Элли в ужасе уставилась на мешок высотой ей по пояс.

– Э-э-э… все это почистить?

– Ну да! Тут немного. Чистить умеешь? – спросил Фриц с подозрением.

Элли никогда в жизни не имела дела с сырым картофелем.

– Да, умею! – браво ответила она.

Фриц вздохнул и с жалостью посмотрел на ее гладкие белые руки.

– Срезай тоненько, но не очень. Держи нож лезвием к себе. Двигай к большому пальцу. Палец только себе не отхвати, артистка.

– Я как-то жонглировала двумя ножами и танцевала канкан, – зачем-то сообщила Элли Фрицу.

– Подумаешь! – тот пренебрежительно махнул громадной рукой. – А я могу танцевать чечетку и при этом лепить пирожки с закрытыми глазами.

– Ого! – уважительно удивилась Элли и села на табурет.

Первые четыре клубня под ее ножом превратились в кубики, а Элли получила выговор от Тильды. Незаслуженный, потому что в тот момент она уже чистила пятую картошку и поняла технику. Картофелина получилась гладенькая, ровная, круглая.

Элли метко запульнула ее в ведро.

Хорошо, что у артифисов отлично развита мелкая моторика! Человеку понадобится куда больше времени, чтобы овладеть всеми тайнами снятия шкурки с овощей.

Но через час ловкие руки артифисы заболели, большой палец свело судорогой, ладони занемели от холодной воды, а спина заныла от неудобной позы.

– Ничего, – пробормотала Элли сквозь стиснутые зубы. – Вы еще не знаете, что такое механическая девушка из кабаре. Меня картошкой не возьмешь!

Она посидела минуту, выпрямившись и разминая пальцы.

– Устала? – спросил Фриц, хлюпая носом и вытирая слезы – он чистил лук. – С непривычки бывает. Ты встань, чисти стоя. Все разнообразие.

Элли послушалась. Да, неплохой совет – хоть ноги размять. Но нагибаться к мешку каждый раз неудобно.

Она вспомнила еще один трюк из танцевального номера. Артистка мыском туфли цепляет лежащий на сцене цилиндр, подбрасывает его в воздух и надевает. А потом таким же эффектным образом подхватывает черные очки и тросточку.

Интересно, с картофелем сработает?

Воровато огляделась – на нее никто не смотрел. Элли высыпала на пол несколько картофелин. Легко катнула картофелину к себе подошвой, стремительно подцепила мыском туфли и толкнула вверх.

Оп-ля!

Картофелина как по волшебству взлетела в воздух и оказалась в ее ладони. Элли широко заулыбалась. Тело помнит нужные движения!

Через секунду картофелина лишилась шкурки и полетела в ведро с водой.

Дальше дело пошло как по маслу.

Чтобы было веселее работать, Элли добавила в трюк новые детали. Кидала очищенный картофель в ведро через плечо, через локоть. Очистив сразу три картофелины, вспомнила и выполнила и другие жонглерские трюки: фонтан, каскад, барраж…

Старый жонглер Мальволио был бы ей доволен!

Она так увлеклась, что не заметила, как голоса вокруг стихли.

Она бросила последнюю картофелину в ведро, шумно выдохнула и поклонилась ведру.

Грянули аплодисменты.

Элли растерянно огляделась.

Ей хлопали повара, судомойки, официанты. Только шеф-кок Матильда не хлопала. Она смотрела на нее с подозрением.

– Ну и цирк! – смеялись кухонные работники. – Кабаре «Жарь-вари»!

– А морковкой так можешь жонглировать?

– Морковкой каждый дурак сможет! Пусть попробует оладьями.

– Братцы, это что выходит – она за час пятьдесят фунтов картохи начистила? – удивился мордатый Фриц.

– Я видел, как она это делала – строчила, как заведенная! – засмеялся конопатый.

– Слушай, ты вообще человек? Или автоматон?

– Я человек! – испугалась Элли. – У нас в кабаре все такие. Работа на сцене развивает ловкость и сообразительность.

– Ты завтракала, ловкачка-циркачка? – мрачно спросила у нее Матильда. – Иди, отдохни. Садись туда и ешь – она показала на столик в углу, где на тарелке лежали бутерброды.

Элли с облегчением сняла фартук и отправилась мыть руки. Как же она устала!

