— Ну, это был особый случай, — ответила она.

— Предположим. Но если мне придется закатать рукава рубашки или позволить им болтаться незастегнутыми — это будет началом конца.

Он печально задумался.

— Не могу смириться с нелепостью того, что произошло. Я пошел в ванную, выстирал свою рубашку, и, пока я вешал ее на плечики, чтобы просушить, запонки лежали на бортике умывальника. Когда я беру запонки, чтобы вставить их в рукава свежей рубашки, то невзначай роняю одну из них в умывальник, и она тут же исчезает в водостоке. Я кидаюсь в машинное отделение за гаечным ключом, чтобы отвинтить колено. Возвращаюсь в ванную — и вижу тебя, стирающую свои тряпки в умывальнике. Рассказываю тебе о том, что случилось, а ты немедленно открываешь затычку и, сливая воду, переполняешь трубу в колене. И запонка исчезает…

— Я только хотела посмотреть… — начала она.

— Ты только хотела посмотреть, — передразнил он и снова задумался. — Все было бы не так плохо, находись мы на каком-нибудь старомодном корабле, работающем в абсолютно замкнутом цикле. Я бы тогда фут за футом обследовал всю водопроводную систему и нашел бы свою запонку. Но с нашим автоматическим выбросом в пространство…

— Можно подумать, что ты потерял сокровища короны, — насмешливо сказала она.

— Мои запонки значат для меня не меньше, чем сокровища короны значат для императрицы, — ответил он совершенно серьезно.

— Да сказала же, куплю я тебе другие запонки, — вспыхнула она.

— Но это будут ДРУГИЕ запонки, — пробурчал он.

— Куда это ты собрался?

— В контрольный отсек, — коротко ответил он.

— Дуться?

— Нет, моя дорогая. Нет.

Когда ослепительный реактивный выброс остановил вращение корабля вокруг продольной оси, она была в камбузе, готовила спагетти к обеду. Совмещать приготовление спагетти со свободным падением нельзя, поскольку они совмещаются слишком хорошо. В ярости, не тратя времени на то, чтобы счистить с лица прилипшие макаронины, она кинулась в контрольный отсек. Она не ожидала от себя той ловкости, с которой сумела добраться туда, держась за поручни.

— Ты!.. Ты — безмозглая обезьяна! — выкрикнула она. — Думаешь, я могу хоть что-нибудь приготовить без силы тяжести, даже если это всего лишь центробежная сила?! Ты погубил обед!

— Я, — гордо сказал он, — нашел свою запонку. Ты ведь знаешь, как работает система ликвидации отбросов: все ненужное вылетает по касательной к траектории полета, особенно если остановить вращение корабля. Это был единственный шанс заметить на экране нечто металлическое.

— Ну и что? Что?

— Она — там! — радостно сказал он, указывая на флюоресцирующий экран. — Видишь светящуюся точку, которая могла бы быть крошечным спутником? Это и в самом деле крошечный спутник…

— Значит, теперь ты знаешь, где твоя запонка, — перебила она. — Она вращается по спирали всего лишь в трехстах метрах от корабля. И для того чтобы получить эту абсолютно бесполезную информацию, ты испортил наш обед!

— Это не бесполезная информация! Как ты думаешь, для чего мы таскаем с собой скафандры?

— Ты же не намереваешься выйти наружу? — подозрительно спросила она. — Конечно не намереваешься. Даже ты не способен на подобную глупость.

— Но это у ТЕБЯ страх перед скафандром, — возразил он.

— А кто виноват в том, что баллон с воздухом оказался на три четверти пуст? — спросила она.

— Ты, — убежденно ответил он. — Всем известно, что, прежде чем надеть скафандр, нужно самому проверить все детали, если собираешься выходить наружу.

— Некоторые женщины, — язвительно заметила она, — до того глупы, что доверяют своим мужьям. Их ничему не научил горький опыт. Как и меня.

— Некоторые мужчины, — ответил он, — до того глупы, что думают, будто их жены обладают элементарными знаниями о водопроводе и канализации. — Он указал на экран и сказал: — Вон она, моя запонка, и я отправляюсь за ней.

— Ты ее никогда не найдешь, — сказала она.

