Его рука задержалась у края декольте и свободно нырнула под ткань, высвободила груди, сначала одну, затем вторую.

– Не представляешь, в какой, – прошептал он, обводя сосок большим пальцем. Вдруг его пальцы сжались на нежной коже, больно оттянули, и Линн тут же распахнула глаза. Но вместо возмущения, её зрачки расширились, а дыхание участилось.

– Думаю, мы сможем найти выход нашей ярости, – ответила она, поворачиваясь и кладя ладонь на его пах. Пальцы плотно обхватили начинающий твердеть член. Линн сделала глоток, облизнула губы и завозилась с ремнём его брюк, но Тони вдруг накрыл её руку и хищно улыбнулся.

– Лучше поднимемся в спальню, там удобнее. И, – он рывком поднял её, склонился к уху, – гораздо больше способов выместить злость.

Линн выгнулась, обнажённые соски потёрлись о его рубашку, тело пронзило предвкушение. Давно никто её не удивлял, может, сейчас её ждёт что-то на самом деле интересное?

Бесцельно бродя по дому, Кэрри почти не обращала внимание на окружающую красоту и строгость. Ничего лишнего, ровные геометрические линии, орхидеи в высоких вазах, запах воска, которым натирают полы, и едва заметный аромат благовоний – всё больше складывалось впечатление, что она в музее, а не в жилом доме. Кэрри пыталась представить, смогла бы она чувствовать себя по-настоящему своей, смогла бы привыкнуть к тишине, застывшей красоте и неумолчному шуму водопадов, звенящих где-то в зелёных зарослях? Здесь всё было чужим, и Кэрри чувствовала себя рыбкой, которую забрали из разноцветного кораллового рифа и посадили в пустой аквариум. Тоска усугублялась словами Линн, её открытым желанием вернуться к мужу и угрозами, завуалированными, но достаточно прозрачными, чтобы можно было просто так от них отмахнуться. С каким удовольствием Кэрри вернулась бы сейчас в пансионат! Пусть лучше уроки с Коксом и Коннором, чем сидеть здесь, глядя на идеальные линии сада, смотреть на то, как резвятся красные карпы в прозрачном ручье и чувствовать себя невероятно одинокой.

– Госпожа, может, вы желаете чем-нибудь заняться? Могу предложить вышивание, рисование, может, вы играете на каких-нибудь инструментах?

Вышивка и рисование, отлично. Это же просто мечта любой современной девушки, ещё бы почитать предложили! Кэрри подавила раздражённый вдох, подумав, что такими темпами она очень скоро превратится в призрак самой себя, унылый и молчаливый.

– Скажи, а почему госпожа не живёт здесь?

Юми смутилась, раздумывая, как ответить. Господин не запретил говорить о ней, но он вообще не ограничил тему общения с этой девушкой.

– Она не живёт с господином уже много лет, – осторожно заговорила Юми. – Когда-то давно они действительно были вместе, но их разрыв произошёл задолго до моего рождения. Простите, госпожа, но я не имею права повторять слухи, потому что не знаю, где в них правда, а где нет.

Но Кэрри этого было достаточно: значит, она верно угадала, когда поняла, что Линн хочет вернуться сюда, потому что привыкла считать Сакумо своей собственностью. И значит, он не хотел её вернуть посредством Кэрри. От этого на душе стало значительно легче, а ещё затрепетало что-то невесомое, воздушное: тогда по какой же причине он выбрал её? Если действительно никогда не приводил женщин, кроме Линн, в свой дом? Значит ли это, что она особенная, или же ему просто наскучило собственное одиночество, а Кэрри подвернулась под руку в удобный момент? Что-то подсказывало, что в ближайшее время Сакумо явно не станет обсуждать с ней причины. Но ей отчаянно хотелось докопаться до истины и попытаться узнать его получше.

– Юми, а в доме есть изображения господина из тех времён, когда он ещё жил на Земле?

– Конечно. – Юми поспешно кивнула, радуясь, что расспросов про Линн больше не было. – Я провожу вас. Правда, господин редко вспоминает о том времени. Наверное, ему больно об этом думать.

