– Нет, конечно, болван. Этого хватит только на розжиг. Давай ещё тащи.

– А с этим? – спросил Тазмах и с хрустом швырнул бревно поверх хвороста. Вилка придирчиво глянул на то, что принёс степной брат, и недовольно пробурчал:

– Ладно, на первое время хватит. Потом ещё принесёте.

– Обязательно, – ухмыльнулся Тазмах и, развернувшись, потопал к брату, который уже уселся под сосной и намеревался немного вздремнуть. Тем временем Люциусу стало скучно и он решил заняться любимым делом – а именно подоставать кого-нибудь. В качестве жертвы выбрал Еву. Проказник содрал шкуру с зайца, поднял её и стал вертеть в воздухе:

– Ева, как тебе? Хочешь подарю? Шапку себе сладишь или просто дома повесишь, – девушка, которая в этот момент расстилала на земле огромное шерстяное одеяло, проигнорировала его. Люциус немного смутился, как, впрочем, всегда, когда на него не обращали внимания, и быстро переключился на другую цель:

– Гога, а ты…

– Люциус, закрой хлебало! – зло рявкнул красный от жары и утомительной борьбы с упорно не желающим разгораться костром, Вилка. – Чикай своих зайцев молча, будь другом.

– Вилка, толстячок ты наш дорогой, что-то ты какой-то злой. Странно, мне говорили, что все толстые очень добрые люди, видно, ошиблись, ну да неважно. Важно то, что ты в коллективе не один. Я уверен, что остальным я совершенно не мешаю…

– Мешаешь!

– Ещё как!

– Я вообще не понимаю, зачем Мать-природа наградила тебя даром речи.

– Брат, а ты можешь вообще рот не открывать никогда, пожалуйста?

– Давайте ему пасть леской зашьём? Иман, тащи сюда удочки!

– Да ты…

– Я понял, спасибо! – прервал поток комментариев Люциус и замолчал, вымещая обиду на ни в чем не повинных зайцах.

– Ну наконец-то заткнулся…

– С утра покоя не было…

– Теперь хоть поедим спокойно…

– И рыбу не расшугает…

– И…

– Народ, ну хорош! – крикнул Люциус и воинственно вскинул охотничий нож. – Следующему недовольному вгоню вот это перо под ребро, – на несколько мгновений воцарилась абсолютная тишина, даже птицы замолкли. А затем…

– Кому ты там что вгонишь?

– Облезешь, петушок!

– Брат, ты слышал, брат? Этот навоз голубоглазый нам угрожает.

Вилка, Веарад и Тазмах двинулись к Люциусу, угрожающе хрустя кулаками и разминая плечи, а провокатор в свою очередь встал и занял боевую стойку.

– Ну давайте, удивите меня. Мне даже нож не понадобится, – с этими словами он метнул нож в полено, на котором сидел. Дело принимало скверный оборот. Исангаст уже хотел было вмешаться, как со стороны озера, сжимая в одной руке удочку, а в другой ведро с рыбой, прибежал Иман:

– А НУ УСПОКОИЛИСЬ, ЖИВО! – с ходу рявкнул он. – Не портите ребёнку день рождения! Ева, а ты куда смотришь? – Ева, которая с интересом наблюдала за происходящим, лёжа на одеяле положив руку под голову, озорно улыбнулась:

– Я просто жду, когда они друг друга поубивают и мы наконец сможем спокойно отметить день рождения моего сына, – разумеется, парни тут же стали возмущаться, но Исангаст больше их не слушал. Он полностью погрузился в вырезание свирели, параллельно глубоко уйдя в свои мысли.

С их визита к северянам минуло три года. Мир был заключён, война прекратилась. После заключения мира с конунгом Батрунгом жизнь древних стала лучше. По великому мосту днём и ночью ходили торговые караваны, а крепость Рубеж превратилась в крупнейший на Материке торговый пункт, по величине уступающий лишь Гаргосу. В порт Алкиилона каждый месяц прибывали баржи северян, с верхом загруженные древесиной из леса Адельтруды. На верфях древних появились мастера из народа северян, которые помогали строить и улучшать суда.

Фареодур и Пепсар всё так же трудились на благо государства в дипломатическом корпусе.

Капитан Дорф Киль приобрёл неожиданную известность и теперь командовал небольшой флотилией торговых кораблей, работая на самых крупных торговцев Алкиилона.