— Уверен, что найду. У меня будет ранцевый двигатель и трос. Я вылечу из корабля через тамбур. Ты будешь смотреть на экран и указывать мне положение, в котором я смогу пересечься с орбитой запонки.

— Это несерьезно, — сказала она. — Ты же не сумасшедший.

— Ну уж, не более сумасшедший, чем ты, которая вытащила ту затычку.

— Но… Но ведь с тобой может случиться все что угодно. И ты знаешь, что я не смогу надеть скафандр, не смогу отправиться за тобой…

— Ничего не случится, — уверенно сказал он. — Просто сиди, смотри на экран и направляй меня в нужную сторону. По крайней мере это ты сможешь сделать?

Он вытащил свой скафандр из шкафа и начал застегивать застежки и пряжки, облачаясь в это неудобное одеяние.

Ему следовало бы вспомнить о мудрости правил, установленных Межпланетной транспортной комиссией. И о том, что правило № 11 не имеет исключений.

«Нельзя рисковать, — гласило это правило, — и выходить из корабля в одиночку».

Эти правила очень хороши для большого корабля с его толпами лишнего персонала. Но капитаны — владельцы маленьких кораблей-разведчиков — редко доживают до зрелого возраста.

В отличие от жены, у него никогда не было никаких проблем со скафандром, и, возможно, поэтому он оказался таким легкомысленным. Он неподвижно висел на конце троса, ожидая, когда же в наушниках прозвучат первые указания.

Наконец словно бы нехотя она произнесла:

— Два метра к корме… Стой! Теперь один метр вправо…

Ярко вспыхнул выхлоп его реактивного пистолета.

Он увидел плывущую к нему запонку — маленькое золотое пятнышко, поблескивающее в солнечном свете. Он засмеялся, протянул обе руки, чтобы поймать запонку, и понял, что должен схватить ее правой рукой, той, в которой он держал пистолет. Неуклюже перекладывая пистолет в левую руку, он упустил его.

Пистолет медленно уплывал в пустоту.

«Неважно! — подумал он. — Пистолет застрахован, а моя запонка нет…»

— Она моя! — выкрикнул он в микрофон.

Возвращение на корабль будет нетрудным. Ему всего лишь надо подтянуться на тросе. И тут он сделал открытие, которое омрачило его ликование. Каким-то образом, очевидно, в тот момент, когда он потерял пистолет, трос отделился от корабля. Хорошо известно, что маленькие корабли-разведчики отличаются плохим качеством оборудования.

Он медленно дрейфовал от корабля.

У него не было ничего, с помощью чего можно было бы изменить направление дрейфа. Ничего, кроме маленькой запонки. Но он знал, что ее масса ничтожно мала. Это не дало бы никакого результата.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего, — соврал он.

«Из-за своих страхов она никогда не наденет скафандр, — подумал он. — Но даже если она и решится, это слишком рискованно. Нелепо будет погибнуть нам обоим. Прощай! Прощай, моя дорогая! Мне было хорошо с тобой. Продай корабль и возвращайся на Землю».

— Ответь же, что случилось? — снова сердито спросила она.

— Ничего, — вздохнул он.

— Что-то не в порядке! — настаивала она.

— Да, — согласился он. — Дай мне обещание: когда вернешься на Марс, потребуй обследования всего оборудования, проданного нам этим лавочником Соренсеном. И… И… — Он чуть задыхался. — Во всем виноват я сам. Думай о себе. Думай о себе, а не обо мне.

Он потерял сознание.

Его удивило то, что он очнулся в своей каюте. Как и то, что он вообще очнулся. Первое, что он увидел, было ее лицо. Заплаканное, испачканное и… счастливое. Она держала в руках чистую белую рубашку с запонками, мерцающими в манжетах рукавов.

— Ты выходила наружу, — ласково сказал он. — Ты втащила меня в корабль… Но как же твои страхи, дорогая моя?.. Твой страх перед скафандром…

— Я обнаружила, что у меня есть еще один, более сильный страх, — ответила она. — Тот же, что и у тебя. — Она наклонилась к койке и поцеловала его. — Я ненавижу половину пары чего бы то ни было. И это касается не только запонок.

— Администратор, — через «переводчика» изрек Уустриц, — должен уметь справиться с проблемой, которая не по зубам его подчиненным.