– У меня неудачный день, – прохрипела, чувствуя себя идиоткой.

– Неужели? Наверное, сегодня магнитные бури, если у всех тяжёлые дни.

– У вас тоже?

– О, у меня самый чудесный в жизни день.

«Лжёт».

Стас крутанул в руке бокал, поднимая виски со дна, омывая янтарной жидкостью хрустальные стенки. Мара, как завороженная, следила за его руками, такими красивыми, с длинными сильными пальцами.

«Интересно, каково это – ощущать их на своей коже?»

От этих мыслей с её губ едва не сорвался вскрик изумления, и Мара прикусила губу. Только щёки опалил предательский румянец и это от цепкого взгляда Стаса не укрылось.

– Интересно, – протянул, и на губах появилась лёгкая усмешка.

– Что?

– Вы краснеете.

– Тут жарко, – с деланным равнодушием пожала изящными плечами.

– Помнится, в нашу первую встречу вы тоже краснели, – напомнил Стас, и Мара наморщила аккуратный носик.

В памяти промелькнул день их знакомства.

Их встреча состоялась бы в любом случае. Была в этой мысли какая-то сладкая обречённость.

Август минувшего лета.

– Мама, я слышу, что у тебя простуженный голос! – Мара, прикрыв трубку рукой, шипела на неугомонную родительницу, но та делала вид, что с ней всё отлично. А нехорошие хрипы и тяжёлое дыхание – обычное дело.

Мара закатила глаза, снова ища ответы на потолке.

– Всё со мной хорошо, – буркнула мама, и Мара призвала на помощь всё своё терпение. – Ты мне лучше расскажи, как там Варвара. Она же абсолютно ничего нам не рассказывает и домой приезжать не планирует!

Мара вздохнула, понимая волнение мамы. Она и сама себе места не находила. После того, как её, Марьяны, сестру-двойняшку предал жених накануне свадьбы, все очень за Варю переживали. Потому Мара и приехала. Отложила дела, накопила неделю отгулов, да и рванула к Варваре. Не могла находиться вдалеке от сестры, с которой привыкла делить всё: утробу матери, горшок, манную кашу, первую влюблённость, горести и радости.

Сердце Мары щемило, стоило только представить, в каком состоянии оказалась Варя после того, как ей за несколько дней до торжества прислали анонимное послание, а в нём куча фоток её жениха в объятиях незнакомой рыжей бабы.

Мара не сталкивалась с предательством, но она очень хорошо знала, что такое потерять любовь.

Ох, как Мара на Лёньку разозлилась! Каких трудов стоило сдержаться, не найти этого подонка и не расцарапать его холёную предательскую рожу. Да как он мог изменять её прекрасной, самой лучше в мире сестре? Доброй, мягкой и нежной.

Желание отомстить за сестру и её рухнувшие надежды было слишком сильным, и только благодаря большой загруженности на работе скандала удалось избежать. Иначе Мара могла пристукнуть Лёньку, а после коротай годы в тюрьме из-за этой кучки голубиного помёта.

Но по прошествии времени, Мара с удивлением поняла: в жизнь сестры пришла новая любовь. Намного сильнее той, что Варя чувствовала к Лёньке.

Несколько дней сёстры провели вместе. Гуляли, смеялись, делали всё, чтобы отвлечься от всего дурного, что было в их жизнях. Как когда-то в детстве, когда всё было легко и просто, они шатались по городу, заглядывая в витрины, сплетничали, хихикали, как девчонки, пили вино и вкусно ели.

Но всё хорошее рано или поздно заканчивается – пришло время Маре вернуться домой.

– Я проведу тебя к машине, – закутанная в тёплую кофту Варя тряхнула головой, от чего её смешной небрежный пучок волос едва не рассыпался.

Вздохнув с притворной досадой, Мара буркнула:

– Ну что с тобой ещё сделать?

Варя ответила ей серебристым смехом.

Вот как Лёнька мог ей изменить? Козёл. Оторвать бы ему все жизненно важные органы, чтобы не посмел ни к одной девушке приблизиться.

Интересно, его рыжая баба будет его любить покалеченным?

Мара негодовала, кипя изнутри. Одно только согревало: Варя не зациклилась, сумела переступить через предательство жениха и снова влюбилась. Вот и славно. Мара не винила сестру, не считала, что та оправилась слишком быстро – Марьяна лучше других знала, что долгая скорбь не делает жизнь ярче. На них двоих её, Мары, траура достаточно. А Варя обязана быть счастливой, она это заслужила.

