И снова Милли плакала. Графиня Кэррогес-Грэфикс просила у дочери прощения, что оставляет её сиротой в полной зависимости от Главы рода Кэррогес. Высказывала надежду, что Праматерь не оставит Милли без своего внимания, и Милли сможет сама распорядиться ценностями, что лежат в сундуке. А ещё она написала волшебные слова, с помощью которых можно разморозить счета. Эти два слова, написанные русскими печатными буквами — Фёдор Кузнецов. Если доберётся кто-то до содержимого сундука, то всё равно не доберётся до личных счетов родителей Милли.
— Маммия, я вспомнила. Когда мама умирала, отпуская душу на перерождение, я сидела рядом в кресле. Мама, вдруг, открыла глаза, посмотрела на меня и, улыбнувшись, сказала: «Не плачь. Они не должны видеть твоих слёз никогда. У тебя всё сложится хорошо. Праматерь поможет тебе. Она обещала». Мама закрыла глаза и, улыбаясь, отпустила душу. Я поняла, что мамы больше нет. И я не плакала. Я плакала только тогда, когда была в своей спальне одна. А Праматерь помогла мне. Она прислала тебя.
Милли всхлипнула, завершая рассказывать. Мы обнялись, и какое-то время так и сидели. И никто нас не тревожил. Даже леопольки лежали тихо. Мы обе думали, что нас больше уже ничего не взволнует. Но мы ошиблись.
В другом ящике лежали камни-заготовки для портальных артефактов разных размеров. Полный ящик. Среди них обнаружился выкованный конь. Небольшой. Стоявший на постаменте с Миллину ладонь. На подошве постамента был выгравирован вензель из тех же букв.
— Маммия, это кто? — с удивлением спросила Милли, разглядывая фигурку необычного зверя.
— Лошадь или конь. Это животное моего мира. На нём ездят верхом или запрягают в коляски.
— Как норнисов? А они быстро бегают?
— Быстро. Но на ровной дороге наша Нора быстрее, — я усмехнулась, вспомнив мультик «Ишь ты, Масленица пришла»: «Пока конь на четырёх ногах: раз-два-три-четыре, ты на двух: раз-два, раз-два». — А вот в горы Нора пройти не сможет, а лошадь пройдёт и реку переплывёт.
— У нас, почему-то таких нет, — с сожалением произнесла Милли, возвращая коня на место.
Милли аккуратно всё уложила в сундук. Даже письмо. Сундук закрыла на замок.
— Пусть стоит. Когда понадобится, открою снова.
Вечером после ужина пришёл Стеф. Пригласила поужинать, отказался, заявив, что сыт. Прошли в гостиную.
— С каким результатом съездили? — было первое, что он спросил, усаживаясь в кресло.
— С ошеломительным, — ответила я, устраиваясь на диване, а Милли прижалась ко мне.
— Рассказывай. Не буду же я из тебя по слову тянуть.
— Не надо из меня тянуть. Нас самих распирает от нетерпения поделиться новостью. Может, ты помнишь, что у моей мамы во время войны брат пропал без вести?
— Помню. Твоя мать каждый год, в День Победы ставила на стол стопку с водкой и накрывала её ломтём хлеба, посыпанным солью.
— Да. Это она его так поминала. Она, ведь, узнала в конце жизни, где и как он пропал. Так вот. Мы узнали, что таинственный иномирянин, занявший место графа Теодора Кэррогес-Грэфикс, мой дядя Фёдор, мамин пропавший без вести брат.
— Погоди. Как вы это узнали?
— В кармане старой рубашки лежит картинка, — подключилась к разговору Милли. — Маммия, как она называется?
— Фотография.
— Вот! На ней дедушка, ещё молодой, с женой, дочкой и сыном. Они там, на Земле остались, а он весь раненый попал сюда. А маммия теперь моя тётя.
— Так это же хорошо! — порадовался за нас Стеф. — А ещё Ёсгана нашли. Удачная поездка получилась.
— Я пойду, посмотрю, как там Полли с Лёвой с Катериной и Ривисом играют.
Милли вышла из гостиной, а Стеф пересел ко мне на диван.
— Ты прости, что пришлось вас подвергнуть некоторой опасности, — перейдя на русский, произнёс покаянно, приобняв.
— Прощу, если расскажешь, как до такого додумались.
