– Я буду кричать! – Глаза бегают от одной фигуры к другой. – ПОМОГ!..

– Стас, – Кирилл кивает на меня, и мне тут же затыкают рот.

Скулю, пытаюсь укусить парня, который сейчас удерживает меня чуть ли не на весу. Хочу начать отбиваться, но вовремя вспоминаю, что на руках Машка и я могу ей навредить.

Кирилл не спеша подходит ко мне и протягивает руки.

– Отдай ребенка, – кивает на Машу.

Хнычу и мотаю головой. Я буду бороться за них до последнего вздоха.

– Кирилл Максимович, – голос девушки наполняется страхом, – мы не сможем сделать анализ против воли матери.

– Все нормально, я сейчас поговорю с матерью, – последнее слово выплевывает с презрением и подходит еще ближе.

– Послушай меня, я собираюсь убедиться, что эти дети мои.

Мотаю головой.

– Я не причиню им вреда. Я ж не животное. Отпусти ребенка.

Стискиваю Машку, и она явно против такого проявления моих страхов, вырывается из захвата.

Мой рот продолжают держать закрытым, и я снова пытаюсь вырваться.

– Ты хочешь, чтобы я натравил опеку и этих детей у тебя из рук выдрали, чтобы определить мое отцовство? Уверена, что их оставят с тобой в этой дыре, а не отдадут мне?

Он окидывает квартиру с нескрываемой неприязнью во взгляде.

–Ты захотела денег за детей? Я предупредил, что я найду тебя. А я слов на ветер не бросаю.

Мычу.

– Ладно, мы можем взять анализ, пока один ребенок на руках у матери? – поворачивается к девушкам.

– А согласие?

– Она просто вредничает. Да, милая? – Прищуривается, смотря в мою сторону.

Читаю в его глазах, что сейчас с ним лучше не шутить. Неуверенно киваю.

– Не очень хорошо расстались, а тут вот дети случились. Проучить меня теперь хочет.

Одна из девушек подходит к Дашке и присаживается перед ней на коленки. Я слежу за каждым ее движением. Она показывает Дашке какую-то мягкую игрушку, вторая девушка подходит к Машке и с опаской смотрит на меня.

– Открой ротик, малышка. – Аккуратно нажимает на щечки и берет мазок изо рта.

Пока ничего не заставляет меня напрягаться и опасаться за здоровье малышек. У девушек все стерильно и запечатано. Они складывают все в чемоданчик.

– Мы закончили. Анализ будет готов через четыре дня, мы вам сообщим о готовности дополнительно.

– Спасибо. Стас, проводишь?

Меня наконец выпускают из стальной хватки, и я судорожно глотаю воздух. Пытаюсь отдышаться и успокоить натянувшиеся нервы, но стоит двери закрыться за Стасом, как меня срывает.

Глава 8

Аккуратно усаживаю Машку на коврик, переношу Дашку. Все это время ощущаю на себе пристальный взгляд Кирилла.

– Девочки, я отойду. Вот игрушки. – Ставлю перед девчонками всевозможные пищалки и музыкальные игрушки.

Прикрываю дверь, оставляя племяшек в комнате, и поворачиваюсь к Кириллу. Он снова надменно выгибает бровь – и все! Держите меня семеро! Подлетаю к нему и бью в грудь.

– Что это такое было? Ты идиот? Это маленькие дети, которые могли испугаться посторонних! – ору так, что у самой уши закладывает.

Кирилл пытается перехватить мои запястья, но у меня накопилось столько энергии, пока я молча наблюдала за тем, как у девчонок брали анализы, что сейчас готова стереть его в порошок.

– Угомонись, психопатка! – рычит он, отмахиваясь от моих кулаков.

– Да кем ты себя возомнил? Папаша нашелся! Мне от тебя ничего не надо, понял? Выметайся отсюда! – Меня трясет от злости и несправедливости.

– Успокойся, хватит орать! – тоже переходит на ор Кирилл и все же ловит мои руки.

Прижимает меня к себе, пронзая злющим взглядом. Желваки под кожей ходуном. Синие глаза наливаются бешенством. Но я не ощущаю страха. Только злость и растущее презрение.

– Кем ты себя возомнил? Врываешься и качаешь права. Я тебя не приглашала и ни о чем не просила!

Кирилл выгибает бровь и громко фыркает:

– Серьезно? Не просила? И даже денег не клянчила?

– Да пошел ты и твои деньги. Мне ни копейки не нужно!