И до этого она думала, что работа в кабаре – тяжкий труд! Выходит, не знала она пока тяжелого труда. На кухне никакой автоматон не сдюжит. Тут нужны человеческая сообразительность, ловкость и терпение. И творческий подход!

Хорошо, что она все же почти человек. Иначе сдулась бы в первые же минуты.

Элли подкрепилась бутербродами, которые показались ей вкуснее изысканных яств, что подавали в столовой первого класса. Долго рассиживаться за чаем ей не дали – работы на кухне было невпроворот.

Но Элли взялась за нее с охотой. Ей внезапно понравилось крутиться среди одновременно веселых и сердитых поваров, слушать шутки и добродушные перебранки.

Кухонная суета набирала обороты. Кастрюли клокотали, как вулканы. Вентиляторы яростно гудели, но не справлялись с чадом. Конопатый Ральф носился с подносами так быстро, что его конопушки за ним не поспевали. Мордатый Фриц яростно кромсал сельдерей. Матильда жарила блинчики сразу на пяти сковородах, и подбрасывала их в воздух так ловко, что Элли позавидовала.

Раньше Элли не приходилось быть частью команды и вместе с другими людьми делать тяжелую, но нужную работу, которая приносила немедленный результат. Новое чувство захватило ее.

К тому же после трюка с тарелками и картошкой отношение к ней изменилось. Над Элли весело подтрунивали, придумывали ей разные прозвища. Особенно ей понравились «картофельная жонглерка», «Элли – тарелки уцелели» и «быстромойка».

А Элли любое поручение выполняла быстро, с огоньком.

– Ты за десятерых работать можешь, – похвалил ее мордатый Фриц. – Чтоб мы без тебя делали!

Элли зарделась и с удвоенной энергией замахала тряпкой, протирая столы.

– Вот бы тебя у нас до конца рейса оставили, – продолжал рассуждать Фриц. – Мне помощница нужна. Я поговорю с Матильдой, а та пусть поговорит с капитаном.

– Да, пожалуйста! – взмолилась Элли. – Мне тоже хочется остаться с вами. Но капитан грозился высадить меня и передать полиции.

Фриц вздохнул.

– Если грозился – то так и сделает. Но если кто-то его сможет уговорить, так это наша шеф-кок. Он ее уважает. Ты старайся, работай! И все получится.

И Элли старалась. Подметала пол, мыла посуду, резала морковь и петрушку. Оптимизма прибавлялось с каждой минутой.

Теперь ее грела надежда, что все обойдется, и Ларсен смилостивится и позволит ей остаться на «Горгоне» до конца рейса.

Все-таки ей надо еще раз с ним поговорить! Но как это теперь сделать? Вряд ли капитан решит зайти на камбуз, чтобы сказать «привет» и проверить, как у нее дела.

Элли разговорилась со второй судомойкой, черноглазой смешливой Гильдой.

Пока отмывались кастрюля и соусники, Гильда успела поведать все о скрытой от пассажиров жизни «Горгоны»: кто из команды с кем дружит, с кем враждует, кто из горничных в кого влюблен, и где именно старший бортмеханик прячется во время вахты, чтобы дать храпака подальше от глаз капитана.

– Тебе нравится работать с Ларсеном? Он строгий капитан? – спросила Элли.

– Я с ним нечасто сталкиваюсь, – пожала плечами Гильда. – Наша начальница – Матильда. Его место на мостике, наше – на камбузе. Но капитан молодец. Строгий, но справедливый. Всех членов экипажа знает в лицо, знает, у кого какие проблемы. Он о нас заботится. Да, он отличный парень. И красивый! Да еще и неженатый.

Гильда озорно подмигнула Элли.

– Но горничным и судомойкам, конечно, рассчитывать не на что. А вот пассажирки – те в лепешку расшибаются, чтобы его окрутить. Одной удалось несколько лет назад. Знаешь певичку Като Лефевр?

– Да. Видела ее выступление в мюзик-холле, – у Элли дрогнула рука, и она чуть не разбила фарфоровое блюдце с птичкой. – Она была его возлюбленной?

– Была да сплыла! – Гильда выразительно махнула тряпкой, пустив Элли в лицо россыпь брызг. – Дала ему от ворот поворот прямо накануне отлета. Ларсен зашел к ней в гримерную и застал ее с богатым ухажером. А капитану наутро нужно было отправляться в сложный рейс...