Вечером Лус подстрелил какое-то животное, похожее на крупную белку. Старуха тут же объявила привал. Она живо развела костер, пока Лус свежевал зверька. Парень достал кружку и нацедил из нее крови. Подал мне, показывая, что я должна это пить.

– Кровь? – удивилась я. – Зачем? Нет, спасибо, – меня замутило. Не переношу вида крови, даже анализы сдаю, закрыв глаза. Я отвернулась, показав на старуху, уже поджаривающую свежее мясо на костре. – Мне вон тот кусочек, если можно.

Старуха чуть не выронила мясо от удивления. Потом она дала один кусок Лусу, тот сразу вцепился в него зубами. Рудик тоже получил свою порцию мяса. Один кусок достался и мне. Я откусила и скривилась: мясо было безвкусным. Противным. Гадким. Как будто ем кусок поролона или бумаги. Что за черт? Лус с явным удовольствием ел свой кусок, да и бабуля грызла косточку со смаком. Они усмехались, глядя на меня, а я злилась. Получается, мне не подходит такая еда? А что я тогда ем?

– Вообще-то я хочу есть, – грозно сказала я. – Очень хочу! А вы смеетесь. Ну, раз вы знаете, что мне лучше есть, покажите это мне!

Лус поднялся с земли и снова принес мне кружку с кровью, которую он так и не вылил, когда я от нее отказалась.

– Ты шутишь? – побелела я. – Это что, действительно моя еда? – Я тоскливо смотрела на густую жижу в кружке, чувствуя, как тошнота подступает к горлу. Но желудок заурчал так отчетливо, что надо было хотя бы попробовать эту пакость. Я закрыла глаза, попыталась представить, что это просто томатный сок, и глотнула крови из кружки. Проглотила, прислушиваясь к ощущениям. Да, это определенно съедобно. Тоже безвкусно, похоже на какой-то белковый коктейль из спортивного питания. Мерзко, но насыщает. Я глотнула еще раз, так и не открывая глаз. Больше трех глотков сделать не получилось.

Я открыла глаза и отдала кружку Лусу.

– Так себе, – скривилась я, – невкусно. Но спасибо, вроде нормально пошло.

Лус улыбнулся и снова протянул мне руку в странном жесте, запястьем вверх. Он показал на венки у себя на руке, и до меня вдруг дошло, что он предлагает мне отведать его крови. На секунду я представила, как пью его кровь, и мой желудок все-таки взбунтовался. Я еле успела отбежать чуть дальше от костра, как меня вывернуло. Только что проглоченная кровь обагрила траву. Меня все рвало и рвало, уже даже без крови. Меня трясло, я плакала.

Как же так? Как так получилось, что я не человек, а какой-то вампир? Чудовище, питающееся кровью людей. Причем, они вроде как и не возражают.

– Что же это за мир такой? – всхлипывала я между позывами к рвоте, – Как же мне тут жить? Я не могу так! Я не хочу питаться только кровью! Я хочу гамбургер! – истерика, сдерживаемая холодным разумом со вчерашнего вечера, сейчас прорвалась наружу. Я чувствовала, как старуха гладит меня по волосам, что-то говорит успокаивающе, а парень стоит рядом и тоже бурчит что-то под нос. У них потрясающее терпение, – вдруг подумалось мне. Возятся с неизвестно кем из леса, накормить пытаются, а я тут нюни распустила.

Я встала, вытерла рот каким-то платком, который подала мне старуха и показала, что готова идти дальше. И чтобы окончательно не тронуться умом, продолжила спрашивать названия предметов. Мои спутники смотрели на меня одобрительно, помогая в учебе.

Поздним вечером мы вышли к небольшому селению. Нас встретила толпа людей самых разных возрастов. Все смотрели на меня с удивлением, но не агрессивно. Надеюсь, меня тут не убьют. Впрочем, от пережитого потрясения с кровью, да и от голода тоже, голова соображала плохо. Внезапная слабость накатила на меня, ноги подогнулись, и я упала, потеряв сознание.

