Он подошел к боковому окну ее дома и просунул отвертку между окном и обшивкой. Качал ее взад-вперед, пока дешевый винил не поддался. Открыв окно, взобрался на подоконник и, свесив ноги в сад, сбросил туфли. Затем повернулся и спрыгнул в столовую. Тщательно проверил каждую комнату: пятнадцатилетний опыт научил его не строить никаких предположений.

В кухне он заметил чашку для мюсли и ложку, лежащие в раковине. На столе валялось скомканное кухонное полотенце синего цвета. Он расправил полотенце и повесил его на кран. На подоконнике стояли фарфоровые солонка и перечница в виде Белоснежки и Прекрасного Принца. Он взял Белоснежку и сунул себе в рюкзак.

В спальне он подошел к туалетному столику и, изучив коллекцию сережек, положил к себе в карман серьгу в виде колечка и гвоздик с бриллиантом, после чего аккуратно выложил украшения в ряд, достал из рюкзака моток красной веревки и спрятал под кровать. Улегшись на кровать, представил, как девушка извивается под ним, пытаясь вырваться, и опустил руку, проверяя, что может быстро достать веревку. Проделал это несколько раз, пока окончательно не убедился, что сможет без труда до нее дотянуться.

Потом он забрался под оделяло и прижал смятое постельное белье к носу. Вдохнул ее запах. И почувствовал возбуждение.

Услышав звук подъезжающей машины, соскочил с кровати, тщательно разгладил покрывало и спрятался в шкафу в комнате ее соседки по квартире.

Девушка включила музыку, даже не догадываясь о присутствии постороннего, и начала фальшиво подпевать, пока суетилась на кухне. Через двадцать минут она была уже в постели; над туалетным столиком появилось голубое свечение от телевизионного экрана.

Он представил, как она устраивается под одеялом, как ее глаза медленно закрываются. Она чувствует себя в безопасности. Ей тепло и уютно.

Когда свет от телевизора погас, он остался в шкафу еще на час, а потом, заглянув в спальню, увидел очертания ее тела на кровати. Она лежала на боку, лицом к окну. На ней не было его любимой футболки. Интересно, сняла ли она трусики?

Она слегка пошевелилась под одеялом. На секунду он замер в нерешительности, но затем услышал глубокий вздох, сорвавшийся с ее губ.

Подошел к кровати и замер на несколько секунд. Достал из кармана маленький фонарик, включил и направил луч ей в лицо, зная, что яркий свет скоро проникнет в мозг.

Так и получилось. Девушка медленно пошевелилась, поднесла руку к глазам, поняла, что свет реален, и удивленно заморгала.

– В чем дело?

Он молча заткнул ей рот тряпкой. Она попыталась вырваться, но он быстро достал веревку – жертва еще не успела понять, что случилось, а ее руки и ноги уже были связаны.

Жалобный стон и паника в ее глазах возбуждали еще сильнее, но, как ни велико было искушение взять ее прямо сейчас, у него хватило силы воли сдержать себя. У них полно времени. Торопиться некуда.

Он обхватил пальцами ее шею и сжал, не ослабляя давления до тех пор, пока она не потеряла сознание.

Когда тело обмякло, он вынес ее через боковую дверь к машине, прихватив с собой сумочку. Уложив жертву на землю, нашел в сумочке ключи, открыл багажник, сложил свою ношу в тесное пространство и закрыл крышку. Послышался тихий щелчок.

Он сел на место водителя, завел двигатель, включил радио и выбрал одну из ее любимых песен. Выехал на узкую подъездную дорожку, напевая себе под нос. Позже он вернется к своей машине, которую оставил на дороге примерно в миле[3] отсюда, спрятав ее среди густого кустарника.

Будет ли похищенная умолять о пощаде, прежде чем все закончится?

Трудно предсказать, как она отреагирует, когда наступит момент истины. Но он надеялся услышать ее мольбу.

Шарк-шарк-шарк.

Звук скребущих по земле пальцев напомнил специальному агенту Мэйси Кроу о снах, которые она видела этой ночью. Мэйси привыкла к ночным кошмарам, досаждавшим ей с раннего детства, но этот был мучительно реальным.