Что касается Исангаста и его ребят, то с окончанием войны с северянами их жизнь сильно изменилась.

Фареодур, видя, что Апрус и Гога стали очень близки, воспользовался этим. Он переманил Гогу к себе в штаб, и новичок стал дипломатом. После интенсивного обучения его отправили в Гуннард, дабы он следил за тем, как северяне выполняют торговые соглашения, и, по возможности, заключал новые. Этим Гога и занимался все эти годы и лишь недавно вернулся.

Вилка на премию, полученную за миссию с переговорами и ранее накопленные деньги, осуществил свою давнюю мечту. Он ушёл из гарнизона, купил помещение неподалеку от «Восьмого мига» и стал полноправным владельцем лавки по изготовлению луков, а в свободное время бегал в таверну и помогал там готовить. Таким образом, его жизнь превратилась в один сплошной праздник.

Что касается остальных, то они остались служить под командованием Исангаста. Генерал Эрмегерн перевёл их на новый функционал: они стали обеспечивать внутреннюю безопасность Алкиилона. Парни ловили убийц, контрабандистов и прочую мразь, что отравляла их великий город.

Сегодня отряд капитана Исангаста, впервые за три года собрался в полном составе. Причина – отметить день рождения малыша Брина, да и просто пообщаться. Для этого они выбрались за город, чтобы отдохнуть на природе. Из-за новой работы парни безвылазно сидели в столице. Место выбрали у озера под соснами-великанами, на небольшой прогалине, вплотную примыкающей к берегу.

Как только выбрали место, каждый занялся делом: Люциус и Эйнар принялись готовить мясо, Вилка – разводить костёр, братья пошли за хворостом, а Иман и Доргорд занялись рыбалкой. Решение Аювца всех порядком удивило, поскольку до сего дня, он никогда этим не интересовался. Оно и понятно, в пустыне удить рыбу было негде, а потом уже стало некогда. И вот сегодня он попросил Доргорда научить его этому непростому делу. Здоровяк с радостью согласился и вскоре уже вовсю показывал Иману, как правильно забрасывать удочку.

Что касается Гоги и самого капитана, то они приносили пользы ровно столько, сколько малыш Брин, который носился за стрекозами, стравливал паука и муравьёв и занимался другими важными делами. Гога притащил с собой целую сумку свитков и немедленно занялся их изучением. «Работа», – лаконично ответил он на все расспросы и уткнулся в бумаги.

Капитан же попытался помочь парням, но везде получил вежливые и не очень отказы, не особо расстроился по этому поводу и, устроившись в корнях поваленного дерева, принялся вырезать дудочку для неугомонного малыша. Всё было просто замечательно, но что-то не давало капитану покоя. Нечто занозой тревоги сидело у него в подкорке и зудело, никак не давая расслабиться. У Исангаста было стойкое ощущение, будто он забыл какую-то очень важную вещь и прилагал все силы, чтобы её вспомнить, но она ускользала, словно вода сквозь пальцы.

– Кстати, куда Бринстальф запропастился? – вдруг спросил Иман, прервав тем самым раздумья капитана. Тревога внутри Исангаста мгновенно усилилась.

– И правда. Хорош папаша, у сына день рождения, а его носит неизвестно где, – подхватил Люциус.

Исангасту стало окончательно не по себе. Сердце стучало, как бешеное, на лбу выступила испарина, а руки задрожали мелкой дрожью, так что он невольно испортил свирель, которую так старательно вырезал. «Действительно, где Бринстальф? – металась у него в голове одна мысль. – Почему его нет с остальными? Куда он делся? Если подумать, то Исангаст его сегодня ещё не видел. Странно. Почему он заметил это только сейчас?» – тут капитан увидел, что все ребята стоят прямо перед ним и не отрываясь смотрят на него. Смотрят с презрением. Все звуки смолкли, будто Исангаст оказался под водой. Только беззвучные, полные презрения взгляды его парней. Он не понимал, чем он это заслужил, но в глубине души знал, что они все делают верно. В глубине души Исангаст себя тоже презирал.

Вдруг парней растолкала Ева, держа маленького Брина на руках. Мальчик прижимался к груди матери лицом и капитан не мог видеть его лица. Зато лицо Евы он видел очень отчётливо. Оно было перекошено от горя, а в её огромных глазах читалась обида и разочарование.