Если бы я была могущественным богом, а потом пришла в забвение, мне тоже было бы тяжело и больно вспоминать, – невольно подумала Кэрри, шагая за служанкой. Они прошли через внутренний двор, миновали сад и оказались на берегу озера, появившегося так внезапно, что Кэрри не смогла сдержать удивлённый вздох. Ровная гладь была покрыта крупными розовыми лотосами, и к центру озера уходил длинный мостик с резными перилами, заканчивавшийся беседкой с закруглённой крышей. Видно было, как трепещут белоснежные полотнища, скрывавшие внутреннее убранство беседки. Кэрри отчаянно захотелось оказаться там, но сейчас она послушно прошла за Юми к стене из зелёного, сочного бамбука, за которой угадывались очертания очередного дома.

Мощённая крупными гладкими камнями дорога вела прямо к нему, и вскоре зелень расступилась, открывая вид на строение, больше напоминавшее старинный храм. Дерево, из которого он был построен, потемнело от времени. Вдоль дороги, ведшей к ступеням, висели разноцветные фонарики и трепыхались ленты с неизвестными письменами, а прямо у входа стояла каменная чаша с водой.

– Я подожду вас здесь, госпожа, – тихо сказала Юми, поклонившись. Кэрри кивнула – странное, почти благоговейное чувство охватило всё её существо, перехватило дыхание. Она разулась и толкнула дверь, из храма потянуло вездесущими благовониями. Внутри царил полумрак, свет падал сквозь окна, расположенные под потолком и больше похожие на бойницы. Помещение было пустым, только алтарь в самом конце притягивал взгляд. Над ним возвышалась мраморная статуя воина, облачённого в малахитовые доспехи. В одной руке он держал меч, а вторая тянулась за спину за вторым, чья рукоять торчала из-за плеча. Мастерски выполненная фигура дышала силой и холодной яростью, от которой мурашки бежали по спине. Хотелось упасть перед ней на колени и молить о пощаде, и в то же время просить позволения коснуться носков сапог и мечтать об улыбке.

Проглотив внезапно выросший в горле комок, Кэрри с трудом отвела глаза от статуи Сакумо и едва не вскрикнула – он смотрел на неё из угла. Пара секунд ушла на то, чтобы осознать – это картина. Большая картина, занимающая почти всю стену. Ноги почти не слушались, превратившись в две деревяшки, когда Кэрри медленно подошла к ней, пытаясь рассмотреть всё и сразу. Поле боя, кроваво-чёрное, и в центре – Сакумо. Его глаза сверкали и в них плясали багровые отсветы. Растрепавшиеся волосы шевелил ветер, пальцы крепко сжимали окровавленные мечи, а на губах играла холодная, торжествующая улыбка. Картина была такой реалистичной, что Кэрри казалось – прикоснись к его щеке и сможешь стереть капли чужой крови с белой кожи.

Только сейчас до неё начало доходить, что бог – это не пустой звук. Что это история, которая для него была реальностью. Что Сакумо на самом деле очень опасный и очень закрытый. И что когда-то его боялась половина мира, и боялась заслуженно. Насколько можно скучать по такому прошлому, как сильно нужно хотеть удержать его, хотя бы здесь, в воспоминаниях и небольшом клочке земли, на котором теперь стоит его дом?.. Сейчас Кэрри отчётливо осознала, что понимает его желание удержать привычное прошлое. Да, телевизор в подобном доме точно смотрелся бы дико, а интернет и вовсе был из другой эпохи.

Оглушёная мыслями, Кэрри покинула храм, не глядя на Юми. От того, что Сакумо стал понятнее, он совершенно не стал ближе. И как такая, как она, вообще может заинтересовать такого, как он? Кэрри и раньше не задумывалась особо о том, чтобы его покорить, теперь же даже мысли об этом звучали смехотворно. Линн права, единственное, на что она годиться – греть в постели. Но сейчас даже этого дать не может. Как быстро он поймёт, что всё это было ошибкой? Как быстро откажется от неё? Оставив Юми на берегу, Кэрри медленно побрела по мосту к беседке, не обращая внимания на ветер, трепавший полы её юкаты. Сейчас она чувствовала себя древней японской принцессой, которая предназначена великому самураю, только этот воин берёт её в жёны ради детей, а не ради того, чтобы сделать счастливой. Кэрри никогда не задумывалась о детях, но сейчас вдруг представила черноволосого мальчика, отчаянно желающего походить на отца. Упрямого, смелого, красивого. Задумчивая улыбка скользнула по губам. Интересно, могут ли боги иметь детей?..