— За этой бандой мы давно охоту вели, но всё не удачно. Поняли, что у нас крыса завелась. А тут вы собрались в Грэфикс. Было у нас подозрение на одного бойца, командира пятёрки. И ещё совпало, что студенты предвыпускного курса практику проходят. Несколько пятёрок боевиков и пять архивариусов. В общем, стали обсуждать при крысе ситуацию, что все боевики на заданиях. Придётся с вами архивариусов отправить. А вы назад будете возвращаться с большими ценностями, да ещё магические зверёныши при вас. Пятёрку архивариусов, чтобы глаза не мозолили, спрятали, а на их место пятёрку лучших студентов-боевиков в архив отправили. Они несколько дней там покрутились на глазах у крысы. Так что сопровождение у вас надёжное было, подготовленное. Только я переживал, что вы себя неадекватно поведёте. Варьяна я предупредил, но он всё равно сорвался. Так за вас переживал.
— А туда ехали, зачем такие предосторожности были, если знали, что нападение будет на обратном пути?
— Вас пытались подготовить. Ну, простила? — приобнял за плечи, заглядывая в лицо.
— Да куда я денусь с подводной лодки? Но теперь буду очень подозрительна. А то я слишком расслабилась, доверчивая чересчур.
— Я, если, не дай Праматерь, придётся нечто подобное предпринимать, то обязательно тебя в курс дела введу.
— Стёп, я случайно услышала там ночью разговор напротив нашей двери двух молодых людей. Один, как я поняла, был сын экономки и по совместительству любовницы управителя Маргет. Они были разочарованы тем, что все двери закрыты на магические запоры. Вели речь о сокровищах и ценных зверушках. До меня сразу не дошло, о чём речь. А когда главарь заявил, чтобы мы отдали сундук с сокровищами и зверушек, поняла, о чём говорили ребята. Я вот к чему веду. Они не связаны с этой бандой? И мне не понравилось поведение управителя и его любовницы. И слишком нехорошо они мне взглядом спину сверлили, когда Ёсгана Петрикс к Рэду унёс, а мы с Милли и Варьяном стояли обнявшись.
— Лёвка, — хохотнул Стеф, — ты как была с детства детективщицей заядлой и фантазёркой, так и осталась. Но ты права. Сейчас Нортон со своей командой этим делом занимается. Он парень въедливый, до всего докопается. Я ему сообщу, о чём ты рассказала.
— Стёп, а почему у вас нет магической почты?
— Как нет? А вестники?
— Вестник — это же просто телеграмма. Большое сообщение не пошлёшь и посылку не отправишь. Да и не сохраняются вестники. А если нужно срочно отправить какой-то документ, приказ. Пока посыльный доставит, скача порталами да на норнисах.
— А ты знаешь, как это сделать?
— Нет. Но, приблизительно, да.
— Так нет или да?
— Например, берёшь шкатулку, деревянную или каменную, и создаёшь из неё портальный артефакт перемещения неживых предметов на расстояние.
— Что-то в этом есть. Сама придумала?
— Нет, в книжках фантастических вычитала. А ты спроси у Милли отцовские бумаги. Там полный сундук. Утрирую, конечно, но четверть сундука — точно. Вдруг у него что-то есть на эту тему. Он же над портальными артефактами работал. Вот и увековечите имя Вольдмара Кэррогес. И патент на изобретение, если у Вольдмара есть разработки магпочты, на имя Милли оформить, как наследницы. А если нет, то можно и на меня пятьдесят процентов сделать. Я не гордая, мне и столько хватит. За идею.
Стеф расхохотался.
— Кто бы тебе дал сто процентов? И пятьдесят не получишь. Патент регистрируется на имя изобретателя, даже если его уже нет в живых, после испытания и оценки пользы изобретения для государства. Изобретение называют его именем и выплачивают разовую выплату, которую может получить наследник, если таковой имеется. Чем ценнее изобретение, тем больше сумма выплаты. Это значит, что королевство выкупает изобретение. Всё. Изобретение становится собственностью королевства, и доход от изобретения достаётся королевству и небольшой процент отчисляется королю. Если изобретение не значимо для королевства, а несёт характер частного пользования, как твой замок-молния, то изобретатель получает от двух до десяти процентов от дохода, но не от государства, а от Гильдии ремесленников. Так что, дражайшая моя, Леокадия Леопольдовна, губку-то за-ка-тай.