Хольгерд вернулся в хижину сразу же после встречи с незнакомкой в лесу. Он все время вспоминал эту странную девушку, которую они с друзьями искали всю ночь. Его напарники облетели все окрестные деревеньки, где она могла спрятаться. Но местные жители ни о какой неизвестной вампирше ничего не знали. Она как сквозь землю провалилась! Не помогло даже ментальное воздействие – люди действительно не видели ничего подозрительного. Кто ж мог знать, что девушка не полетит, а пойдет пешком через лес, да еще и заночует там?

Хольгерд наткнулся на нее совершенно случайно – чуткая многоножка Юни обнаружила ее лежанку. Вампир улыбнулся, вспомнив хмурый взгляд разбуженной девушки. Вид у нее был тот еще: короткое розовое платье с блестками, растрепанные черные волосы, круги под глазами от краски. Но она не сдавалась, а подняла палку, готовая к бою.

Хольгерд не собирался причинять ей зло, он был уверен, что она не имеет никакого отношения к сердцу бедной Эрке. Но вот своих друзей он не сможет в этом убедить. Да и маг постарается возложить вину на эту бедолагу, а она ведь даже языка не знает, не сможет себя оправдать! План созрел мгновенно. Он раздобыл лоскут от ее одежды, отдал ей свой стилет, чтобы было чем обороняться от хищников, и указал направление ближайшего селения. А сам отправился в хижину.

Там его уже ждали.

– Ну что? – с надеждой во взгляде встретили его напарники. Маг стоял рядом, пристально вглядываясь в лицо вампира.

– Нашел, – сухо ответил Хольгерд, бросая на стол атласный цветок с платья девушки. – Ее загрызли вульды. Это единственный целый кусок от платья, все остальное разорвано и в крови, – он хладнокровно врал, стараясь, чтобы никакие эмоции не отразились на лице. На секунду почувствовал попытку магического вмешательства в память и усмехнулся про себя: маг пытается понять, говорит ли он правду. Не выйдет: на вампиров первого ранга магия не действует.

– Значит, все было зря, – сестра Эрке чуть ли не плакала, – и мы никогда не узнаем…

– Мы продолжим расследование, – твердо ответил Хольгерд. – И когда-нибудь обязательно раскроем это преступление. Но сейчас нам лучше вернуться в замок. Больше нам тут нечего делать, – он забрал цветок с платья девушки себе, опасаясь, что маг по этой вещи сумеет определить правду.

Двое вампиров полетели по домам, а Хольгерду пришлось везти королевского мага в ближайший город на Юни. Всю дорогу он жестко контролировал свои мысли, чтобы ни одна из них Альвоннису не досталась. Пусть храбрая незнакомка живет спокойно, где бы она сейчас ни была.

Молодая вампирша провалялась в забытьи почти сутки. У нее поднялась температура, ее знобило и трясло, сознание было спутанным, она то что-то бормотала на незнакомом языке, то просто плакала. Хозяйка дома, куда пристроили это чудо, ей не обрадовалась. Это была крупная полная женщина лет тридцати пяти в простом крестьянском платье, и она сразу высказала свое мнение о незваной гостье. Причем, на всю деревню.

– Вы же знаете, как я ненавижу вампирье! – кричала она, уперев руки в боки, когда людская процессия принесла Вику в ее дом. – Тащите ее куда хотите! Лучше всего туда, где нашли!

– Успокойся, Рокката, – жестко ответил ей староста деревни Игнар, крепкий темноволосый мужчина солидного возраста. – Из всей деревни только в этом доме много свободного места, ведь твои старшие сыновья уже живут своим хозяйством.

– И что? Теперь можно мое жилище в отхожую яму превратить?

– Это решение народа, – повысил голос староста. – Прекрати верещать и приготовь ей постель.

Рокката фыркнула, но ушла выполнять приказ. Никто не спорил с действующим старостой селения, он уже не раз доказывал свою преданность народу, и его суждения всегда были мудры и верны.

Люди думали, что вампирша придет в себя, когда немного отлежится. Но она все не приходила в сознание. Через сутки в доме Роккаты собрался совет, чтобы решить, что делать с гостьей. Тут были хозяйка дома, староста, старуха Зельда с внуком и муж Роккаты Джамик, который, хоть и не имел веского слова в этом доме, все-таки официально являлся его хозяином.

– Она так и не приходит в себя, – сердито сказала Рокката. – Больная какая-то.

– Это от нервов, – глубокомысленно произнесла старуха Зельда.