверью.

Вика. Я твоей маме удивляюсь.

Анечка. Чего это?

Вика. Я все время на нее на кладбище смотрела. Она как-то так спокойно себя вела. Ну, когда твой папа с Полиной пришел.

Анечка. Так она же знала. И потом, они же в разводе.

Вика. Ну, ты такая же. А ведь по сути Полина твоего папу увела. Не обидно разве?

Анечка. Наверное, было обидно… когда он сказал, что уходит… Мне было, если честно, так обидно… Он же хороший. Он никогда голоса не повысил, всегда веселый, компанейский.

Вика. И чего они не поделили тогда?

Анечка. Ничего они не делили. Я слышала, как папа сказал: прости, полюбил другую.

Вика. А мама что?

Анечка. Я думала, она заплачет, будет его уговаривать. А она просто так тихо-тихо сказала: я тебя понимаю.

Вика. И все?

Анечка. И все. А потом меня позвали и сказали, что поживут пока отдельно.

Вика (достаточно ехидно). Вот и пожили. Моя мама говорит, что мужа нельзя отпускать от себя дальше, чем на восемьдесят сантиметров.

Анечка. Почему на восемьдесят?

Вика. Это размер личного пространства.

Анечка. То есть нельзя выпускать его из своего личного пространства?

Вика. Выходит.

Анечка. А как же тогда твой папа, например, на работу ходит?

Вика. Ну, работа – это не отменить, он деньги должен зарабатывать для семьи.

Анечка. Ну, ну, тогда выходит, что на работу поводок спустить можно?

Вика. Какая ты грубая… Почему поводок? Никто папу на поводке не держит. Но контролировать же надо.

Анечка. Зачем? Если любит, не убежит.

Вика. Ну, вот твой же убежал…

Анечка. Мой разлюбил.

Вика. А мой, даже если разлюбит, не убежит.

Анечка. Почему это?

Вика. Потому что мама… (шепотом)… ты никому не скажешь?

Анечка. Если ты просишь, не скажу

Вика. Даже своей маме. Уговор?

Анечка. Ладно. Но моей маме можно… она не подведет, если что. И поможет.

Вика. Нет. Никому. Потому что помощь тут не нужна. Это просто тайна такая.

Анечка. Хорошо.

Вика (тоном заговорщика). Мама тут звонила кому-то, договаривалась о встрече. Я думаю, она звонила гадалке. Потому что говорила, что надо посмотреть, изменяет ли муж. И заговор сделать, чтобы привязать…

Анечка. Ты ничего не путаешь? Зачем ей такое? Это же только раньше, давным-давно, в сказках всяких… любимых… как это слово?., присушивали.

Вика. Да ничего я не путаю. Она, наверное, к этой гадалке сходила, потому что потом я видела, как она папе в подушку что-то зашивала…

Анечка. Может, подушка просто порвалась?

Вика. Вот Фома неверующий. Я же говорю, я видела. Она подушку сначала распорола, а потом туда что-то засунула и зашила.

Анечка. Ничего себе. Я не верю в такие дела.

Вика. А я верю. Папа как шелковый стал. Поддакивает. Чтобы она не говорила, со всем соглашается.

Анечка. Просто скандалов не хочет.

Вика. Это-то так. Но он теперь даже с друзьями не встречается. Никого домой не приводит. И звонит ей каждый час с работы.

Анечка. Так, может, любит… Вот и звонит.

Вика. Про любовь не знаю. Может, еще и любит… Хотя, знаешь, он раньше маму нет-нет да поцелует тайком, погладит… смотрел на нее так задумчиво, подолгу-подолгу… А сейчас с работы придет, пару слов кинет, поест и к телеку. И ничего не видит, не слышит. А я же знаю, что передачи эти он не любит… Он только футбол раньше смотрел. А теперь все подряд.

Анечка. А ты зачем за ними подглядываешь?

Вика. Я и сама не знаю. Но прямо руки… уши, глаза чешутся. Мне кажется, если твой папа ушел, вдруг и мой уйдет. А как я тогда?

Анечка. Как ты? Нормально. Мы с мамой даже очень хорошо живем.

Вика. Так это ты. Это с твоей мамой. А с моей разве договоришься? Она строгая. У нее все по правилам. Трусы здесь, носки здесь… Это в шкафу. Так и в жизни. Туда нельзя – неприлично, с этим не водись – из плохой семьи. Тройку получила? Ты меня позоришь.

Анечка. Завал. И ты терпишь?

Вика. А что, «без сладкого остаться»? Если я перечить буду, то вообще гулять не пустит.

Анечка. Но ты же на тренировки, в музыкалку ходишь…

Вика. Так все потому же. Мне и слон на ухо наступил, и йога эта уже достала. Я бы лучше на бальные танцы походила… Но это, говорят, не модно сейчас.

Та же комната в старой родительской квартире. Но за столом уже только Роман и Максим. Полина собирает посуду и курсирует туда-сюда, видимо, на кухню и обратно. Поэтому разговор между мужчинами то стихает с ее появлением, то вновь возобновляется.

Роман. Не понимаю, как ты с ней живешь? Была такая тихая девочка. Все время хныкала. Хотелось пожалеть, приласкать…

Максим. Так, может, я ее и встретил еще такой… Хотя, нет. Знаешь, что меня тогда к ней толкнуло? Вот все вы, знаю, считаете, что богатство вашей семьи меня привлекло.

Роман. Я так не считал никогда…

Максим. Считал, считал.

Роман. Не. Я думаю, что ты на нее запал потому, что она как две капли воды на твою маму похожа.