Сев за свой стол, Одди начал вспоминать: «Мастер Нава вчера предупреждала, что задержится на час. Но практика должна проводиться. Поэтому она просила всех прийти вовремя, начать читать новый материал и записывать то, что считают нужным. А когда придет, сразу у каждого спросит, что было не понятно, и вместе разберутся в затруднениях. Для мотивации она напомнила ученикам о навыке трудолюбия». Но никто ее не послушал.

Одди всё-таки взял терпение на вооружение, выложил принадлежности для учебы. Открыл тетрадь и учебник. Записывать конспекты ему не было смысла. У него очень хорошо выработана способность запоминать. Поэтому написав сегодняшнюю дату и тему закрыл тетрадь. Тут же принялся внимательно читать новый материал.

Сквозь галдеж, сквозь другие мысли, он пытался сосредоточенно впитывать написанные слова в учебнике: «Каждый может претерпевать изменения в окружающей обстановке и поддаваться старым инстинктам. Уметь их контролировать и укрощать – истинная сила человека. Нет ничего невозможного в том, чтобы перелить воду из грязного кувшина в чистый, когда у тебя есть два кувшина. Вода – древние инстинкты. Кувшины – мысли. Грязный кувшин – мысли, диктуемые инстинктами. Другой – очищенный контролем. Навык контроля инстинктивных эмоций сложнее, чем поверхностных, рассматриваемых в предыдущих главах. Для практик власти над первыми нужно больше внимания и времени, чем над вторыми. Во время внезапной ситуации, когда Ваши инстинктивные эмоции поднимаются изнутри, заметьте их на ранней стадии (помните, что контроль над поверхностными эмоциями должен быть ежесекундный), затем…»

– Эй, Малой. Ты что читаешь? – прервал Оутэрнума его соученик Альто.

– То, что просила мастер Нава. – ответил младший.

– Зачем? Ты же знаешь ее. Она всё равно потом сама расскажет ни смотря на то, что говорила нам почитать самим.

Внутри Одди будто желчь поднялась. Но лишь на секунду. Он тут же взял себя в руки. Почему-то сейчас перед его глазами не Альто, а воспоминание.

Когда-то, когда Одди было только три года, он впервые увидел сад. Желание сорвать один из самых красивых цветов появилось у мальчика сразу. Но ему запретили, объяснив причину. И уже после, с пониманием, Одди самостоятельно отказался рвать его. Больше такая мысль в голову ему не приходила. В тот день он запомнил пятое наставление от мастера Монпы: «Когда что-то хочешь сделать плохое для другого существа, но хорошее для себя – это не значит, что на самом деле оно принесет тебе хорошие чувства». Тогда, Одди второй раз в жизни сделал вывод: «Причина того, что нельзя делать – глубока, а значит, не стоит спешить проявлять реакцию для того, чтобы переступить черту».

Проглотив то ли злобу, то ли гнев, мальчик оценил ситуацию: Альто не специально вел себя так, чтобы хотелось сделать ему плохо. Тем более, он объяснил свою причину увиливания от занятий. Но сам Альто, наверное, как думал мальчик, не понимал, почему есть эта причина.

«Вовремя я прочитал об этих эмоциях. Опять совпадение? И новое чувство, и новый урок тут же открылись перед моим взором. Дочитать бы, но я должен открыть ему глаза…» – пока Одди думал, его собеседник пожал плечами и отошел обратно к своей компании по интересам.

Время для ответа упущено. Уже поздно продолжать разговор. Так бы подумал любой другой тактичный человек. Однако Одди помнил, что растет. И иногда просыпаются эмоции, которых раньше не было, а также мысли, неизвестно откуда берущиеся. Словом, разбираться даже в себе – дело тонкое и в основном долгое. Особенно, когда многого еще не дано знать. Благо, что Одди прекрасно это понимал. Поэтому действовать не спеша – самое главное и частое свойство, используемое мальчиком. Это то, чему мастер Монпа его обучал с самого начала. И разве при таких условиях время ответа упущено?

Одди подошел к столу мастера Навы, взял мел и начал писать на доске заданный ему вопрос от Альто, слово в слово: «Зачем ты выполняешь задание, ведь она все равно придет и расскажет нам всё, ни смотря на то, что говорила читать самим?».

