Убедившись окончательно, что жену ему никогда не найти, Алексей Смирнов решил усыновить ребёнка. А надо сказать, что дети, как и животные, очень его любили. Артист Виктор Косых (в фильме «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» исполнил главную роль пионера Кости Иночкина) как-то рассказывал, что ребята во время съёмок днями напролёт висели на дяде Лёше (по фильму – завхоз пионерлагеря). И для всех он находил доброе слово, хоть маленький, но гостинец. Это святая правда насчёт детской любви. Актёр часто посещал дом-интернат для детей-инвалидов. Приносил туда собственноручно изготовленные деревянные игрушки, от которых малыши были в восторге, конфеты, пряники, ситро. Там он обратил внимание на Ваню – замкнутого, тихого мальчика с врождённым пороком сердца. Алексей Макарович предпринял энергичные усилия, чтобы усыновить ребёнка, но ему это не удалось. Органы опеки, прознав, что на руках артиста – психически больная мать, категорически выступили против.

Смирнова та досадная неудача вышибла из седла капитально. Он и раньше, случалось, грешил относительно «зелёного змия», но тогда впервые в жизни ушёл в длительный запой. И как раз в это время – так Высшим Силам было угодно – спасательный круг старшему товарищу кинул Леонид Быков, пригласив его в свой великий фильм «В бой идут одни “старики”». И это при том, что чиновники от кино резко выступали против того, чтобы на роль авиамеханика Макарыча утверждался Смирнов. «Не бывать этому никогда! У него же тупое лицо!» Быков парировал: «Позвольте, но этот человек, как вы утверждаете, с “тупым лицом”, – фронтовик, кавалер ордена Красной Звезды и двух орденов Славы!» – «Это ещё ни о чём не говорит». – «Это говорит лишь о том, что без Смирнова я фильм ставить не буду!»

Вот после этой картины к Алексею Макаровичу пришла настоящая слава. С учётом двух предыдущих фронтовых мы можем полагать, что наконец-то артист Смирнов стал полным кавалером Славы. Конечно, и без него состоялась бы столь замечательная картина. Кто бы что ни говорил, но в искусстве, как и в жизни, незаменимых людей не бывает. И всё-таки мы должны благодарить Бога за то, что два великих актёра сошлись в двух фильмах о Великой Отечественной войне. Причём «В бой идут одни “старики”» – безусловно, лучшее, что снято о той войне. Есть в фильме какая-то созидательная энергетика, идущая от трагикомических отношений комэска Титаренко и его механика Макарыча. Кроме всего прочего, они ещё удивительно точно олицетворяют собой бессмертное фронтовое братство русского и украинца, которое не может, не должно быть предано забвению, несмотря ни на какие катаклизмы нынешнего шизанутого бытия на моей родной нэнькэ Украине.

В последние годы жизни здоровье Смирнова значительно ухудшилось. Так аукалась его бесшабашная фронтовая удаль. Да одна переправа на плечах с миномётом вплавь через январский Одер чего стоит. А ведь боевых приключений Смирнова на той войне с лихвой на взвод хватит. Кроме того, во всех своих 85 фильмах артист ни разу не прибег к помощи дублёра. Полагал это ниже своего профессионального достоинства. Ну и само собой разумеется, что частые обращения к алкоголю здоровья фронтовика тоже не укрепляли. Дошло до того, что из-за своих болячек Смирнов даже не смог сняться в картине Леонида Быкова «Аты-баты, шли солдаты», куда тот его настойчиво приглашал. Последней крупной работой Алексея Макаровича оказалась комедия чехословацкого режиссёра Олдриха Липского «Соло для слона с оркестром». Там он сыграл роль клоуна по фамилии… Смирнов. Затем снялся ещё в трёх картинах. Однако его появление в них ограничилось короткими эпизодами. В фильме «Ваша профессия» его фамилия даже не указана в титрах. Окончательно сломила волю к жизни Смирнова настоятельная необходимость отдать мать в дом для престарелых. Из-за прогрессирующей болезни она перестала его узнавать. Медсестра Алла Кононова рассказывала, что Алексей Макарович тогда ушёл в запой страшный. Он даже выпил всё содержимое из банок, в которых находились заспиртованные скорпионы, змеи и другие пресмыкающиеся.