Так и не сумев подавить тревогу, она открыла водительскую дверцу своей четырехдверной «Тойоты». Бросив потрепанный черный рюкзак на пассажирское сиденье, села за руль и поерзала, чтобы уменьшить нагрузку на правую сторону и избавиться от раздражающей боли. Этот дискомфорт вошел в ее жизнь пять месяцев назад, после покушения в Техасе.

У нее была сломана правая нога, пробит череп, а сердце не билось почти минуту. По идее, она должна была умереть. Или на всю жизнь остаться прикованной к постели. Никогда не вернуться к работе.

И все же она снова в строю, несмотря на постоянный дискомфорт и безумные сны, начавшиеся после возвращения с той стороны радуги.

Шарк-шарк-шарк.

Мэйси включила зажигание, спустила со лба солнцезащитные очки и выехала с парковки рядом с жилым домом на Семинари-роуд. Переулками добралась до южного съезда на шоссе I-95. Движение уже было интенсивным – как всегда по утрам. И, как всегда, ее это раздражало.

Следуя привычным маршрутом к комплексу зданий ФБР, она нервничала больше обычного. Отражая наскоки тревоги и волнения, пыталась представить предстоящее собеседование со специальным агентом Джерродом Рамси, возглавлявшим маленькую группу, члены которой занимались раскрытием насильственных преступлений. За последний год они размотали несколько чрезвычайно сложных дел. Подробностей этой работы никто не знал, но результаты превратили их в легенду.

Преодолев пробку, Мэйси съехала с шоссе и остановилась у пропускного пункта в Куантико. Достала удостоверение и, раскрыв кожаную обложку, протянула его морскому пехотинцу, охранявшему ворота.

– Доброе утро, капрал.

Морской пехотинец посмотрел на фотографию, потом на нее и нахмурился – это повторялось каждый день с тех пор, как три недели назад она вернулась на работу. Мэйси подъехала к главному зданию ФБР, припарковалась, показала удостоверение знакомому охраннику и положила рюкзак в рентгеновский сканер.

– Отгадай, Кроу, каким лучше быть, лысым или глупым?

Каждый день начинался с новой шутки о ее короткой стрижке.

– Пристрели меня, Ральф, и покончим с этим.

Голову пришлось обрить, чтобы нейрохирург мог вскрыть ей череп и снизить внутричерепное давление. Да, теперь она выглядела как помесь Твигги[4] и сапожной щетки, а тщетные поиски резинок для волос – дело отдаленного будущего. Главное – она жива.

– Ну же, специальный агент, готов поспорить, вы знаете ответ.

– Кем? – Кроу спрятала удостоверение в нагрудный карман куртки.

– Глупым – это не так заметно.

Мэйси невольно рассмеялась.

– Господи, Ральф, тебе нужно к психиатру.

– Ну-ка, кто любит тебя?

Проигнорировав намек на Коджака[5], она поднялась на лифте на третий этаж, подошла к двери углового кабинета и постучала.

– Входите.

Мэйси открыла дверь, и мужчина в кожаном кресле повернулся к ней. У него были коротко стриженные каштановые волосы. Они обрамляли лицо, при взгляде на которое вспоминались привилегированные школы Восточного побережья, унаследованные от предков состояния и Хэмптонс[6]. Он не отличался классической красотой, но внимательные зеленые глаза и оливковая кожа в сочетании с шитым на заказ костюмом могли обезоружить любую женщину.

Джеррод Рамси встал, поправил синий галстук и подошел к ней.

– Специальный агент Мэйси Кроу.

– Рад познакомиться, агент Кроу. – Он протянул руку, слабо улыбнувшись в качестве намека на теплый прием.

Она ответила на его крепкое рукопожатие.

– Я тоже, сэр.

Когда Мэйси объявила о намерении вернуться в Бюро, ее место было уже занято, и ее временно направили в компьютерное подразделение ViCAP. Если она хотела вернуться к оперативной работе, нужно было искать другую должность.