Все затихли с того момента, когда услышали характерные постукивания мелка по доске. Каждому было интересно, что же вдруг затеял самый младший и самый тихий «вундеркинд».

– Одди, ты чего? – с недоумением спросил Альто, – Так не делают. Мы разговаривали вдвоем.

Мальчик проигнорировал его слова и обратился ко всем.

– Я хочу спросить у всех. Кто считает также?

Затишье среди учеников прервалось первым высказыванием в классе.

– Все, наверное. Потому что это – факт.

– Верно. Какой смысл читать то, что потом объяснят? – спросил кто-то из класса.

– Да-да, выслушивать то, что уже прочитал – скучно. – прокомментировал еще один ученик.

Одди снова побагровел. И снова себя успокоил. Он так и знал, и совсем не надеялся услышать что-то другое.

– А вы знаете, почему она так делает?

– Ясно же как день. Это ее работа. Совесть мучает, вот и наверстывает упущенное.

– Согласен. – ответил кто-то из класса.

– И я. – тут же нарастал галдеж.

Неизвестно по какой причине, но Одди стало тяжело смотреть в глаза соучеников. Он опустил голову и сказал.

– Она так делает, потому что знает, что вы не будете читать всерьез.

– Правильно она знает. Вот только, раз ты начал эти разговоры, ответь: зачем же ей тогда говорить перед каждым пропуском занятий одно и то же? Результата же нет.

– Она… Потому что она… – Одди начал путаться в мыслях. Слишком много цепочек появлялось от одной темы в его голове, – Она лелеет надежду на ваше благоразумие и самостоятельность.

– Насмешил! И вообще, с чего это мы должны читать, если она обязана нам рассказывать и объяснять? Разве это наша вина, что она пропускает занятия? Наши родители что, нас для этого сюда отправляют? Для самообучения? Ясно же, что мы сами не поймем.

– Верно.

– Верно.

Одди пытался из роя мыслей взять хотя бы одну цепочку. Он оглядел каждого в этом помещении. Время для, проверяющего искренность, вопроса.

– Все согласны?

– Да. – ответило ему большинство, но Одди увидел несколько и воздержавшихся от ответа людей. Только вот, утешения ему это не принесло.

Мальчик сам не понял, как вспылил, однако тон держал тихим, хоть и озлобленным.

– Значит, вы всё те же мелкие дети как я, но глупее. Обучение проходит зря. Сомнений теперь нет в том, почему я лучше вас.

– Что сказал?!

– Да как ты смеешь, недоросток!

Одди снова опустил голову, просверливая взглядом пол. Ладони сами сжались в кулаки. Он продолжил высказывать, но чуть громче.

– Дослушайте. Вы к такому возрасту уже должны сами понимать язык, написанный в книгах. В них всего-навсего инструкции или описания. Там нет ничего сложного, если умеете понимать и учиться. На вашем нынешнем уровне вы уже должны понимать больше половины инструкций и описаний. Вас уже учили пониманию. Вас уже учили самостоятельно разбираться хоть в чем. Но даже так, если какой-то пункт был бы не понятен, мастер осветила бы его. Так почему вы отказываетесь от самообучения?

– Не умничал бы!

– А если вдруг мы неправильно поймем?!

– Вас все равно всегда проверяют. – Одди стал злиться еще больше, потому как, по его мнению, соученики стали задавать ответные вопросы, лишь бы отвлечься от первопричины и поставить мальчика в неловкое положение.

Рови решил вмешаться в словесные разборки.

– Ты предлагаешь то, из-за чего может быть морока. А что, если я неправильно пойму? Тогда пришлось бы признаваться в этом? Тоже предлагаешь спрашивать у мастера то, что я не понял бы? Это же значит, что я должен буду слушать насмешки в свой адрес! Кто-то разве хочет быть на таком месте? Не поддерживай глупости мастеров. Хотя, о чем это я?

– Высмеивание противоречит уважению в сторону других. – сквозь зубы процедил Одди в ответ, набирая обороты гнева, – Нет ничего зазорного в том, чтобы спросить. Зазорно не знать, что ты глупый!