Путаясь в мыслях, Мара подхватила за лямки мягкий рюкзак со своими нехитрыми пожитками, водрузила его на спину и улыбнулась сестре.

Августовские ночи бывают жутко холодными, и Мара позавидовала сестре, одетой теплее. Ветерок щекотал шею, вызывал дрожь, стекающую вниз по позвоночнику. Что-то было в этом вечере, что-то таинственное, загадочное.

Но почему же так долго едет такси?

– Хорошо, что я пунктуальная, – улыбнувшись, Мара достала из кармашка рюкзака бутылку с лимонной водой, отвинтила крышку…

Раздался шорох шин, фары осветили двор. Что это за шикарная машина? Мара на несколько секунд зависла, держа бутылку в руке так крепко, что заболели суставы. Моргнула несколько раз, но автомобиль никуда не делся, с каждой секундой приближаясь.

– Это точно не моё такси, – заметила Мара, вглядываясь в наглухо тонированные стёкла, но так и не смогла рассмотреть сидящих внутри. – Ко мне должен был фолькс приехать, оранжевый, а не Майбах. Не, ну если тут такой сервис, то я не возражаю…

– Кажется, я знаю, чей это Майбах, – нахмурилась сестра, но во взгляде её огромных глаз Мара прочитала все до одной мысли.

Варя знала, кто этот ночной гость. И, глядя на сестру, Мара тоже поняла.

Тот самый загадочный Дмитрий Поклонский, так нагло укравший сердце её сестры.

Из груди Мары вырвался нервный смешок, Варя же покраснела. Её щёки налились алым, словно на дереве вишни поспели. Радуясь за сестру, Мара улыбнулась и тут увидела того самого Поклонского.

Высокий – намного выше любого среднестатистического мужчины – в идеально скроенном костюме, сидевшем на нём, как вторая кожа, он тем ни менее выглядел замученным. Разбитым на части, и Маре во взгляде его увиделась такая тоска, что сердце сжалось. А ещё любовь, когда он нашёл глазами Варю. Она вспыхнула в нём ярким пожарищем, и весь окружающий мир сузился до размеров этих двоих.

Мара знала: даже разденься она сейчас догола и начни танцевать джигу, никто на неё не посмотрит.

Мара приложила руку к губам и шепнула:

– Красивый мужик, только помятый.

– Он много работает.

Мара смотрела, как Поклонский остановился у открытой дверцы своей шикарной машины и наконец, заметил Мару. Та взмахнула ему рукой, а он улыбнулся в ответ, слегка кивнув. Вальяжно двинулся к ним, остановился напротив.

– Марьяна? Я Дмитрий, – улыбнулся Поклонский. – Наслышан и только в хорошем ключе.

– Я тоже… наслышана.

– Надеюсь, только о хорошем?

– Несомненно, – Мара протянула Поклонскому ладонь, они обменялись довольно крепкими рукопожатиями, и во взгляде Вари промелькнула гордость. – Простите, мне нужно ехать. Вон, уже моё такси катится с горки. Приятно было познакомиться.

Дима даже не обернулся, только рукой нетерпеливо в воздухе повёл, чем очень удивил Мару.

– Отмените заказ.

– Эм, что?

– Не доверяю я таким развалюхам, – поморщился Поклонский. – Вы же в аэропорт едете? Вас отвезут.

– Спасибо, но…

– Вас отвезут, – Дима сверкнул улыбкой, и Мара растерялась от его напора. – Стасу все равно по пути, а водитель знает, как объехать любую пробку.

Стасу? А это ещё кто такой? Не нужен Маре никакой Стас, она и на такси нормально доедет. Вот ещё. Но Поклонский был таким невыносимо властным, что Маре ничего не оставалось, как мысленно согнуться под весом его авторитета.

– Честное слово, даже не знаю, как реагировать, – ошарашенная Мара следила за тем, как по взмаху руки Поклонского из машины вышел водитель, молча забрал у нее рюкзак и с великой осторожностью положил его в багажник, будто это важнейшая реликвия. – Но спасибо вам. Это будет… удобнее?

Впрочем, проехаться в Майбахе было не самой дурной идеей.