Он встряхивает меня, словно я кукла, не разрывая зрительный контакт.

– А теперь послушай меня. Если эти дети мои, я от них не откажусь. Хочешь ты этого или нет, но я не откажусь от своих детей.

Он резко выпускает меня. Меня шатает от ощущения внезапной свободы, и я хватаюсь за спинку кресла.

– Надеюсь, ты меня услышала. До встречи, Анечка.

Хлопок двери возвращает меня в реальность, а щеки вспыхивают от ярости. Бесит! Да кто ему позволит?

Прикрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов. Внутри самый настоящий шторм, вместе с землетрясением в десть баллов. Как из этого всего выпутываться? Только молиться, чтобы дети в итоге оказались не Кирилла и он тихо-мирно свалил в свой город. Откуда он там прибыл к нам?

А если все же заявить в полицию и сказать, что меня преследуют?

– Так, свидетельство о рождении.

Хватаю стопку бумаг, которую мне оставила сестренка, и перебираю их. Пальцы застывают над свидетельством, и я пробегаюсь по нему глазами.

«Мать: Лисицына Анна Андреевна.

Отец: жирный прочерк».

Значит, по закону девочки пока без отца, и Кириллу ничего не стоит доказать отцовство, если обратное не покажет анализ. А до результата еще четыре дня, и вроде как Кирилл не говорил, что он в эти дни будет вламываться к нам. Отлично!

Эта мысль немного остужает мой пыл. Четыре дня не так уж мало. Можно успеть смотаться на другой край планеты. Если бы не было детей. С детьми это уже проблематично.

В принципе, сестра именно это и сделала. Просто молча смоталась. Видимо, испугалась угроз Кирилла и решила перекинуть свои заботы и проблемы на мои плечи. А мне, видимо, ничего не остается, кроме как прикинуться Аней. Хотя бы на то время, пока не решится с Кириллом, а потом уже буду думать.

Но по бумажкам я именно Анна. А без бумажек, ты к… никто, в общем.

Из комнаты доносятся звуки нешуточной борьбы, и я срываюсь с места. По пути умудряюсь несколько раз проверить, на месте ли мебель, и, чертыхаясь, влетаю в комнату, где оставила девчонок. Еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться при виде воюющих за какого-то потрепанного зайца Дашу и Машу. Хотя вокруг них еще десятки разных игрушек. Но нет, им понадобился именно заяц.

Подхожу и пытаюсь утихомирить племяшек.

–Так, девчонки, перестаньте делить этого несчастного звереныша. Дайте-ка его мне.

Племяшки стреляют в меня недовольными взглядами и продолжают тянуть в разные стороны игрушку. Дашке надоедает эта игра в перетягивание, и она хватает какую-то погремушку. Швыряет ею в Машку и отбирает трофей.

Комната погружается в рев Мани, а я теряюсь. Подхватываю Машу и пытаюсь успокоить. В это же время сажусь рядом с Дашей и пытаюсь достучаться до маленькой бандитки.

– Даша, ты что? Так нельзя делать. – Стараюсь, чтобы голос звучал строго, но что можно донести до крохи, которой и года нет?

И я быстро сдуваюсь. Мой пыл улетает в окно, а я молча продолжаю качать Машку.

– Да уж, девчонки, нашли из-за чего устраивать войнушку. – Разглядываю старого зайца в руках Даши и хмыкаю. – Ему уже как вашей тете.

Этого зайца нам подарила еще наша мама. Точнее, зайцев было два, но один куда-то заныкала Анька, и его так и не нашли.

Прикусываю щеку, чтобы не разреветься от тоски по родителям. Их не стало внезапно, когда нам с сестрой было по десять. У папы онкология, а мама просто не выдержала такого удара и зачахла за полгода. Спасибо бабуле, что нас взяла на воспитание. А судя по девчонкам, с близнецами очень непросто справляться.

– Предлагаю перекусить и устроить тихий час. – Встаю и усаживаю на пол Машку, которая уже забыла причину слез.

Она отвлекается на другую игрушку, а я иду готовить им обед. Уже на стульчиках у девчонок начинают слипаться глаза, и мне только остается перенести их в кроватки.

Разгибаю затекшую спину и плетусь в зал, чтобы поработать. Вижу новое письмо, и палец замирает над мышкой. Скрещиваю пальцы, будто бы это спасет, если меня там ждет отказ от той фирмы, куда я вчера подалась за подработкой. Зажмуриваюсь и нажимаю на кнопку.