Актёра госпитализировали в Мариинскую больницу. Доктор Анна Крапивина диагностировала у него ишемическую болезнь сердца, атеросклероз, недостаток кровообращения, жидкость в лёгких, выраженную одышку и отёк ног. За две недели пребывания Смирнова в больнице его никто не навестил. Зато он пользовался большой популярностью у персонала. Ему всячески пытались угодить, в том числе бегая по его просьбе за алкоголем. 7 мая 1979 года, в день выписки, Алексей Макарович Смирнов вообще купил ящик коньяку. И тогда же совершенно случайно узнал о трагической гибели Леонида Быкова, которая произошла ещё 12 апреля. Говорят, что он молча вернулся уже одетый в свою палату, выпил бутылку коньяку, лёг на кровать и умер.

Мать его пережила на два года. Её захоронили в могилу сына. (Южное кладбище Санкт-Петербурга, 3-й Рябиновый участок, 21-й ряд, 9-я могила.) Не могу гарантировать точности дальнейших сведений. Однако говорят, что Ваня из дома-интерната, став совершеннолетним, устроился вахтёром на машинный завод. Жил одиноко. 7 мая 1992 года – ровно через 13 лет после смерти Алексея Смирнова – он ввёл себе в вену большую дозу усыпляющего вещества. Оставил пакет. В нём была деревянная игрушка, подаренная когда-то Алексеем Смирновым, несколько фотографий того, кого он считал своим отцом, и записка: «Папа, прости, что я не пришёл на твои похороны. Узнал об этом слишком поздно». Похоронили Ивана Алексеевича под фамилией Смирнов. При получении паспорта Ваня взял фамилию и отчество дяди Лёши…

Накануне весеннего женского праздника я расскажу вам, друзья, об уникальной советской и русской поэтессе, героическом бойце Великой Отечественной войны, старшине медицинской службы – Юлии Владимировне Друниной. Она была секретарём Союза писателей СССР, народным депутатом СССР, лауреатом Государственной премии РСФСР, кавалером двух боевых орденов, орденов Трудового Красного Знамени и «Знак почёта», медали «За отвагу». Это единственная в стране и в мире известная поэтесса, которая практически всю войну провела на фронтах. Тяжело ранена, стала инвалидом. Её удивительная судьба – олицетворение высшего духовного и героического взлёта славных дочерей Отчизны в годину тяжких испытаний.

Юля родилась в Москве. Отец – историк, педагог, поэт. Мать – библиотекарь, учительница музыки. В одиннадцать лет девочка написала первое стихотворение. Его напечатала «Учительская газета» и прочитали по Всесоюзному радио. С тех пор Юля уверовала в своё поэтическое призвание. И никогда ему не изменяла.

23 июня 1941 года семнадцатилетняя Друнина записалась в добровольную санитарную дружину. Окончила на «отлично» курсы медсестёр. Летом того же года строила оборонительные сооружения под Можайском. Во время авианалёта отстала от своего отряда. Её подобрали пехотинцы, которым позарез была нужна санитарка. Вместе с ними Юлия попала в окружение. 13 суток пробирались к своим по тылам противника. В том пехотном батальоне впервые влюбилась. В стихах и воспоминаниях называла его Комбат – с большой буквы. Но нигде не упомянула его имени. А любовь свою к нему воспела пронзительно и возвышенно. Перед самой линией фронта командир батальона подорвался на мине. К своим добрались лишь девять бойцов и с ними – контуженая Друнина.

Вернулась в Москву и тут же, против своей воли, была эвакуирована в Заводоуковск, Тюменской области, чтобы ухаживать за отцом, перенёсшим инфаркт. Зимой 1942 года Юлия его схоронила. Уехала в Хабаровск, где стала курсантом Школы младших авиационных специалистов (ШМАС).

«Я ушла из детства в грязную теплушку, / В эшелон пехоты, в санитарный взвод. / Дальние разрывы слушал и не слушал / Ко всему привыкший сорок первый год. / Я пришла из школы в блиндажи сырые, / От Прекрасной Дамы в “мать” и “перемать”, / Потому что имя ближе, чем “Россия”, / Не могла сыскать».